Кандидат социологических наук из Донецка Татьяна ЕРЕСКОВА долго надеялась, что до зимы — на востоке установится мир. Осенью научный работник убедилась: конфликт в регионе будет длиться долго. За последние месяцы Татьяна побывала в Харькове, Днепропетровске, Одессе, уже оккупированном Донецке и в октябре перебралась в Киев. «Жаль, что так получилось», — говорит эксперт о ситуации в регионе. Почему часть Украины провалилась в «дыру» и как правильно называть Донецкую и Луганскую области — социолог Татьяна Ерескова рассказала «Дню».
— Была ли разница между регионами востока Украины — например, Днепропетровской и Донецкой областями, до вооруженного конфликта?
— Осторожно отношусь к слову «разница». Преимущество Харькова и Днепропетровска в том, что люди вовремя поняли, может, на примере Донецка, что «русская весна» — это серьезно. Ведь сначала все выглядело, как театр абсурда. Собирались люди преклонных лет, пели «Вставай, страна огромная!», вспоминали, как им хорошо было в молодости. Казалось, поговорят и разойдутся. Потом поняли, что это по-настоящему.
Разница между регионами есть, но не слишком большая. Проблема Донецка в том, что в годы независимости культивировали легенду о его «Иначести». Поэтому в сентябре увидела, что на этой территории живут люди, которые не считают Украину родной страной. Более чем за 20 лет не появилась национальная идея, которая бы нас сплотила.
После Майдана для Донецка ничего не изменилось, никого из местных власть предержащих не сняли — активные действия в этом направлении начались в Киеве. Однако людей на Донетчине стали запугивать. Говорили, поскольку это регион Януковича, все «получат» от новой власти. Вдруг на востоке всплыли «киевские фашисты», плакаты времен Великой отечественной. Откуда все это повылезало?
— Действительно, откуда столько ненависти?
— Не могу оперировать такими резкими словами. Никто на Донетчине не ненавидит Украину, все это ситуативное. В 2007 году исследовала национальное самосознание жителей Донецка. Это был спокойный год, уровень жизни вырос. Донетчане имели ярко выраженную региональную идентичность — патриоты своего края, любят родной город. Местный патриотизм особенно проявился в 2012 году, во время подготовки к Чемпионату Европы по футболу. Тогда Донецк позиционировался как европейский город, и это не вызывало негатива. Люди задумались, чем гордиться, начался ребрендинг города. Приезжали украинские группы — например, «Океан Эльзы», газета «День» привезла свою фотовыставку, появились разные арт-проекты, фестивали. И в один момент все разрушилось.
Дело в том, что люди на Донетчине никогда не жили хорошо. Работали тяжело, и при любой власти им было плохо, не хватало денег. Следовательно, нужно было найти виновного. А когда не можешь его найти, от бессилия или страха становишься агрессивным. Поэтому настроения людей на востоке — не ненависть, а агрессия от бессилия. Разумеется, это не касается вооруженных формирований, которые сознательно совершают преступления.
На Донетчине создается параллельная реальность: смысл существования — выжить, поесть. Люди старшего возраста рассуждают: «Жили когда-то на оккупированной территории, вот и поживем еще, подождем, пока нас освободят!». Царят настроения «назад в СССР», все вспоминают «золотые времена», когда шахтеры и металлурги были самыми уважаемыми людьми.
Наша страна полиэтническая, разница языков, менталитета, культур — на поверхности. Нужно искать источник единения, но только в 2010 году начали об этом говорить. После Евромайдана проводили акцию: во Львове говорили на русском, в Днепропетровске — на украинском. Но было поздно, разрушительный процесс пошел.
На востоке зарождалось поколение патриотов Украины. Впрочем, когда украинцы в Донецке поднялись за единство, никто их не защитил. Кто-то метко пронаблюдал, что люди, которые живут прошлым, определили судьбу региона.
«ЭТО — РАСПРОСТРАНЯЮЩАЯСЯ ИНФЕКЦИЯ»
— Кто сыграл определяющую роль в эскалации конфликта? Это — настроения людей или внешнее влияние?
