Это случилось спустя некоторое время после его выступления на митинге, проходившем 24 ноября в Чернигове в поддержку Виктора Ющенко и против фальсификации выборов. Отец Сергий заявил, что священников заставляли агитировать прихожан за Виктора Януковича, а накануне выборов собирали настоятелей храмов и вручали им деньги. Он высказал глубокую обеспокоенность открытым участием церкви в политической борьбе и сказал, что ее призвание — быть выше мирских страстей и служить делу единения, а не раздора в обществе. Его речь была довольно резкой, к тому же ее опубликовала всеукраинская оппозиционная газета «Сиверщина». Все это очень возмутило церковное руководство, и после того, как отец Сергий отказался признать свою «ошибку», епископ Черниговский и Нежинский Амвросий подписал приказ об отстранении его от службы.
«В соответствии с решением Черниговского епархиального совета Вы запрещены в служении, — говорится в документе. — С болью в душе напоминаем, что пастырь — это умиротворитель душ человеческих, а не носитель смуты. Выступив публично с ложью и порочением священноначалия Церкви, Вы нарушили Апостольские правила... потому что, по словам святых Апостолов: «Пресвитеры и дьяконы без воли епископа ничего не должны делать. Поскольку ему вверены люди Господни и он даст ответ за души их» (Правило 39-е).
Что же побудило отца Сергия нарушить Апостольские правила, а святую Церковь — приобщиться к активной предвыборной агитации вопреки церковному и государственному законодательству? Ответ поищем в интервью с опальным священником и в комментарии историка.
— Отче, скажите, пожалуйста, что толкнуло вас на открытое выступление против действий церкви? На вас лично оказывалось большое давление?
— Непосредственно на меня какого-то особого давления не было. С амвона меня никто не заставлял агитировать. Однако в храм Святителя Феодосия, в котором я служу (официально я не уволен с работы), завозилась разная наглядная агитация — календари и буклеты с изображением посещения Виктором Януковичем святых мест и надписями, что это действительно наш, православный, кандидат. Даже 20 ноября, в день, когда агитация уже была запрещена, к нам поступили открытки с молитвой верных чад за раба Божьего Януковича. Прихожане подходили ко мне и спрашивали: «Батюшка, если мы убежденные сторонники другого кандидата, то мы что, неверные чада?»… Раздавать агитацию нас, священников, не обязывали. Она свободно лежала на столах и ее людям рекомендовали брать. Настоятель нашего храма не одобрял такое втягивание церкви в агитацию, но считал, что, поскольку так уж вышло, то нужно идти до конца. Благодаря его позиции, такого большого давления на священников, как в других храмах Чернигова, у нас не было.
— Тогда как так случилось, что ваша церковь приобщилась к агитационной деятельности? Не имея письменного приказа, разве вы не могли этого как-то избежать?
— Дело в том, что накануне первого тура выборов настоятель нашего прихода (в нем две церкви) обратился с письмом, подписанным многими прихожанами, к премьер-министру Украины Виктору Януковичу с просьбой помочь храму Всех Черниговских Святых, который сейчас строится. Такое обращение было обусловлено негласным призывом власти агитировать именно за этого кандидата. А раз так, то почему бы и не воспользоваться моментом и чего-нибудь не попросить. Не знаю, было что-то получено в ответ или нет, мне навряд ли об этом сказали бы.
— Значит, выходит, что церковь, в частности храмы вашего прихода, сами напросились на агитацию…
— Я бы это так не расценивал, хотя, возможно, доля истины в этом есть.
— Во время опросов, которые транслировало телевидение в дни громких скандалов, связанных с изъятием из церквей агитационной литературы, некоторые священники и прихожане говорили, что церковь имеет полное право сама решать, как ей себя вести, кого ей поддерживать. Ваше мнение по этому поводу?
— Во-первых, я считаю, что церковь должна быть выше мирской суеты. До сих пор ни одна конфессия не запятнала себя такой открытой агитацией, как была у нас. Для Украинской православной церкви Московского патриархата — это большой позор. Во-вторых, часть 8 статьи 5 Закона Украины «О свободе совести и религиозных организациях» содержит норму, которая запрещает религиозным организациям вести агитацию за кандидатов в органы государственной власти. Нарушение этого требования закона является основанием для прекращения деятельности религиозной организации в судебном порядке (ст. 16 Закона). Учитывая это, я не понимаю, зачем было нашей церкви идти на прямой конфликт с законом.
— Приняв решение выступить на митинге, вы, вероятно, сознавали, что это может плохо кончиться. И все же пошли на это. Почему?
