Когда-то эти леса — между селами Датынь и Замшаны — были родным домом для «украинских хлопцев». А стали для многих из них местом вечного отдыха... Возле такого лесного кладбища хорошо думается о судьбе Украины и украинцев.
В ВЛАДЕНИЯХ ОТШЕЛЬНИКА
... За несколько десятков метров на лугу среди травы полной грудью дышит свежим воздухом черный аист. Он подпускает к себе так близко, что можно хорошо рассмотреть блестящий черный «фрак» с белой «рубашкой « и... длинный красный клюв. Неожиданная встреча, может, подаренная раз в жизни, потому что птица чрезвычайно редкая (занесена в Красную книгу) и осторожная: селится только там, где и не пахнет человеческим духом. Поэтому черного аиста еще называют «черным отшельником».
Прилетел он из лесу, в который непросто добраться и сегодня. Десять километров петляем на редакционных «жигулях» между разнотравья по земле, которая была когда-то болотом и пружинит, если стать, под ногами. Осторожно проезжаем по краям запущенных мелиоративных каналов. Каждый раз, останавливаясь перед очередной большой лужей, размышляем: дальше уже идти пешком или рискнуть и проскочить на машине? В конечном итоге, оставляем ее на опушке леса.
Говорят, что когда в 95-м году возник вопрос об обустройстве лесного кладбища, его существование оказалось неожиданностью и для определенных органов... А то, мол, давно снесли бы с лица земли. Отдаленность захоронения, дремучие чащи и еще привычка местного люда, который пережил не одну власть, держать язык за зубами, сыграли свою роль. И играют, кстати, дальше. Уже совсем лежачий дедушка, местный старожил, в дом которого на околице села Заполье нас завели, ничего, кроме того, что лесные ребята здесь «сидели и вшей били», рассказать не мог, потому что не хотел.
— В этом орешнике жил человек, который погибшим воинам УПА гробы делал. Трофимович Степан Кирикович. От детей прятался, чтобы в случае чего, не выдали... Там, где мы первый раз остановились, стоял дом «Голубки», такое псевдо у Артемук Параски. За участие в ОУН- УПА отсидела 10 лет. Причем забрали ее уже беременную, дома оставляла мужа и трех сыновей. Саму вывезли. За что? Еду бандеровцам давала. А как не дашь, когда лес кругом? Кто защитит? На той опушке мой дядя жил, тоже в тюрьму забрали. Здесь почти из каждого дома по 10 лет отсидели «за Украину»... — ведет все дальше в лес, по дороге показывая, где стояли хуторские дома, бывший учитель истории с села Заполье Павел Емельянович Будник.
От бывшего хутора Островки или по-другому — Захид (по местным легендам, в этих лесах ночует солнце...) осталось всего пять домов, отдаленных друг от друга на добрых полкилометра. Ближайший (километра полтора-два) к лесному кладбищу дом 82- летнего Максима Саса.
— О, дядя Максим мог бы много рассказать и о «лесных хлопцах», и о «красной партизанке». Что я — 38-го года рождения, во время тех событий совсем мальчишкой был. А Максиму кагебисты и дом сожгли, преследуя, вытесняя в лес «Коса». Особенно охотился за ним один кагебист — называли его «Рябошапка». Был у него такой картуз, ни у кого такого не было. Все «Коса» выслеживал, не боялся сам в лес ходить... — перелистывает страницы местной истории Павел Емельянович.
Над головами поют птицы. Вокруг щедрые заросли черники, в которой тонут ноги. Далее идем по упругой перине густого мха: ноги не проваливаются, а с непривычки легко скользят. А вот впереди, на небольшом холмике, и кладбище, шесть могил, одна «братская», с надписью на деревянном кресте: «Воинам УПА, всем погибшим за Украину».