— Думаю, 50 на 50. Есть теория о том, что сфера деятельности человека определяет его мировоззрение. Если работаете в жестком закрытом цикле, шаг влево или вправо может стоить жизни вашим коллегам. Местные всегда были не довольны властью Киева, но внешний фактор сыграл огромную роль. Без поддержки извне это бы погасло само по себе.
Представьте, как безработного из маленького города Марьинка вводят в зал областного совета, сажают в красное бархатное кресло, позволяют нажать на кнопку. Этот безработный видел это по телевизору, и это как-то вдохновляет. Такие люди сейчас в правительстве «ДНР». И мне, научному работнику, сложно определить: они искренне верят в то, что говорят, или нет? Территория зашла в сумрак.
Кое-кто в «ДНР» просит не трогать «республику», говорит, что область справится без Украины. Но страшно оставлять эти земли в покое. Это — распространяющаяся инфекция. Хорошо понимаю ситуацию, потому что родилась и жила в Одессе, в Донецк приехала в 2003 году. Во-первых, могу оценить ситуацию со стороны, во-вторых — перед глазами пример Приднестровья.
«СЕЙЧАС ПРОТЕСТОВАТЬ В ДОНЕЦКЕ БЕСПОЛЕЗНО»
— В последние годы в Донецке активно формировалась интеллектуальная среда. Что с ней случилось теперь?
— Рассосалась. Многие люди, ориентированные на Европу, выехали, так как появилась реальная опасность для жизни. Граждане боролись, отстаивали Украину, а затем переселились во Львов, Киев, Ивано-Франковск, Запорожье. На занятых «ДНР» территориях остались люди, которые из последних сил честно делают свое дело, без зарплат. Но что дальше?
— Что вынуждает людей, которым чужда «ДНР», оставаться на оккупированных территориях?
— Любовь к городу, нехватка средств на переезд, родители преклонных лет. Меня покоробило, как недавно по телевизору женщина с завязанным лицом, кажется, в Черкасской области призывала тех, кто в Донецке, протестовать на улицах. Да, люди многое сделали для формирования опасной ситуации. Но легко говорить об этом в безопасности и со скрытым лицом. Сейчас протестовать в Донецке бесполезно. Возможно, кто-то принимает социальную реальность, в которой живет, но не делает ее своей.
— Как Украине строить отношения с городами, подконтрольными самопровозглашенным республикам?
— Нельзя эти территории изолировать, хотя очень хочется. «Там» не увидят, как в Украине хорошо, а в «ДНР» плохо. Люди как жили плохо, так и живут. А тут еще и внешние силы поспособствуют «правильной» картинке.
Нужно не прекращать передвижения на автобусах. У людей должна быть возможность ездить друг к другу. И не стоит резко говорить о тех, кто остался в занятых бандитами городах.
Да, сегодня на Донетчине — время малообразованных людей, их вытянули наружу. Регион сложный, потому что им никто не занимался — может, выгодно было держать его в таком состоянии. Но местная консерватория — одна из лучших в Украине, есть замечательные ожоговый и перинатальный центры, органный зал. Были названия улиц на украинском, украинские передачи, и Мария Матиос в этом году приезжала, представила спектакль «Нация» — многие люди смотрели. Молодежь начала ездить на обучение по грантам. Активисты подтягивали общественность, прошло бы два-три поколения — и ситуация была бы совсем другой, чем сейчас. Но кто-то все это прекратил.
— Из Донецкой и Луганской областей выехало много представителей интеллигенции. Как переселенцы влияют на восприятие востока в других регионах?
— Кто имел связи по Украине раньше, имеет их и сейчас. Простые люди из Донецка на мирных территориях могут даже сердиться: «Вам здесь хорошо, а у нас стреляют». В любом случае, один замечательный человек не создаст представления о регионе, и наоборот. Я не сильно рассчитываю на людей в формировании имиджа области.
«В ДОНЕЦКЕ ЕСТЬ УЖАСНЫЙ РАЗДРАЖИТЕЛЬ — АЭРОПОРТ, КОТОРЫЙ ПРИОБРЕЛ СТРАТЕГИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ»
— Интеллектуалы с востока говорят, что слово «Донбасс» некорректно. На ваш взгляд, как правильно называть эти территории?
