В годы моей молодости в ходу была такая загадка: «Что будет, если скрестить ужа и ежа?» Ответ гласил следующее: «Получится один метр колючей проволоки». Как во всякой шутке, и в этой оказался немалый смысл. Он сводился к тому, что было понятно еще в глубокой древности: всякая химера представляет собой абсурд и несет зло. Внутри Сфинкса, размещенного в городе мертвых древних египтян, оказались кандалы и множество скелетов людей; кентавры в греческой мифологии отличались буйным нравом и невоздержанностью; Пегас поставлял Зевсу громы и молнии; а русалки в славянской мифологии представляли собой вредоносные существа, в которых превращались умершие девушки, преимущественно утопленницы.
Трансгенный картофель представляет собой химеру на генетическом уровне: «сращение» элементов геномов растения и бактерии. Результат выглядит таким образом, что картофель начинает продуцировать токсин, который может поражать колорадского жука и потому делает картофель для жука отвратительным. Картофель становится врагом нашего врага и потому оказывается нам вдвойне другом. Ну разве не благо?
Однако эта кажущаяся очевидной формула при ее проверке жизнью порождает очень большие сомнения в ее конструктивности. Объясняется это тем, что «за все, что человек имеет, он должен платить собой».
Современная наука требует кредитования, а всякий кредитор — возврата ему долгов. Идя неверными путями, наука творит себе имидж «девы непорочной», обещающей исключительно блага, и нарушает тем самым основной естественный закон, который гласит: если в одном месте чего- то прибыло, то в другом обязательно убудет. Ведь надо быть последним дураком, чтобы, желая заработать и расплатиться с кредитором, рекламировать пороки своего товара. О таковых, как правило, в спешке забывают. Они оказываются «за кадром». Обнаруживаются потом, когда спросить уже не с кого. Когда либо шах умирает, либо осел, либо тот, кто обещал последнего научить говорить. По этой причине все, кто жаждет приобщиться к «благам» науки, ухо должны держать востро.
Не случайно трансгенный картофель, прежде всего, вызвал опасения именно со стороны возможных последствий для здоровья. У человека «в крови» от химер ожидать подвоха, и в первую очередь по отношению к себе. Сам сотворил — сам и расплачивайся. Правда, это ожидание скорее интуитивное, чем обоснованное рассудочной деятельностью. Ведь детали производства самого продукта покрыты тайной. Поэтому внесем в обсуждение этой проблемы отсутствующий в ней элемент.
Научно-технический прогресс проявляет себя таким образом, что он движется как бы вспять. Если развитие материи идет от простого к сложному, то научная мысль уходит от сложного к простому. Не будучи способной с ним справиться, она его разрушает, реализуя известную формулу: «до основанья, а затем». Такое движение научно- технической мысли увлекает за собой и проблемы, которые возникают перед человеком. Они имеют тенденцию сползать на более низкие уровни организации материи. Сегодня этим уровнем в биологии и медицине уже стал молекулярный.
Практически все основные болезни человека и основных групп домашних животных сегодня проявляют себя на этом уровне. К ним относятся сердечно-сосудистые, поражения иммунной системы, злокачественные новообразования, наследственные, вирусные, бешенство коров и многие другие. Соответственно, и лечение осуществляется на этом же уровне. В качестве лекарственных средств используются АТФ, аминокислоты, фосфолипиды, ферменты, гормоны, витамины и даже отдельные гены. С их помощью влияют на энергетический обмен клеток, клеточные мембраны и наследственный аппарат. Однако последствия такого влияния просчитать очень сложно. В молекулярных процессах большую роль играют количественные соотношения, которые практически невозможно определить в каждой клетке каждого организма. Показательной в этом отношении является дискуссия, которая продолжается уже несколько столетий: что приносит здоровью больший вред — употребление в больших количествах чая или кофе? Неблагоприятное влияние того или другого оказывается сугубо индивидуальным. Вот почему на многих современных лекарствах в числе противопоказаний указывается индивидуальная непереносимость, выявить которую можно лишь в процессе применения, а это означает «игру с огнем».