НЕОПЛАКАННЫЕ МОГИЛЫ
Рассказывают, что после войны в Датынь на местное кладбище приезжала женщина со Львовщины, из Червонограда. Видели люди, как ухаживала за безымянной могилой, говорили, что лежит там тайно похоронен ее муж-бандеровец. У похороненных в лесу воинов УПА были семьи в селах Замшаны и Буцинь (которые уже принадлежат соседнему Старовыживскому району). Но пережитые времена научили, как говорят, «помалкивать»... (Одну из моих родственниц органы стабильно вызывали раз в год «на разговор» вплоть до начала 90 х,пока не стала независимой Украина. Сразу после войны в одну из ночей пришли в дом вооруженные люди и забрали с собой младшего брата. Знаем, что были это бандеровцы. И как в воду канул... Зачем забрали — воевать или расстрелять — неизвестно. Однако несколько десятилетий после войны сестре задавали один вопрос: где брат? — Авт. ).
Журналистка ратновской районной газеты Калина Ньорба рассказывает, что осенью 95-го года пришли к ней (зная ее взгляды) бывшие воины УПА с Замшан Андрей Козел и Пантелий Репета. Есть, мол, могилы наших побратимов в лесу, но слишком запущенные. Поддержки от властей не было («А вдруг там похоронены бандиты, чьи руки в крови?!»), однако не было и возражений. Так накануне праздника Покрова кладбище в лесу «облагородили»: установили кресты, сделали ограждения, смастерили лавочку.
Это кладбище не похоже на другие места захоронений. Не растут здесь цветы, потому что их никто не садит: в дремучем лесу им не зацвести. Зарастают могилы папоротником. Высокие деревья, как и местный люд, берегут тайну пережитого и увиденного.
— Вот как вымахали! Были же, помню, чуть выше меня, а теперь нужно хорошо голову запрокидывать, чтобы увидеть небо, — говорит Павел Емельянович.
Его детская память до деталей запечатлела смутные времена, которые впоследствии назовут «национально- освободительным движением», когда брат шел на брата, когда хуторянин ложился спать, и не знал, кто постучит в окно ночью.
-В Заполье, где мы жили, на моих глазах убили людей... Мне было лет семь-восемь, пас корову. Вижу, бежит один по полю, в лозы, за ним второй. А за ними — на конях гонятся. Так на бегу и застрелили... Те ребята не были бандеровцами, у них не было оружия. Помогали «лесным» по хозяйству, потому что отказать не могли...
— Расскажи о бабе Параске... — подсказывает отцу дочь Мирослава, библиотекарь Датынской школы.
— Параска — моя теща. Муж ее был на фронте, а хлопцы из леса за едой наведывались. Как только придет посылка с фронта — они знают. Видно, когда-то допекли теще, а у нее же был острый язык! Сказала, что думала. Ее хотели уже убивать, на пол положили. А тут — стук- стук в окно... Баба не видела, кто и что, но отпустили. Впоследствии сосед Иван, у которого псевдо «Гордый», предупредил: «Думай, что говоришь, потому что будет тебе за твой язык!» Теща так поняла, что это он ее спас.
— Были ли среди местного населения обиженные на бандеровцев?
— Всякое бывало... — дипломатически отвечает Будник, не желая ворошить прошлое, в котором приговоренные на истребление новой властью воины УПА спасались зимой в домах хуторян, ставя целые семьи под угрозу вывоза в Сибирь (в лучшем случае!). Еще помнят в местной округе карательный отряд НКВД из Старой Выживки, бойцы которого переодевались бандеровцами и провоцировали мужчин на «помощь свободной Украине». Один из хуторян, Степан, поверил, за что и был расстрелян на месте.
В лес, в «бандеровцы», в округе пошло много молодых ребят и мужчин. Когда фронт подошел ближе, их начали вытеснять, вот и стали они прятаться в «схронах». Одно такое убежище, за селом Дошно Павел Емельянович мальчишкой видел. Хорошо замаскированное в лесных дебрях укрытие. Сверху молодые сосны растут, никогда не заподозришь, что под ними — землянка с вооруженными людьми... Именно здесь захватили энкаведисты известного в этих краях руководителя национально-освободительного движения «Гордого».
