Несколько недель тому назад общественность города Долина на Ивано-Франковщине передало известной автогонщице, а ныне водителю реанимобиля Галине Алмазовой, киевскому хирургу Геннадию Мясоедову, водителю-волонтеру Юрию Силантьеву и медику-добровольцу Ольге Кулинич два реанимобиля. И экипаж «Ветерка» отправился в очередную поездку на восток, — помогать раненым на Дебальцевском направлении...
НА «КРЕСТЕ»
«Надень каску», — спокойно говорит Гена. Мы с ним сидим в карете «скорой помощи», которая едет забирать раненых с передовой. В машине шумно, нас трясет, но мы все равно слышим звуки артиллерийских обстрелов. Смотрим в окно. Впереди на горизонте — несколько столбов дыма и красное зарево пылающих домов. На скорости проезжаем табличку с надписью «Дебальцево».
— «Надень каску. Мы подъезжаем», — повторяет Гена.
«Дебальцевский крест» — это перекресток на трассе, которая соединяет Дебальцево с Артемовском. Именно сюда военные свозили раненых и погибших с передовой, пока в Дебальцево не образовался котел, и боевики не разбили полностью этот участок. Там на месте бывшей пиццерии был медпункт. Рядом — склад с продовольствием. Двери никогда не закрывались. Продукты могли брать все, кто хотел: военные, гражданские... Мы выходим из машины. Серое небо, серые деревья, черно-серая земля. Все серое. Разбитые войной здания производят гнетущее впечатление. От такого пейзажа становится тошно. Трудно поверить, что еще где-то месяц тому назад здесь жили люди своей более-менее привычной жизнью. С обеих сторон дороги — ДЗОТ (дерево-земляная оборонная точка. — Ред.). Возле него стоят бойцы — чумазые, грязные, тяжело дышат. Они — только что после боя. Мимо них в сторону передовой на большой скорости едут два танка. Слух режут выстрелы артиллерии и очереди стрелкового оружия. Около медпункта на асфальте — лужи крови, окровавленные вата и бинты, разорванная униформа, порванные берцы... На дороге лежит разбитая банка тушенки. Ветер перекатывает использованные пластиковые стаканы. Под ногами трескается разбитое стекло. Это не первая моя встреча с войной, но увиденное угнетает.
— О, это наши валят, — затягивается сигаретой боец — ... а это уже по нам в ответ лупят. Где-то за два километра в той стороне легло. Видимо, по 128-й бьют. Кстати, а вы знаете, где подвал? Вон там: по коридору и вниз.
Нас в команде в этот день четверо. Гена — хирург, Юра — водитель, Оля — медсестра и я, фотограф. По пути в Дебальцево у нас что-то случилось с машиной. Юра пошел просить бензин у танкистов, а мы остались возле медпункта. Вдруг со стороны передовой на нас вылетает «таблетка» — ВАЗ. Резко тормозит, оттуда выскакивают двое военных:
— Медика!— из машины на носилках достают раненого. Это происходит мгновенно. Ребята возбуждены, кричат. Видно, только что достали побратима из самого ада. Но не паникуют.
— Что с ним? Что вы ему давали? — спрашивает Гена у солдата, который привез раненого.
— Ему оторвало ногу. Вторую можно будет спасти. Мина. Жгут на нем уже около часа.
Через две минуты мы уже мчим в Артемовск. Юра по разбитой войной дороге выжимает 120-130 километров. А Оля и Гена спасают жизнь бойцу. Это очень согласованная работа и удивительная в таких условиях. Машина прыгает на ямах — тяжелая техника разбила «дорогу жизни», поэтому перевозить раненых стало сложнее. Оля и Гена быстро ставят капельницы, для этого один раз пришлось остановиться, — машину так бросало и трясло, что медики не могли попасть иглой в вену, разрезают одежду, меряют давление. Гена с Олей разговаривают с раненым. Тот тихо стонет, но отвечает. Машина мчит, и медики работают, как акробаты — одной рукой держатся, чтобы не упасть, другой проводят манипуляции с раненым. И я вдруг четко осознаю: медики — святые. Ангелы-хранители, если хотите.
ЗЛАЯ КАРУСЕЛЬ ВОЙНЫ
Артемовск. Больница. Нам быстро помогают достать раненого. Его сразу везут в операционную. Мы стоим, и буквально через две минуты после нас во двор больницы одна за другой заезжают три или четыре скорые. Из них достают тяжелых. Один парень — обгоревший, второй весь окровавленный и забинтованный. Еще один боец — с оторванной ногой. Друг за другом, друг за другом — выгружают из машины — и в операционные. Какая-то злая карусель. На крыльце стоят легко раненые, которым сделали перевязки. Забинтованные, в гипсах, на колясках. В холле больницы висит карта, бойцы показывают друг другу, где они стояли, где приняли бой и где получили ранения. Сразу возникает странное ощущение, что ты здесь лишний. И в то же время — что ты здесь должен быть.
ЕМУ — 19 ЛЕТ...
