Одной комедией, сколь ни широки были бы границы этого жанра, сыт не будешь. Остается искать новые формы зрелища, способные «работать на публику»
В конце сезона одна из киевских газет, проводя рейтинговый опрос, назвала театр Русской драмы им. Леси Украинки в числе первых среди киевских театров. Это безусловное признание заслуг этого театра в борьбе за посещаемость. Сегодня театры Украины действительно, как никогда ранее, активно ищут, чем бы привлечь зрителя в свой зал. А сделать это далеко не просто. Не так давно можно было «купить» его новым именем на афише. Теперь таких имен, похоже, не осталось. Как не осталось ни запретных тем, ни запретных видов зрелищ. К тому же, жанровые возможности театра сузились, ибо современный зритель неохотно смотрит драму и трагедию. Советский театр явно «перекормил» его классикой, которая в старые времена и для самого театра, и для его посетителей была «отдушиной» под идеологическим прессом. Но одной комедией, сколь ни широки были бы границы этого жанра, сыт не будешь. Остается искать новые формы зрелища, способные «работать на публику».
В этом смысле замысел известного балетмейстера Аллы Рубиной поставить на сцене Национального академического театра русской драмы хореографический спектакль имел достаточно высокий положительный потенциал. Тем более, что за последние годы, создавая в этом театре все более развернутые танцевальные номера и целые сцены в «Маскарадных забавах», «Тайнах мадридского двора», «Мести по-итальянски», «Госпоже министерше», Алла Давыдовна смогла точно и обстоятельно обозначить для себя хореографические возможности труппы.
Но на этом однозначно положительные оценки «Невероятного бала», собственно, и заканчиваются. Ибо спектакль оставляет ощущение крайне двойственное. Сценографическое решение (художник А. Вакарчук) грешит необязательностью и явной поспешностью. Да и в целом трудно применить к оформлению сцены столь высокопрофессиональное словосочетание, скорее все висящие и стоящие предметы в соединении с кусками ткани имеют характер «с бору по сосенке». Потому пространство сцены при всей его заполненности остается образно пустым. Столь же приблизительными выглядят и костюмы персонажей, дающие лишь самое общее представление о том или ином сценическом характере.
Сюжетный замысел явно был прочерчен А. Рубиной лишь несколькими штрихами, так сказать, ею сделан «карандашный набросок» неких общих мест о «жизни и судьбе», заявка нескольких тем этого рода. Единственной прямой подсказкой зрителю призваны служить поэтические отрывки, предваряющие появление на сцене основных персонажей действия. Но почти парадоксальным образом, в зависимости от мастерства исполнителя, этот постановочный ход либо оказывается излишним, либо все же не организует смысловой ряд «невероятного бала». Постановщик, безусловно, рассчитывал, что все самое существенное скажет, конечно же, музыка, и «навеянное» ею Алла Давыдовна перевела в хореографическую ткань своего спектакля.
Музыка действительно замечательная, на зрителя выливается просто лавина звуков и мелодических тем, при этом плотность музыкального ряда композиций Н. Роты, Г. Бреговича и Р. Обри настолько велика, что мгновенно захватывает, сразу же дает нужный эмоциональный настрой и не отпускает ни на секунду. Вдобавок в спектакле есть грамотная и талантливая звукорежиссура, так что музыкальный ряд точно совпадает в своем развитии с действенными кусками, музыкальная и фабульная архитектоника взаимно дополняют друг друга.
Очень бы хотелось то же самое сказать и о световом решении пространства и действия, на наш взгляд, крайне необходимом в хореографическом спектакле. Ведь в отсутствии слова, сюжета и таким путем раскрываемых характеров все возможные другие слагаемые зрелища, естественно, приобретают большее значение, большую образную и смысловую нагрузку. Но в который раз «Невероятный бал» убеждает, что в сегодняшних спектаклях Русской драмы о полноценной световой партитуре можно только мечтать.