— Бандеровцы никогда не сдавались в плен, предпочитая себя взрывать. «Гордого» сильно ранили, думали, что убит. А он совсем от ран ослеп. Вылечили, судили в Ратном. 15 лет слепого держали в лагере. Когда заканчивался срок, пришел в село запрос: согласны ли родные принять? Родственники согласия не дали, боялись. Доживал в доме престарелых. Высокий был, красивый, не зря же у него было псевдо — «Гордый».
— И женат был?...
— Не был, но потомков оставил. Это Адам, Василий (Емельянович называет фамилии, которые очень удивляют его дочку Мирославу — и не подозревала!) Они Ивановичами и записаны, и знают, чьего отца дети.
«УКРАЇНУ ВБЕРЕЖИ!»
Как известно, кроме Западной Украины, «зеленые» партизаны были еще в Прибалтике. Последний бой с лесными братьями состоялся в Литве аж в 1967 году, когда последний партизан по имени Троянис застрелился в бункере, окруженный солдатами. На Западной Украине бандеровцев разгромили значительно раньше, но также не вскоре после войны: последняя группа «украинских хлопцев» ликвидирована в апреле 1960 года возле хутора Лозы Подгаецкого района Тернопольской области.
По замшановско-датынским лесам бандеровцы ходили до начала 50-х годов. Павел Емельянович Будник говорит, что последних добили в селе Буцинь аж в 52-м. Но еще долго коровы в округе проваливались в покинутые схроны... «Кров лилась між пальцями, коли вмирав за Україну... Прощай, брате, мій єдиний, вже вмираю, не здаюсь, Україну вбережи!» — эту песню, написанную братом отца, пропела нам Екатерина Филипповна Савлук в селе Датынь. Она — известная на всю округу собирательница фольклора, к которой едут научные экспедиции, знает массу присказок и песен. Но еще, оказывается, далеко не все спела и не все мысли (дожив до 72 лет) высказала вслух.
-Вот, детки, вам первым признаюсь: убежище бандеровцев было и у нас в хлеву. За день с матерью выкопали, ночью хлопцы из леса пробрались, а на утро — облава... Не один раз на волоске от смерти были!
Над ее кроватью — портрет сына, седьмого ребенка из 11- ти, рожденных Екатериной Филипповной («Нет дня, чтобы не плакала за ним, и так уже 24-й год! «).
— В армии солдат-кореец назвал его «бандеровцем». А сын его — «чуркой». Тот сына и расстрелял.
Если бы хлопцы, тайно погребенные в лесу за селом Датынь, жили сегодня, они бы чувствовали себя победителями. Сбылось то, за что воевали — «За Украину, за ее волю!» Но доживать до независимости Украины им бы пришлось в атмосфере страха и недоверия, которые усилено нагнетала как сильная, без сомнения, советская власть, так и неоднозначные воспоминания о пережитом у людей.
— Ночью приходили бандеровцы и говорили: «Пойдешь завтра в соседнее село, постираешь белье нашим воинам!»
— И отказаться не могли?
— А колодец в дворе?.. Бросят — только булькнешь!, — вспоминает одна из старейших жительниц моего родного села Лаврив, которое на Волыни также называют «бандеровским». С детства помню и драматическую историю маминой подруги Насти, которую на вечерницах в землянке после войны случайно застрелил молодой красноармеец. Несколько месяцев молодежь таскали в Луцк, требуя показаний, что погибла она от рук... «бандер». Как в каждой гражданской войне (а разве не ею стало противостояние на западноукраинских землях после войны?), не найти ни правых, ни виновных. В Прибалтике «лесные братья» реабилитированы еще в начале 90-х. Украинские еще надеются на признание.
... А пока что только черные отшельники чаще всего навещают могилы людей, самой большой виной которых оказалась любовь к родине.
