«День» среди откликов на статью М. Жванецкого «Пишущему и показывающему» получил и письма, авторы которых готовы напрямую посоревноваться с известным писателем в «его» жанре — сатире.
Хит осени — романс «Под сению закона» на музыку Устинова, слова Бородина. За ним — марш Лесина «Печать свободна».
По-новому и молодо звучит, мол «Я другой такой страны не знаю», мол, «где так вольно дышит человек», в Жванецкого обработке — «Чью свободу ущемляют?!» (В «Московских новостях»).
По просьбе всех, герой Кремля Шаманов исполнил от души и громко: «Артиллеристы! Путин дал приказ!.. Из сотен, тысяч батарей за слезы ихних матерей по ихней Родине — Огонь! Огонь!»
Дуэт — Захаров Марк и Райкин Костя — тепло и мягко, на одном дыханьи — «Кто Путина сердце прочел...»
Отцы и дети Михалковы строчат уж третий гимн, мол «новый мир построим...» «Мой папочка для Сталина писал, мой батюшка для Путина напишет!»
Ну ж будет гимн!.. И кофе пить будут, и Путина поднимут.
Какие времена — такие песни.
Желтых песен листья желтые кружатся...
Золотой осенью 2000-го на зов Кремля к «культурным», и чтоб без всяких там «Отчизне посвятим...», откликнулся Михал Михалыч (в «МН», №37, «Пишущему и показывающему») и правду написал... но не о главном. О главном написал неправду. В соблазне угадать и угодить забыл, что «пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь». Гнев барский переправил он на СМИ, которые про мудрость не забыли.
Как оказалось, сей Сатир для СМИ, но юморист для власти, очарован многим — и что «народ молчит», и полною свободой.., что «пенсии, зарплату платят» и что «шахтеры не лежат на рельсах» — скорей всего, присели недалече... Войны коснулся, между прочим, мол, виноватых нет, мол, «вся страна оружие клепала, оно висело на стене», мол, в том и дело — ружье висело на стене, ружье висело... И трижды клялся президенту, как будто сам себе не веря, мол, СМИ — соперники, а я при вас — всегда!
Судеб Жванецкого и Путина скрещенье. В Кремле вершился разговор:
— Ну что, Ми-шутка, как живешь?
— На счастье грех роптать, я «класса не из нищих», живу в довольстве и добре, и ем и пью на серебре...
— А с кем на паях?!
— С Вами, Владим Владимыч!
— Хорош!
Я помню, ловко у тебя, о накопленьи капитала: «Купи большую, но за три, продай за пять, но небольшую...» Да, кстати, ты ж у нас шутник?
— Шутник!
— Так пошути, ну мне ль тебя учить, о категориях всеобщих, о пенсиях, зарплатах, о войне, свободе СМИ и проч. и проч. свободы. И делу дай законный вид и толк. Устинов подтвердит.
— Отвечу «деликатно Вам и с довоенным воспитаньем» — всегда готов! Пардон. На дело президента — уно моменто. Об этом я пишу в «Московских новостях».
— Пишите, Миша-пионер, пишите... И еще. Ты мог бы дать доктрине информбеза, короче вид? Ну, как бы «Краткий курс...»?
— Извольте, отчего же, все это есть в «Московских новостях».
— Что именно?
— Вот это предложенье: «Пишущему и показывающему... Я своей рукой вырезал бы тебя целиком».
— Хорош! И крут, и краток!
Одна беда — про радио забыл, про говорящих... Вот так и будем вместе — всех их мочить и вырезать!
А что еще в «Московских новостях»?
— Пишу, что «за свободу, но свою» — ввожу понятье частная свобода.
— А ну-ка, почитаю... Ты, часом, не братан сынку юриста? — Меня, я вижу, трижды защищаешь от «пишущих». Хорош и молодца!
— Покорно благодарен. Нет, не брат, но мы близки — и любим пошутить, и оба с Вами.
— И тут хорош — вопрос ребром — мол «Чью свободу ущемляют?!» — Молчанова с Ястржембским превзошел! Ты, дядя, самых честных правил. Проколы есть, но в целом я в восторге. Диком. Не творчество, а чудотворство! Впрочем, еще б ты боле навострился, когда б у Лесина немножко поучился.
В Кремле свободою горят, в Кремле сердца для чести живы...
