— Сколько студентов за всю свою историю выпустил университет?
— Такой точной статистики у нас не имеется. В этом году состоялось учредительное собрание Ассоциации выпускников, соответственно с этого года и будут вести счет нашей большой университетской семьи. А я бы сказала, что речь идет не об одной сотне тысяч выпускников. Если говорить только о годах независимости, то количество наших выпускников — около 100 000.
— Назовите хотя бы несколько знаковых в Украине личностей, являющихся вашими выпускниками.
— Немало бывших министров — выпускники нашего университета. Также — большое количество народных депутатов. Но я бы предпочла не говорить о государственной и политической элите. (В этой ситуации, наверное, важно было бы сказать, насколько человек осознает служение народу, ведь напомню, что в переводе с латыни «министр» означает «слуга»). Таким образом, если отставить в сторону политику, то стоит назвать Героев Украины — писателя Романа Иваничука и поэта Дмитрия Павлычко, историка Ярослава Дашкевича и физика Игоря Юхновского, археолога Ларису Крушельницкую и переводчика античности Андрея Содомору, литературоведа Николая Ильницкого, политзаключенных Ивана Геля и супругов Ирину и Игоря Калинцов, символизирующих трагическую страницу истории нашего народа, в конце концов, трагическую историю нашего университета, когда самые известные теперь личности прошли через концентрационные лагеря и ссылки. Это одно поколение наших выпускников. Другое поколение достойно представляют Петр Стецюк, член Конституционного Суда и историк Ярослав Грицак — автор первой англоязычной истории Украины, профессор нашего университета, Тарас Кицмей (SoftServe) — руководитель одной из лучших в Западной Украине, а может, и в Восточной Европе, IT-компаний. Таких фамилий много: это критическая масса людей, творящих интеллектуальный ландшафт Украины, то есть авторов книг, изобретений, деятелей науки и культуры. Среди наших выпускников — десятки лауреатов Государственной премии в области науки и техники. Просто в связи с очевидной девальвацией ценностей в нашем обществе наука должным образом не оценена и фамилии эти не известны так, как звезды шоу-бизнеса. Наконец, у нас нет научно-познавательных телевизионных программ, где бы наука была достойно представлена. Нет своего образовательного канала, который бы знакомил с достижениями украинского образования и науки. Поэтому последних выпускников нашего университета часто знает лишь академическое сообщество или просветительская среда.
Но это уже не вопрос нашего университета — это вопрос общей образованности. Можно ли говорить об образованности как добродетели, как выборе индивида, сообщества, общества, если почти ежедневно слышим скандальные новости о купленных дипломах? Итак, повторяю, это вопрос не к нам — это глубинная, сердцевинная коррозия, разъедающая общество, а университет становится заложником этой ситуации. К сожалению, нет симметрии и в треугольнике отношений «власть — общество — университет». От университета требуют особой общественной ответственности, не вкладывая в него никаких инвестиций. Тогда как может осуществлять свою миссию и возложенные на него функции университет, если нет четкой и прозрачной государственной политики и механизмов ее воплощения?! Даже если университет самый старый, с богатыми академическими традициями и 350 годами интеллектуального заплечья? Как университету адекватно реагировать на вызовы и запросы украинской и всемирной современности, если ему нет места ни на телевидении, поскольку отсутствуют образовательные программы, ни в газетном медиа-пространстве? (В Украине есть только две газеты — «День» и «Зеркало недели», которые профессионально, последовательно, аналитически, системно освещают вопросы образования). А это свидетельствует, что высшее образование в Украине, в частности — университет, в глазах нынешней властной элиты должно бы исполнять роль прислуги. Поэтому именно сейчас так резко стоят вопросы автономии. В конце концов, весь мир идет по этому пути — когда есть финансовая автономия и академическая автономия, но есть также цивилизованный партнерский диалог с властью. Можно ли представить себе, что канцлера Кембриджского университета вызывают в министерство или министр образования объявляет ему выговор? Когда в Кембридже находилась делегация представителей восьми украинских ректоров, то вице-канцлер нам так сказал: «Я могу ехать к министру и дискутировать с ним вопросы, требующие совместного решения. Но вопросы ревизии, контроля, недоверия, унижения институционного достоинства университета, имеющего 800 лет??? Это что-то неслыханное!». Теперь можно понять, почему Великобритания является лидером, по крайней мере, на европейских образовательных рынках, а британские университеты стали признанными лидерами мировых рейтингов. И это все благодаря наличию полной университетской автономии и подобающему осознанию своего места и роли в общественной жизни.
