Своеобразное название хутора — Тризуб — ни краеведы, ни местные жители объяснить не могут, но, перенеся в свое время переименование на хутор... Красная звезда, мини-село из нескольких хат переживает новое возрождение.
Чего-чего, а хуторов вокруг села Самары хватает. Учитель местной школы, а в 70-е годы прошлого века — секретарь Самаровской сельрады Владимир Мефодиевич Онищук, говорит, что еще полвека назад хуторов было аж 72!
— Отдельные хутора, как вот Демьянив, получили свое название от имени хозяина. Он как будто и не далеко от села и дороги, однако поговорка «Кругом вода, а вокруг беда» — о нем. Вокруг болота, хутор же на небольшом возвышении. Он остался еще со столыпинских времен. Другие же получили свои названия от лесов: Дубовая, Залесье, Сосновое, Березница, Боровуха, Бирки... Последний хутор интересен тем, что размещается... в двух государствах! — Мефодиевич, которого в Самарах за глубокие знания прозвали «энциклопедией хуторов», шокирует и вот такими фактами.
Оказывается, что хутор Бирки имеет две части: украинскую и белорусскую. Собственно, он был испокон веков, а границы между странами (тогда еще союзными республиками) появились позже. Вот так взяли и провели линию на карте между хуторскими хатами! А линия электропередачи осталась украинской. Поэтому нынче граждане из белорусских Бирок ходят в Бирки украинские, чтобы платить за потребленную электроэнергию.
Сам Владимир Мефодиевич, как многие коренные самаровцы, тоже родился на хуторе, на Дубовой. Нынче здесь только две хаты, их родовой уже нет, но осталось дедовское поле.
— И знаете, я в Самарах с 1976 года, а в снах снюсь себе только на хуторе! А когда беру косу, что-то поесть и еду на Дубовую... Я там обо всем забываю! — признается Онищук.
Как бывший секретарь сельского совета он вспоминает, что в 1974 году только на самаровских хуторах родилось 126 детей.
— Если бы тогда позволяли на хуторах строиться, половина бы жителей так там и осталась бы. Но не позволяли. Поэтому самаровцев — и из села, и из хуторов — охотно подбирала соседняя Беларусь. Нынче имеем немало сел в Кобринском районе, где целые улицы — из самаровцев, где их больше, чем коренных белорусов.
Но если большинство названий самаровских хуторов можно легко объяснить, а от большинства, собственно, уже и нет следа на земле, тому, который назвали Тризубом, ничего уже не угрожает. И хотя акция по тотальному уничтожению самобытной формы крестьянского хозяйства Тризуб не обошла — из семи хат осталось четыре, однако в каждой — молодые хозяева, а деток на эти четыре хаты — аж девятеро.
Юных тризубовцев мы догнали на лесной дороге. Веселая кампания возвращалась из школы. Скажем откровенно, появление детей посреди леса удивляет. Поневоле думаешь, а как добираться им в село, в школу, в магазин зимой, когда все заметет?.. И без проводника в Тризуб вряд ли попадешь. Самаровский сельский голова Николай Штык несколько раз направлял нашего водителя все глубже и глубже в лес... Нам еще посчастливилось, потому что после недавних морозов и снегопада, которые накрыли на короткое время Волынь, вдруг резко изменилась погода. Солнце щедро лилось с неба, но все же не могло растопить снежных баб, вылепленных юными тризубовцами. Тризубовские хаты — сплошь в лесу. Под ногами — зеленый покров, за порогом в сезон — грибы-ягоды. В какую хату не стучали — везде закрыто (школьники еще добирались своим ходом). Только в одной были хозяева. Екатерина Петровна и Степан Владимирович Концевичи, которым уже больше 70, живут вдвоем, «як скворцы». Старая хата погружается в землю, однако дает свет (от нее перебросили провода) жилью сына. И сын, и невестка, и молодые соседи были на работе на самаровской пекарне. Предприятие, которое выпускает (сами пробовали!) очень вкусную продукцию, дало работу полусотне жителей села и хуторов.
Почтенный возраст Концевичей все же нас не выручил. И они не знают, почему хутор прозвали Тризуб. Так было при родителях, дедах и прадедах. Позже в местной школе мне пробовали объяснить своеобразное название древней легендой. Якобы жил здесь дед, который имел только три зуба. Приплетают и политическую версию. Мол, жил на хуторе человек по фамилии Бигун, который жаждал независимости Украины. Якобы в его хате собирались единомышленники из других хуторов, вели речь о свободной Украине, а дома этот Бигун хранил желто-голубое знамя и трезуб. Вероятно, эта версия высосана из пальца. Бигуны в Тризубе жилы, были ли они борцами за свободную Украину, особых данных нет, но и, в конечном счете, названию было больше лет, чем старейшему из Бигунов.
Владимир Мефодиевич говорит, что «зелені хлопці» (или бандеровцы, или, как здесь их называли, бульбаши) в самаровской округе встречались очень часто. У озера Засвятье «схроны» были вплоть до 1951 года. В 1947 — 1948 годах жителей нескольких хуторов — Залесье, Кривая нива, Бирки, Сосновая — вывезли к белым медведям не за то, что активно участвовали в национально-освободительном движении, а за то, что вынужденно симпатизировали бульбашам: то есть вынуждены были их кормить, одевать и т.п.
Хутор Тризуб в это число не попал. Но за свое политически неблагонадежное название пострадал. Новая, советская власть, переименовала поселение в хутор Красная звезда. Почему не Красное знамя или что-то другое подобное, неизвестно, но и это название так крепко к хутору пристало, что много самаровцев и нынче скорее покажут, где Червона зирка, чем где Тризуб...
— Погостим у детей с неделю — так хочется на наш хутор, что умираем! — признается старая Концевичка.
И хотя из шести детей Концевичей на родном хуторе остался только младший сын (остальные в Беларуси, в Пензенской и Сумской областях), но племя тризубовцев и тризубчиков уже не уменьшается, что очень радует старейших жителей лесного хутора.
