Будучи на Дне Валентина в ночном клубе и наблюдая под нестерпимое буханье бас-бочки за танцами, вспомнилась знаменитая картина Босха «Сад земных наслаждений» (год создания 1503—1504).
В клубе меж плюшевых звезд висели гирлянды сердечек и пупсы с ангельскими, лохматыми крылышками. Огромный зеркальный шар космически сверкал в центре потолка, утыканного звездами. Внизу происходило центростремительное движение мужчин и женщин. А вокруг танцующих, за барными стойками сидели те, кто уже определился с выбором партнера. Кто-то угощался, кто-то целовался, кто, улыбаясь, кокетничал. Обстановка действительно была очень близка той, что изображена на гениальной картине (возможно, самого сильного произведения мировой живописи!), которую тысячи критиков истолковывали вкривь и вкось, посантиметрово, не обращая внимания на основную идею.
Напомню структуру триптиха нидерландского мастера (кстати, творчество которого было очень любимо выдающимся украинским карикатуристом и сюрреалистом Анатолием Казанским и во многом повлияло на его гениальную графику).
Налево — Рай. Там Бог гуляет, недавно произведя на свет Адама и Еву. Они еще совсем «новенькие», до первородного греха. Вдали — райские кущи с разными тварями. Нет никакой их идеализации: хищник, к примеру, загрыз без зазрения какое-то травоядное и собирается приступить к трапезе.
Справа — Ад. Там на троне с конструкцией стульчака восседает Дьявол в облике птицеголового существа, он поглощает грешников. Тут множество нехороший страстей: азартные игры, жадность, доносительство. Некий деревянный получеловек-полускот грустно обернулся в сторону своего истлевшего брюха, внутри которого устроена адская таверна — вероятно, его снедала страсть к вину и чревоугодие. Носители разрушительных земных пороков терпят за них муки. Аллегорически выглядят здесь музыкальные инструменты, которые из источников наслаждения превращены в пыточные машины. Если ты дергал струны пагубных страстей в своей душе, теперь послужишь в качестве струнного инструмента для забав монстров — дьяволовых слуг.
Срединная часть триптиха (которая и является основным предметом моего разбора) являет собой сложную композицию, в которой в аллегорической форме показаны отношения между мужчиной и женщиной.
Центр композиции (который с непередаваемым упорством и игнорируют большинство искусствоведов) представляет собой круглый пруд, где находятся по колено в воде обнаженные длинноволосые девушки. На голове у них разные фрукты-ягоды (яблоки, вишни) и птицы (вороны, аисты).
Яблоки и вишни являются плодами искушения. А вороны, наверняка, символизируют смерть. Любовь и смерть — соседи.
Конечно, каждый конкретный предмет на голове отдельно взятой девицы олицетворяет (в какой-то степени) ее характер и предназначение. «Правильным» девочкам суждено любить, роковым — губить.
На некотором расстоянии от них, словно по цирковому манежу, на животных носится огромное количество голых мужиков. Девицы соблазнительно таращатся из пруда на кавалеров, делают приглашающие жесты, завлекают. Одна, не выдержав, стала выкарабкиваться из «деворазводника». Однако многие девушки делают вид, что их не касается этот откровенный мужской парад. Парни тоже прикидываются, что ни причем, однако послушно двигаются по замкнутому кругу.
Каждый зверь, на котором сидит кавалер (выражаясь по Фрейду) олицетворяет его «эго» — его животную (психическую, мифическую) сущность. Это может быть кабан, конь, лев, верблюд, осел, медведь. (На козле — место свободно. Художник приглашает его занять любого желающего).
Дабы подчеркнуть, что в образах животных художник выражает некую сексуальную суть кавалеров, одного из них он усадил на зверя, который ни что иное как четырехлапый фаллос.
Из мужского «эскадрона» умиляют ребята, скачущие вдвоем на одной лошадке. Они интимно накрыты колокольчиком из лепестков и явно — нетрадиционной ориентации. Они изолировались от дам и предпочитают не участвовать в брачных играх.
Остальные мужики с дарами: у кого рыба, у кого — ягоды. Немногие открыто поглядывают в сторону девочек. Этим, по-моему, художник подчеркивает не так стеснительность, как изначальный мужской эгоизм, замешанный на самолюбовании и самореализации. Однако процесс сближения идет!
Босх полтысячелетия назад показал главный двигатель земной человеческой жизни (изображение здесь действительно напоминает электромотор в разрезе: ротор — статор), работающий на токе, возникающий от разницы меж двух полюсов, двух человеческих воплощений — мужчины и женщины. (Подобную модель, символизирует и знак Инь — Янь).