— Как нужно предпринимать в Украине такие шаги?
— Мы начинали — с университетской автономии, консорциума восьми университетов. К сожалению, это очень медленный путь длиной в семь лет. И я не могу утверждать, что мы в наших намерениях далеко продвинулись. Почему? Потому что и в дальнейшем есть «каменные стены» в менталитете и в головах руководителей, не до конца осознающих роль высшего образования как движущего развития государства и общества, но и в дальнейшем стремящихся иметь университеты в качестве инструмента, пригождающегося в предвыборной кампании, для пиара либо другого, не совсем академичного использования в собственных целях. Я не раз приводила такой пример: в царской России на территории университета было запрещено появление полиции. Об этом вспоминает в автобиографии Николай Костомаров. Когда не допустили очень известного своим свободолюбием профессора на речь в присутствии министра, не дали выступить министру, в Санкт-Петербурге начались бунты. А у нас сейчас все слилось в какую-то безликую массу, обрело какую-то кафкианскую форму страха. А страх, как говорит отец-ректор Украинского католического университета Борис Гудзяк, — это путь к унижению достоинства. Львовский университет на протяжении всех своих 350 лет существования был символическим плацдармом охраны всего украинского. Даже символом украинскости. Скажем, первая кафедра украинской словесности была создана после Весны народов именно у нас — в 1848 году. Это очень важно, так как с того времени украинский язык и литература зазвучали как академические дисциплины. В начале ХХ века именно наши студенты создали мощное движение, вошедшее в историю как Университетская сецессия. Тогда стены нашего университета в знак протеста покинули 400 студентов, потому что их заставляли произносить присягу на польском или немецком языках. Тогдашний лауреат Нобелевской премии, норвежский писатель Бйорстерне Бйорнсон, когда наших студентов арестовали после протестов, написал открытое письмо политикам и парламентариям, в котором отмечал, что у Европы нет будущего, если она не будет прислушиваться к голосу молодежи, стремящейся учиться на родном языке. И под давлением этого письма, которое было опубликовано на английском, французском и немецком языках, наших студентов отпустили. Мы, кстати, разместили на сайте Львовского университета копию благодарственной открытки наших студентов Бйорстерне Бйорнсону, а среди них тогда был Лесь Курбас, который перевел стихотворение норвежца «Березиль» и впоследствии даже так назвал свой театр. Затем был Тайный университет. Потом наши студенты выходили на «гранитную» революцию, поддерживали помаранчевый всплеск. Но на 20-ом году Независимости чтобы мы отстаивали национальное достоинство, историческую память украинцев, право на родной язык — такого, разумеется, никто не прогнозировал. Если говорить сейчас о миссиях университетов, то вместо того чтоб выполнять должным образом собственно свою, академическую миссию, передавать новые знания, делать новые изобретения и открытия, мы вынуждены, как и 100 лет назад, отстаивать национальное достоинство, историческую память украинцев, право на родной язык. Вот парадоксы! Вроде бы сейчас не ХХІ, а ХІХ век!
— Как бы вы охарактеризовали своих нынешних студентов?