— Я был очень возмущен фальсификацией выборов и понимал, что мы, священнослужители, к ней тоже приложили руки. И хотя я лично агитацией не занимался, я соглашался с тем, что происходило, поскольку молчал. Поэтому когда Верховный Суд вынес окончательный вердикт, своих накопившихся чувств я уже сдержать не мог. Хотя впервые высказаться против втягивания церкви в выборы я пытался несколько ранее. Я написал открытое письмо, в котором осудил организацию в Киеве Крестного хода в поддержку Януковича. Однако друзья мне тогда посоветовали не публиковать его, чтобы не иметь неприятностей. Сейчас я об этом жалею, потому что если бы мы, священники, с самого начала обратили внимание на неправомерность действий церкви, я уверен — все сложилось бы иначе.
— Что, по вашему мнению, здесь сыграло наибольшую роль — деньги?
— Священники болеют теми же болезнями, что и все наше общество, однако сказать однозначно, что церковь сегодня гналась только за наживой, нельзя. Церковь святой была и будет такой. А то, что ее наполняют грешные люди — это парадокс, которому трудно уложиться в головы людей невоцерковленных. Но им я могу сказать, что в нижних эшелонах церковь является более праведной, чем в высших. Приходские священники добросовестно делают свое дело по спасению душ человеческих…
— Как вы считаете, скажется ли такое активное участие церкви в избирательной кампании на количестве прихожан?
— Уже сказалось. В частности, в одной из церквей нашего прихода — храме Всех Черниговских Святых прихожан в последнее время стало меньше. Конечно, людей глубоко воцерковленных, которые знают, что только один Бог — безгрешен, последние события не отвернут от церкви, а вот для тех, кто приходит в храм впервые, надеясь увидеть здесь святыню, это, конечно, большое разочарование.
— Если ваше право на служение в церкви Московского патриархата не будет восстановлено, что вы будете делать, перейдете в Киевский?
— Я уже получал предложение перейти в Киевский патриархат, однако я его отклонил. Я не могу быть изменником и пойти в раскол, это — грех. Но и молча наблюдать за происходящим, тоже не могу. Если кто-то ждет, что я хлопну дверью и уйду, то, уверяю, этого не произойдет. Предлога сказать обо мне, что я нарочно все устроил, чтобы уйти, никому не дам. Я остаюсь в православной канонической церкви, какими бы ни были последствия моего поступка. Пока что я — священнослужитель, и по уставу канонической жизни Украинской православной церкви Московского патриархата лишать меня сана не за что. Меня можно попугать, поуспокаивать, церкви это делать не впервой и не в последний раз. Но я считаю, что церковь должна очиститься. Ведь покаяние — это не только слова, но и изменение образа жизни. Я убежден, что в высших эшелонах церковной власти скоро это поймут и церковь останется чистой и святой.
КОММЕНТАРИЙ "Дня"
Сергей ЛЕПЬЯВКО, доктор исторических наук, профессор Черниговского педагогического университета им. Т. Шевченко:
— Тесная связь православной церкви (ПЦ) с государством возникла еще в начале ее формирования, а именно — во времена Византийской империи. Именно тогда, когда все православные церкви были под властью византийского императора, и сложилась своеобразная система цесарепапизма, по которой светская власть была выше церковной и указывала церкви, что делать. Это наследие перешло во все православные церкви и объясняет, почему в период создания национальных государств появляются отдельные православные церкви. Возникает независимая Румыния — появляется румынский патриарх, Сербия — сербский, Московское государство — московский, Украинское — Киевский и т.д. Но в то же время эта зависимость церкви накладывает отпечаток на всю ее жизнь. Потому что в такой церкви молятся не просто за добрую власть, за народ, как это делается в других храмах мира, а за конкретного правителя. Праведный он, неправедный, добрые дела делает или нет — неважно, и иначе большинство православных церквей себя не мыслит.
Особое место среди православных церквей занимает церковь Московского патриархата (ПЦ МП). Потому что московское государство формировалось как империя и, собственно, было единой большой православной империей в новые и новейшие времена, которая включала в себя много народов с различными верами и религиями. В России ПЦ до 1917 года исполняла функции, свойственные обычно государственному аппарату, — занималась делами идеологии, надзора за населением... Да и открыто церковный синод был государственной структурой, поскольку патриарха тогда не было, и этого никто не скрывал.