— Донбасс — Донецкий угольный бассейн, название месторождения. Это слово стало каким-то жаргонизмом. Выражение «Донбасс порожняк не гонит», например. Есть Донецк, отдельно — Донецкая область, есть Луганск и Луганская область. Так и называть.
Донбасс для меня — что-то аморфное и безликое. Донбасс нельзя услышать, потому что это непонятно кто. Как и категория «народ». Есть люди, социум, народность. А что такое «народ» — не понимаю.
— Чем сейчас отличаются Луганск и Донецк?
— В Луганске не стреляют, а в Донецке — да. Луганск полностью под «ЛНР», в Донецке есть ужасный раздражитель — аэропорт, который приобрел стратегическое значение. Сдавать его нельзя в любом случае. Это — символ. Хотя понимаем, какими последствиями это грозит. Нельзя ничего уступать, потому что уступки расцениваются как слабость.
«НЕОБХОДИМО ВЫВЕЗТИ ИЗ ДОНЕЦКА, ЛУГАНСКА УЧРЕЖДЕНИЯ, НЕОБХОДИМЫЕ УКРАИНЕ»
— Нужная сила, которую будут уважать?
— Собственно, почему ситуация на Донетчине считается тупиковой? Применить силу нельзя, потому что там люди. Кто примет такое решение, повторит сценарий штурма Грозного, который сравняли с землей. Идти на уступки, в свою очередь, невозможно — ведь просят отдать территории. Похоже на ситуацию с тяжелобольным. Врачи сделали все возможное и ждут: если организм молодой и здоровый — человек выживет.
Замечательно, что мировое сообщество держит руку на пульсе событий. Нужно использовать этот фактор. Собственных сил у так называемых «республик» нет. Для кого-то «ополченцы» — обычная работа, кто-то стирает для них, кто-то готовит. Кто-то взял оружие и что-то охраняет, потому что денег нет. Но и украинцы при немецких оккупантах работали в Киеве.
Необходимо вывезти из Донецка, Луганска учреждения, нужные Украине. Хотя бы номинально. Не всегда нужно ждать инициативы снизу, так как людей сковал страх. Нужно, чтобы у жителей оккупированных городов появился реальный выбор. А то и Украина вроде бы не отказывается от них, и функционируют они на территории «ДНР».
У нас всегда как было? Руководит определенная политическая сила. Через пять лет к власти приходят другие люди и говорят, что раньше все было не то, а теперь все будет правильно, пока же возвращаемся к тому, где были. Если на бумажке чертить и стирать резинкой многократно, появится дыра. В такой дыре очутилась Донецкая область.
«БОЛЬШИНСТВО ЖИТЕЛЕЙ ДОНЕЦКОЙ ОБЛАСТИ БОЯТСЯ ПЕРЕМЕН»
— Если завтра проснемся и окажется, что все боевики «ДНР» и «ЛНР» исчезли из Украины, что будет с оккупированными нынче территориями?
— Важно, кто первый добежит. С людьми нужно разговаривать. Большинство жителей Донецкой области боятся перемен, не хотят менять реалии. Вот шахтер, он умеет только добывать уголь, а ему говорят, что будут закрывать шахты.
Нужно ехать и вешать украинские флаги на все здания. На территориях Донецкой и Луганской областей живет много людей, которыми нужно управлять. Там нужны мудрые руководители.
Летом, когда в Донецке находился мэр Александр Лукьянченко, красили бордюры, подстригали розы, транспорт ходил в штатном режиме. У простых людей сложилось ощущение, что жизнь продолжается. Может, и не нужно было этого делать. Не ходил бы транспорт — может, люди бы испугались. А так создали иллюзию нормальной жизни.
В Донецкой области нужны люди, которым бы поверили. Этот регион никогда никому не доверял. Все волеизъявления представителей Донецка были протестными, голосовали против определенных политиков. Хотя и при «своих», и при «чужих» жили одинаково.
У меня одно слово: жаль. Жаль, что так получилось с Донецком. Но бомба сработала, нужно двигаться дальше. Тем более, «донецкий сценарий» может повториться и в Одессе, и в Запорожье, и в Харькове, и в Днепропетровске, потому что нужные люди есть всюду. Все зависит от того, как подогреть настроения.