Правда, «Невероятный бал» вновь продемонстрировал почти безграничную фантазию балетмейстера, ее умение создавать танец любого жанра и стиля. Причем А. Рубинина с легкостью профессионала соединяет в танце характерное и нечто обобщенно отвлеченное, так, что каждый персонаж существует в спектакле в двух измерениях, являя собой конкретное лицо и одновременно неся некую «тему». В этом смысле ее таланта балетмейстера хватает, и даже с избытком.
Но спектакль, пусть и хореографический, требует режиссуры в полном объеме. Отсутствие же режиссерского опыта сказывается в том, насколько не выстроены взаимоотношения групп, условно названных Рубиной «Провинциалы» и «Аристократы» (так сказать, «рабочие названия»), в той пунктирности, с которой прочерчены связи ключевых действующих лиц. Потому, видимо, так внезапно становится бездейственным персонаж А. Никитина (Распорядитель бала), вначале заявленный как главное действующее лицо, по логике событийного ряда долженствующее быть не просто в центре, ни самим центром происходящего. Оттого вставным, пусть и развернутым во времени, эпизодом выглядит присутствие на сцене персонажа Д. Лаленкова (Лже-распорядитель). При этом сама актерская работа Лаленкова — на наш взгляд, одна из лучших в послужном списке исполнителя. Он легок, предельно пластичен, выразителен, эмоционально и энергетически притягателен и разнообразен в характерных нюансах.
Еще хуже дело обстоит с персонажем, чью тему можно определить, скорее всего, как «Плач». В день премьеры — 1 июня — эту роль исполнила О. Сумская, и выглядел этот сценический «пассаж» наименее зрелищно и с хореографической, и с исполнительской стороны. Даже не смотря на то, что Рубина, стараясь усилить эффект присутствия героини Сумской, соединила танец и вокализ в исполнении актрисы. Получился еще один вставной номер, мало что при этом добавлявший к общему ходу действия.
Следующим центральным персонажем Алла Рубина определила «Одинокую» (А. Ена). Как нам кажется, с этим действующим лицом у постановщика явно приключился курьез. Во-первых, из самого пластического решения зритель мало что понимает, определяя ту, что танцует А. Ена, то как пьянчужку, то как умалишенную. На самом же деле, по замыслу А. Рубиной, актриса была призвана выразить некую спасительную чистоту, незамутненность чувств и мыслей, только и способных вывести героя А. Никитина из хаоса жизненных несообразий и страстей. Очевидно, что А. Ене отсутствие мастерства не позволило воплотить замысел постановщика. Теперь же, не будем гадать в силу каких обстоятельств, балетмейстер «присоединила» к танцевальным пассажам «Одинокой» эпизод «Плач». Возможно, это решение укрепило внутреннюю событийную логику действия. Вот если бы и к зрелищному ряду оно хоть что-нибудь добавило!
Что ж до остальных исполнителей, то здесь каждый старается в меру своих возможностей. Однако общая, на наш взгляд, беда актерского состава «Невероятного бала» в том, что он не научен изображать и выражать характер лишь пластически, не способен телом и жестом отыграть ни взаимоотношения с партнером, ни смысл драматургического куска. А ведь только это и делает замысел хореографического спектакля на сцене драматического театра состоятельным. Хотя у Н. Лысенко, А. Сердюк, О. Замятина, Д. Савченко, И. Марченко выходит лучше. У Н. Доли, О. Кульчицкой, В. Терещука, Р. Семисала — хуже. Вне сомнения, что и в целом Алла Рубина назначала актеров на роли в своем спектакле по логике балетмейстера, но не режиссера. Принцип типажа, весьма приблизительный, так сказать, по верхней кромке дарования, в результате даже значительных затраченных усилий на репетициях все же дает на сцене лишь плоский слепок с персонажа.
Я бы не стала говорить о том, что «первый блин вышел комом». Но и назвать «Невероятный бал» готовой творческой работой не позволяют его многие весьма, как видим, существенные недостатки. Театр явно поторопился выпустить спектакль на зрителя. И ощущение от «Невероятного бала» как от «домашней радости» не проходит. Ну что же, последнее слово остается за зрителем, поскольку спектакль включен в текущий репертуар и явно будет тиражироваться в сезоне.
