Репрессии на Виннитчине, как свидетельствуют архивные материалы, начались еще задолго до Сталина. Начало беспощадному преследованию политических противников большевистской власти было положено еще основателем советского государства Владимиром Ульяновым. Именно Ленину принадлежит идея строительства концлагерей для людей, «не подходивших» власти. И это в основном были украинские интеллигенты, имевшие солидную родословную и статус в обществе, убеждает главный специалист Государственного архива Винницкой области, кандидат исторических наук Константин Завальнюк.
«Хронология террора на самом деле началась не в 30-х годах, а с момента установления советской власти, о чем свидетельствуют материалы исследований. Некоторые исследователи-краеведы утверждают, что отсчет периода репрессий следует начинать с 23 января 1918 года, когда в Виннице большевиками была разогнана городская дума, были арестованы члены городской управы. Причем разгон Думы был как две капли воды похож на разгон Учредительного собрания в Петрограде. Только были разные действующие лица: в Петрограде — матрос Железняк, в Виннице — Евгений Эдельштейн, приказавший своим подчиненным: «Введите славных литовцев!» После этого в зал ворвались вооруженные солдаты и арестовали членов городской управы. Вот, собственно, с этого события и начинаются массовые репрессии на Виннитчине», — констатирует архивист.
Отношение Ленина к интеллигенции лучше всего передают его слова-объяснения, которые он высказал 18 сентября 1919 года русской актрисе Марии Андреевой, которая жаловалась на массовые аресты творческих сил страны. Тогда Ленин сказал: «Нельзя не арестовывать ради предупреждения заговоров всей этой околокадетской публики. Преступно не арестовывать ее. Лучше бы десятки и сотни интеллигентов посидели денечки и недельки. Ей богу, лучше». Ярким примером воплощения ленинской идеи на практике является доклад Красного Креста о деятельности «чрезвычайки» в 1919 году. В нем говорилось: «... Имели место случаи массовых арестов людей по специальности, и не только офицеров, но и банковских служащих, техников, врачей, юристов и тому подобное... Огромное большинство арестованных были виноваты просто в том, что они образованные люди или относятся к буржуазии. Офицер, помещик, священник, юрист, учитель всегда были у коммунистов под подозрением. Их арестовывали, тянули в казематы, а там конец определялся не направлением мыслей арестованного, не его активностью, а прихотью сотрудников ЧК. Захотят — убьют, а захотят — выпустят».
«Среди тех, кого не отпустили, а убили, было немало наших земляков-подолян, — продолжает пересказывать Константин Завальнюк. — В Виннице в ночь с 9 на 10 июня 1919 года состоялись массовые расстрелы подольских кооператоров, работавших в Подольском Союзбанке. Также большевики расстреляли делопроизводителя городской управы Михаила Котляревского, надворного советника Михаила Хруцкого, купца Сергея Скоробогача-Богуцкого, генерал-майора в отставке Павла Коршуна с сыном Борисом и женой Марией и многих других важных в городе личностей. Жертвы большевистского произвола были спешно похоронены в братских могилах в разных районах городских окраин. И такие свежие могилы были во всех уголках нынешней Виннитчины».
Ситуация начала меняться лишь тогда, когда в город вошла украинская армия. 10 августа 1919 года Винница стала украинской и новая власть начала раскапывать братские могилы. В архиве сохраняется публикация в газете «Шлях» от 15 августа 1919 года. В ней корреспондент пишет о раскопках могилы близ дворца Грохольского (ныне это микрорайон Пятничане): «Страшное место! Люди-звери, убивавшие вооруженной рукой безоружных, связанных своих политических противников, не взяли даже на себя святую обязанность выкапывать могилы; трупы просто сбрасывали в ямы в лесу и засыпали сверху землей. Голодные собаки, блуждавшие в лесу, легко вырывали трупы и растаскивали еще не разложившиеся тела...»
Согласно архивным данным, в одной из могил (у семенного завода) комиссия по раскопкам нашла 19 изувеченных человеческих тел. Все трупы были изуродованы, на них были следы ужасных издевательств. Были и такие, на телах которых не было огнестрельных ранений, а это может свидетельствовать о том, что хоронили их живьем, когда они теряли сознание вследствие избиения.
«Раскопки могил продолжались до ноября 1919 года, перепохоронено было до полусотни винничан и казаков, погибших во время завоевания города большевиками. Замученных большевиками было значительно больше, но, к сожалению, оккупация города Добровольческой армией Деникина и дальнейшие бурные события привели к прекращению розыска захоронений жертв красного террора. И почти никакие упоминания о тех винничанах не сохранились, — с грустью признает историк. — Более того, следует отметить, что когда большевики отступали в августе 1919 года, они вывезли с собой немало арестованных винничан, расстреливали их по дороге, на железнодорожных станциях. Точное количество расстрелянных винницких интеллигентов также не установлено. Но, по некоторым данным, в то злосчастное лето 1919 года было уничтожено до 3 тысяч винничан».
Резюмируя, Константин Завальнюк отмечает, что начало массовых репрессий 30-х годов приходится на период оккупации Украины большевистской Россией. А системное уничтожение духовной элиты украинской нации московско-большевистской властью исходит из агрессивной природы большевизма как политического течения. Она, собственно, и привела к Большой Винницкой трагедии 37—38 годов. Тогда, по архивным данным СБУ, осудили почти 200 тысяч винничан, к высшей мере наказания — расстрелу — было приговорено 120 тысяч человек.
«Украинский интеллигент всегда был под прицелом. Он страдал одним из первых первым, потому что был умным, авторитетным и свободным в мыслях, а этого большевики боялись больше всего. Поэтому и системно уничтожали художников, музыкантов, писателей, журналистов, архивистов и музейных работников. Сопротивление действиям власти оказывали украинские крестьяне, они выступали с антисоветскими выступлениями в уездах и за это были «ограблены» властью, а во время Великого Голодомора уничтожены. Третий удар пришелся на духовенство, — подводит итог историк. — Но страшнее всего то, что метастазы тоталитаризма еще не уничтожены, они каким-то образом даже сейчас превращаются во что-то совсем другое, но не менее опасное».
За годы независимой Украины действительно открыли много новых дел, которые много лет хранились под грифом «Совершенно секретно». И сейчас историкам и краеведам приходится по крупицам собирать утраченные и искаженные факты в кривых зеркалах идеологии. Но одно дело — найти и рассказать, и другое — узнать и понять. Понять, чтобы больше не допустить, не повторить.