В советские времена ситуация изменилась. Большевики преследовали православную церковь, и это длилось около двух десятилетий, пока ее верхушке не удалось заключить соглашение со Сталиным. С тех пор все вернулось на круги своя: ПЦ была легализована и разрешена в советском обществе, но в обмен на это вынуждена была дать согласие на сотрудничество с действующей властью. И вышел такой парадокс: власть антицерковная, антихристианская, атеистическая, а православная церковь ей служит. (Кстати, католическая церковь в соседней Польше не признала такую власть до конца ее существования). С одной стороны, эта уступка понятна, а с другой — порождает массу вопросов. Ведь именно такое соглашение с атеистическим государством наставило много грязных пятен на истории ПЦ. Скажем, разгром греко-католической церкви в Западной Украине, преследование и уничтожение за веру сотен тысяч людей велось при прямом участии православных священников, которые официально и неофициально были сотрудниками НКВД (этот факт абсолютно известен и доказан).
Когда в 1991 году Украина провозгласила свою независимость, возникла такая коллизия: с одной стороны, в Украине традиционно существует Московский патриархат, а с другой — с созданием национального государства появляется патриархат Киевский. Канонический он или нет — это уже другой вопрос, хотя, когда возникла Московская автокефальная церковь, ее тоже более 100 лет не признавали. Итак, в независимой Украине возникает Киевский патриархат, появляется автокефальная церковь и возрождается греко-католическая. Московский же патриархат в Украине сохраняет свои позиции только благодаря поддержке власти, которая осталась у тесно связанной с церковью старой партийной номенклатуры. Известно, что по прямой инициативе или поддержке власти именно Московскому патриархату отдавали сотни храмов, монастырей, других церковных сооружений. Это способствовало тому, что после шока первой половины 90-х годов МП чувствовал себя в Украине очень комфортно. И все было бы хорошо, если бы не эта прямая смычка УПЦ МП с властью. Привязав себя к власти, церковь, с одной стороны, обеспечила себе комфортное существование, а другой — поставила себя в зависимость от авторитета этой власти. Когда были первые выборы президента — Кравчука — тогда для церкви все было проще. Выборы Кучмы, первые и вторые — тоже. Потому что при всех существовавших в то время проблемах, не существовало такой, как сегодня, категорической, скажем, проблемы выбора. Поэтому когда речь идет о том, почему сегодня УПЦ МП повела себя так, а не иначе, и делается акцент на том, что ее купили, мне хочется вернуться к началу моего комментария: вся история развития этой церкви в Украине вела ее к тому, чтобы она поддерживала кандидата от власти. Причем она загнала себя в тупик, поставив в условия обязательной поддержки любого кандидата от власти. Если бы этот кандидат был более достойным, все выглядело бы иначе. Но власть спровоцировала все общество, предложив, мягко говоря, не «мессию», и УПЦ МП попала в своеобразный себе капкан, поддержав того, на кого ей указали. Кроме того, достаточно сильную роль здесь сыграл еще один фактор — страх перед утратой позиций церкви в случае смены действующей власти. И не исключено, что этот фактор имел более сильное действие, чем возможный подкуп. Но в любом случае понятно, что без прямого давления власти на церковные структуры такой поддержки выборам церковь не оказала бы. Священники агитировали (и это я знаю от многих людей, связанных с церковью) под прямым или непрямым давлением.
Сейчас УПЦ МП, мне кажется, оказалась в очень тяжелом положении. Ей теперь не помешало бы отойти от всего этого и признать, что ее поступки были неправомерны. В то же время напомнить верующим людям, что церковь святая и вечная, а иерарх и священники — живые люди, которые могут ошибаться. Но сегодня это признание откладывается, потому что впереди третий тур выборов и ситуация остается неясной. К тому же, за несколько дней церкви очень трудно перестроиться, ведь это очень традиционный институт.
Что касается случая с отцом Сергием, то из разговора с ним видно, что его выступление — это не бунт против церкви, у священника такого даже в мыслях не было. Он высказывает свою позицию как священник, желающий очищения церкви, как гражданин, который хочет, чтобы Украина жила лучше, и он имеет на это право. А предлог, под которым отца Сергия отстранили от богослужения, якобы за клевету на церковь, подтверждает, что позиция иерархов Московского патриархата пока что остается неизменной. Факт клеветы установить невозможно, поскольку все, что он говорил, — правда, и это легко докажут юристы, если этим займутся. Мне кажется, что в данном случае церковь должна была бы отменить указ о лишении отца Сергия права на священнослужение. Это было бы одним из шагов ее очищения и проявлением понимания того, что общество начало меняться.