— Когда входите в наш университет, видите надпись на латыни на фронтоне: Patriae decori civibus educandis — «Образованные люди являются украшением Родины». Это как прелюдия — если ты сюда входишь, должен стремиться к тому окончательному, что имеет название образованность. Понятие «образованность» — не диплом, не бумажка. Это, наверное, то, что является концепцией образования в продолжение всей жизни. Говорить, что наши студенты полностью другие, нежели студенты Барселоны, Парижа, Киева, Варшавы или Кракова, неправильно. Несомненно, на их образе мировосприятия и мышления отразился дух времени — это аудиовизуальная, коммуникативная культура. Несомненно, они хорошо владеют компьютерными навыками, они весьма прагматичны — и это тоже хорошо. Но полная дезориентация в ценностных ориентирах в нашем обществе вынуждает их быть довольно прагматичными. У них нет авторитетов, которым нужно подражать с экрана, — это касается, в том числе, трансляций парламентских дебатов и драк. И это еще больше усиливает их отдельные прагматичные установки. Но несомненно одно — эти молодые люди действительно стремятся к знаниям. То есть я не могу сказать, что критическая масса студентов Львовского университета имени Ивана Франко — лучшие из лучших. Но мы стремимся к этому, создаем им все условия для обучения. По крайней мере, есть культурная, историческая аура и образовательно-научная аура, демократический климат, который должен способствовать их формированию. Другое дело — с чем они к нам приходят. Есть последовательная цепочка — семья, школа, общество, университет. И возвращаются они в общество, в школу. То есть это замкнутая цепочка. И если где-то одно звено оборвалось, то эту лакуну не заполнить ничем. У нас, возможно, лучше база, чем в других заведениях высшего образования — уникальная библиотека, доступ к интернет-ресурсам, компьютерные классы... 900 студентов и преподавателей ежегодно ездят по разным программам международного обмена, 800 иностранцев всегда есть в стенах нашего университета. Все эти факторы влияют на международную мобильность и новый профиль университета. То есть миссия администрации и университета заключается в том, чтобы создать условия, а уже сами студенты должны иметь мотивацию к знаниям. Поэтому, если есть сознание коррупционное, поскольку вокруг о коррупции только и говорят, а студенты видят, что Украина эти проблемы не решает и в дальнейшем в рейтингах продолжает быть такой, то нужно обладать, наверное, большой силой воли и иметь мотивацию, чтобы быть другим. Наш университет старается быть другим. Но мы не можем насильно централизованно заставлять усваивать знания. Мы создаем условия. Так требует академическая свобода, академические ценности как основа демократического управления. Мы пытались дать студентам возможность выбирать свободную траекторию обучения, чтобы они сами выбирали себе дисциплины. Наш ректор Иван Вакарчук на должности министра пытался сделать это нормой академической жизни. Мы осознавали, что это очень важная составляющая университетской автономии. Опять же, из-за отсутствия полноценной университетской автономии нам не удалось это полностью реализовать. Вторая наша попытка: вместе с Варшавским университетом, Киево-Могилянской академией и Украинским католическим университетом мы создали программу МИГуС — Межинституционные индивидуальные гуманистические студии, — которая бы разрушала границы как между факультетами, так и между университетами. То есть это уважение к индивидуальной траектории каждого студента. И это тогда, когда у нас законодательно не закреплена междисциплинарность. Мир переменчив, знания приходят очень быстро, и молодому человеку постоянно нужно к этому адаптироваться. Следовательно, возникает большая тревога — почему почти 30% выпускников высших учебных заведений получают второе высшее образование? Это признак того, что что-то не так с образовательной политикой и качеством предоставления образовательных услуг. Важно, чтобы школа закладывала в мировоззрение учеников чувство ответственности, мотивированности к знаниям и веры в то, что знания действительно изменят мир, веры в то, что общество знаний по дефиниции демократическое. Но когда дети видят своих учителей, которым не выплачивают зарплату... Или когда вид учителей в дисгармонии с видом учеников... Или возможности учителя вовсе не такие, какие уже имеются у учеников... Так какая будет мотивация к получению знаний?! Вопрос — очень сложный, и в этом контексте я хочу подчеркнуть: наш университет создает условия для тех, кто стремится к знаниям. За нами славное заплечье академических традиций, ведь в продолжение 350 лет Львовский университет с академическим достоинством и ответственностью выполнял свою миссию.