На следующий день — снова на «Крест». Едем на дежурство — на всякий случай. Связи здесь нет, а рации пока не подвезли, поэтому мы не знаем, какая там ситуация. До «Креста» не доехали. По пути нас остановила военная машина. У них на борту был тяжело раненный военный. Я отложил камеру и стал помогать Гене перенести бойца в нашу скорую. Дальше я подавал необходимые вещи, пока мы мчали в Артемовск, был как медбрат. Снимать некогда было. У парня оказался перелом позвоночника, он не чувствовал ни рук, ни ног. Кричал. Ему — 19 лет. Чертова война...
ПОД ОБСТРЕЛОМ
Третий день дежурства. Отправляемся в Дебальцево. Пока ехали, заметили на дороге несколько новых ям, которых вчера еще не было.
— Это нас вчера «градом» накрыли. Здесь уже не очень безопасно, — говорит нам боец из медроты. — Вчера здесь крутилось двое местных. Искали какого-то Васю или Петю. А как только исчезли — так и прилетел «подарок». Так что вы осторожно здесь.
Приехали на «Крест». И услышали, как очень близко от нас ложатся мины. Сразу забежали в подвал. Гремело так, что стало ясно — взрывы уже совсем близко. В подвале, где сидели бойцы, стояла гнетущая и тяжелая тишина. Кто-то перекинулся несколькими фразами. Но разговор никто не поддержал. Было слышно, как дышит парень, который сидит рядом. И взрывы, взрывы, взрывы. Медики прислушивались, не кричит ли никто наверху и не нужна ли им помощь.
Потом выстрелы прекратились. Мы вышли на крыльцо дома покурить. На улице — тишина. Никто не стреляет. Тревожно. Вдруг слышим очередь глухих звуков.
— «Грады»! Немедленно все в подвал!», — кричит кто-то. Мигом влетаем в убежище. За нашими спинами уже ложатся снаряды. Юру, который забегал последним, буквально заносит в подвал ударной волной...
— Медика срочно! — кричит кто-то. В подвал вносят раненого бойца. Это «Карабах». Он водитель скорой. Его контузило и пробило осколком руку навылет.
После обстрелов выходим на улицу посмотреть, что с машинами. По привычке, мы поставили их на открытом пространстве. В нашей скорой выбило стекла и пробило колесо осколком. Две другие машины — полностью разбиты. Осталась только одна карета — «Карабаха».
— Я же говорил, что я заговоренный, — смеется «Карабах». Уже с перебинтованной рукой он готовится вывозить раненых.
Кто-то снова зовет медиков. Гена и еще трое выбегают под обстрелы, подбирают раненного. Пока несут, возле них разрываются две мины. Они падают на землю, но быстро поднимаются и заносят в подвал бойца. Заходят бледные, как смерть.
Наша команда остается на «Кресте» до позднего вечера. Ожидаем раненых с передовой. За это время «Крест» по крайней мере трижды накрывает артиллерия и минометы. Сидим в подвале. Один из медиков умудрился принести со склада ведерко вареников со сметаной, которые передали волонтеры. «Кто хочет горяченьких вареников?», — шутит боец, потому что вареники в ведре холодные.
Когда привозят раненых, на дворе уже темно. Небо озаряют постоянные вспышки от взрывов. Наша поврежденная машина заводится с первого раза. Мы без приключений доезжаем до больницы, выгружаем раненых и... скорая больше не двигается с места. Не вытерпела тяжелых «ранений». Казалось бы, машина — но здесь ее все воспринимают как друга. И у нее душа есть, шутит экипаж. И принцип военный: сам погибай, а товарища выручай. Юра ее поцеловал. И поблагодарил.
l ПОСЛЕ ТЯЖЕЛОГО ДНЯ
Спрашиваю Гену, были ли у него случаи, когда какого-то из бойцов не довезли до больницы живым. Он возвращается ко мне: «Нет. Всех довез». Мы смотрим друг на друга некоторое время молча, и вдруг одновременно стучим по дереву...
Вечером Гена берет в руки гитару. Поет повстанческие песни и песню на слова Лины Костенко о «причмелених гномах». Гена — заведующий хирургическим отделением консультационно— диагностического центра Шевченковского района, — уже во второй раз на передовой. Был в Песках, спасал жизнь «киборгам», а в настоящее время — в Артемовске. Чтобы получить возможность спасать бойцов, Гена берет отпуск за свой счет и едет. А еще он — лидер группы, автор музыки и многих текстов легендарной харьковской группы «Калєкція», созданной еще в 1989 году.
Когда Гена заводит «Лента за лентою», в квартире исчезает свет. Смеемся. Оля вяжет носки. В мирной жизни она работала медсестрой в стоматологическом кабинете, но уже длительное время помогает на передовой. Экипаж «Ветерка» уже имеет по паре теплых носков, теперь Оля раздает их военным...
P.S. Уже буквально на следующий день «Крест» полностью разрушат, и подвозить сюда раненных будет опасно. А через неделю ситуация в Дебальцево станет критической. На днях, когда наши военные выходили из окружения, Медицинская команда быстрого реагирования «Ветерок» была в эпицентре событий. И продолжает дальше работать на передовой.