Далее на картине уже сложившиеся пары разбредаются в стороны. Некоторые проводят время праздно (приблизительно как в ночном кабаке): тип, у которого вместо головы расколотый темный сосуд, ненавязчиво приобняв девицу, «замолаживает» ее пустыми разговорами; компания в рощице собралась полакомиться малинкой-клубничкой...
Одна пара поселилась внутри непомерно разросшейся ягоды («выросшая» любовь), цветочков туда понатащили, аиста завели — получилось подобие семейного уюта. Но детей на картине нет. По-видимому, здесь изображена более ранняя стадия любовных отношений. Зато имеется одна дама в положении. Под прозрачным колпаком («под колпаком» неловкой ситуации) троица: два парня и беременная молодая в фате невесты. Один из них в отчаянии хватается за голову, второй взял женщину под руку. Вероятно, идет выяснение: чей будущий ребенок и чья она, собственно, невеста?
А флирт набирает обороты по всему периметру картины: вдалеке фантастическое хвостатое водное чудище мужеского пола (судя по лицу, напоминающему шлем средневекового рыцаря), пристает к русалке. За причудливым архитектурным сооружением (типичным для Босха) завистливо притаилась целая толпа этих водных «рыцарей» с ягодами наготове.
Самое защищенное впечатление на картине производит влюбленная парочка, которая находится в пузыре, растущем из цветка. Видно, что в этой маленькой сфере (в свою очередь, напоминающей яйцо), за невидимой скорлупой, для влюбленных — весь окружающий ландшафт исчез (ведь порой влюбленные не только часов не замечают, но и всего остального).
Рядом один мужик (третий лишний, смирившийся с изменой муж?) тащит на спине приоткрытую устричную раковину, из которой недвусмысленно торчат мужские и женские ноги. Между ног у мужчины в раковине выкатывается жемчуг. Наверное, любовникам там неплохо, раз они производят такой драгоценный «продукт». Значит, Босх не относился даже к такой любви совершенно нетерпимо (как утверждали ортодоксальные религиозные фанатики), но и не являлся пропагандистом абсолютной сексуальной свободы, как заявляли в XX веке «продвинутые» фрейдисты. Как осознающий свою силу и ответственность за нее гений, Босх старается избегать крайностей: как разврата, так и аскетизма.
На картине имеется философ-отшельник в кувшине (отсыл к Диогену). На этого типа собралась поглазеть досужая толпа молодежи. Одна из девушек, пришедшая под руку с кавалером, замерла прямо у входа с двумя вишенками на голове. Философ пока предпочитает питаться крохотными плодами из клюва птицы, как бы говоря, что наслаждение духовного порядка он предпочитает телесному. Однако не зря ироничный Иероним изобразил в его руке точно такую же веточку с двумя вишенками, как и у этой девицы. Ее кавалер в шутку тянется хлопнуть отшельника по спине. Тот обернется, увидит эту красотку с таким же ягодным набором и — влюбится! А жених за ненадобностью будет выброшен — дошутился. Обмен ягодами неизбежен!
Что в Босхе особенно восхищает: глобально изображая мироздание, он вовсе не исключает из него маленькие житейские сюжеты, а напротив, умело выстраивает из них общую, многоуровневую модель жизни.
Хотя, повторяю, мастер не склонен к крайностям, он, конечно, морализаторствует. Рай он предпочел показать на заре «изобретения» человека и поэтому там «малолюдно». Зато в Аду — негде протолкнуться! Однако несмотря на опасность там оказаться, человечество (по Босху) не может, не хочет и не должно отказаться от стержневой радости «сада земных наслаждений» — любви.
Множество великих художников показывали устройство Вселенной. И в главном они совпадали: рай — царство Света, ад — Тьмы, и между ними, как между двумя полярностями, вертится Жизнь. За свои деяния ты попадешь либо в команду Света (с соответствующей иерархией), либо к служителям Тьмы (где тоже, вероятно, своя «карьерная» лестница). Но в темном царстве, нарисованном Босхом, обращает внимание, что наказывают за грехи, не связанные напрямую с любовными страстями. Поскольку те являются одним из главных источников энергии и условием (в конце концов!) размножения человечества. Великий двигатель природы не остановить!
У сатирических гениев, к которым относится Иероним Босх, от иронии до пафоса, от шутки до гимна — один шаг. И гимн этот — Любви! Что он и воплотил в этой чудесной «Валентике», отправленной будущим потомкам для потехи и в назидание!