С трансгенным картофелем складывается достаточно любопытная ситуация. Он содержит в себе ядовитый для человека глюкозид — салонин, не представляющий опасности для колорадского жука, и токсин, представляющий опасность для последнего. Учитывая то, что трансгенный продукт оказывает воздействие на молекулярном уровне, его влияние на человеческий организм может проявить себя только после массового употребления, подобно тому, как это имело место во время введения в культуру картофеля в России, когда крестьяне вместо «корешков» поели «вершки». Конечно, он совсем не обязательно должен вызывать отравления. Последствия могут быть скрытыми и проявлять себя в виде нарушений количественных соотношений аминокислот, сочетанного воздействия салонина и токсина. Поэтому разумно не спешить с его внедрением в производство. Тем более, что проблемы этим не ограничиваются.
Колорадский жук пожирает картофель не первый день. Он встречается на его диких формах и других пасленовых, произрастающих на его родине. Это обстоятельство неизбежно ставит вопрос: почему за время существования пасленовых, которые испытывали неблагоприятное воздействие со стороны жука, у них не появились генные приобретения, подобные тем, которые привнес человек в геном картофеля? Ведь мутации в клетках происходят с большой частотой. Например, американские генетики обнаружили, что в период экзаменационной сессии у студентов под влиянием стресса появляется много мутаций. Однако в дальнейшем они либо исправляются репарационной системой клетки, либо сами клетки уничтожаются иммунной системой, либо превращаются в раковые.
Массовые размножения колорадского жука оказывают стрессовое воздействие на пасленовые растения, а поэтому следовало ожидать появления у них таких мутаций, которые бы защищали их от врагов и со временем окончательно утвердились бы в структуре их генома. Однако этого не произошло. И тому должно быть объяснение.
Генные вставки, которые совершаются генетиками, подобны мутациям, которые, как правило, летальны. Выживают лишь те, которые повышают приспособленность. Все, что не решает эту задачу, резко увеличивает стоимость жизни: требует дополнительных затрат энергии и изменений среды обитания. Только при таких условиях они оказываются жизнеспособными. Поняв это, можно понять и следующее.
Каждый организм приспосабливается к определенному диапазону температур, влажности, освещенности и т. п. В условиях повышенного катастрофизма разброс температур и других факторов среды имеет тенденцию резко возрастать, а частота переходов от одного состояния к другому резко увеличивается. Образно говоря, им приходится плыть в условиях сильного волнения, а это приводит к тому, что энергия в основном тратится на то, чтобы удержаться на воде.
В условиях катастрофизма, если растение и выживает, оно снижает свою продуктивность и качество продукции. Мне уже приходилось писать, что снижение урожайности и качества зерна, а также многих плодовых культур, отмеченное в 2000 году в различных регионах Украины, как раз и объясняется этими обстоятельствами. Легко заключить, что генные вставки, которые не повышают приспособленность к физическим факторам среды, в условиях ее нестабильности могут повлечь за собой такие потери, которые значительно превысят ожидаемый эффект, в надежде на который создавался трансгенный картофель.
Читатель может заметить, что автор статьи, выступая против трансгенного картофеля, лоббирует интересы фирм, выпускающих пестициды, и, конечно, предает экологию, сторонником которой себя считает. Предостерегая против одного, я не зажигаю зеленый свет перед другим. От ядохимикатов также следует избавляться. И такие возможности существуют без использования генной инженерии. Экология их знает, и универсальной среди них является разделение сред обитания.
Главным в проблеме вредителей картофеля является то, что в нашем селе его производство в основном связано с приусадебными участками, которые пребывают «в вечном» пользовании. Картофель на них высаживается ежегодно, и они контактируют друг с другом. Все это приводит к тому, что большие площади из года в год создают благоприятные условия для жука. Ему нет необходимости тратить энергию на миграции, и он всю ее вкладывает в воспроизводство. В результате село не борется, а лелеет вредителя. В свое время это было понято в социалистической Венгрии, и приусадебные участки стали засаживаться ягодными культурами, а индивидуальное производство картофеля было включено в «колхозные» севообороты. Эффект был. Как сейчас там обстоят дела, я не знаю, хотя было бы интересно сравнить.
Я думаю, читатель заметит, что подобного рода решения не требуют затрат, более того, производство картофеля становится дешевле. Однако их внедрение требует иных отношений человека к земле, растениям и животным, т. е. иной культуры, которая называется экологической.
