Европейская Хартия о региональных языках в нашей стране в последнее время вспоминается очень часто. И, к сожалению, совсем не впоминают о том, что призвана она в первую очередь защищать языки исчезающие. А такие языки в Украине: румейский, ромский, крымчакский, гагаузский, караимский... Как спасти их? Вашему вниманию предлагается интервью со специалистом в этой области — Девидом ХАРРИСОНОМ, доктором лингвистики (PhD) Свартморского (Swarthmore) университета (США).
— Над какими основными проблемами как ученый-лингвист вы сегодня работаете?
— Как теоретик речи я в первую очередь изучаю фонологию (звуковые структуры) и морфологию (формы слова). Я работаю над изучением гармонизации звуков в словах в различных языках. Найденные примеры создают интересные прецеденты для вызовов классической лингвистической теории и для моделирования общих опознавательных функций речи, как, например, распознавание образа. Я изучаю эти образцы как эмпирически (в полях в Сибири или Индии), так и с целью компьютерного моделирования.
Как лингвист я принимаю положение, что языки существуют исключительно в пределах культурной матрицы, т.е. для исследования я должен знать культурный контекст. Именно языки формируют структуру нашего знания. Мое этнографическое исследование опирается на ведомости о туземцах, фольклоре, устном эпосе, умозрительных системах, например, (как в случае с чулимским языком) в пределах контекста внутренней азиатской кочевой жизни.
Иногда я представляю себя зоологом, который открывает новые виды. Это удивительное ощущение.
Как ученый я не могу оставаться безразличным, видя, что десятки языков исчезают ежегодно. Два языка, которые я сейчас изучаю, тофа (Tofa) и ос (Os), имеют всего 40 носителей. Приблизительно половина языков мира может исчезнуть в этом столетии. Потеря будет катастрофической.
— Неужели последствия действительно настолько пессимистические? Можно ли что-то сделать для спасения полувымерших языков?
— Этот вопрос недавно лингвисты со всего мира обсуждали в Сиэтле на ежегодной языковедческий конференции. Дать ответ здесь очень сложно.
С уверенностью можно констатировать, что по крайней мере половина из более 6800 живых языков исчезнет до 2050 года. Последний пример — язык чулимов, который я нашел в полумертвом состоянии. Сегодня этим языком пользуются около 40 человек в Центральной Сибири, всем носителям уже за 50 лет. К категории особенностей этого языка можно причислить грамматические нормы: например, построение предложения, которое содержит возражение, или форма вопросительного предложения. Понимаете, каждый язык имеет собственную экосистему, и мы не имеем права разрушать эти ареалы.
Носители, например, чулимского языка практикуют охоту, собирательство, рыболовство, — все то, что было свойственно нашим предкам тысячи лет назад. Они имеют свои легенды, фольклор, замечательно разбираются в лекарственных растениях (не прочитав ни одной книги о лекарственных растениях!). Они живут по шестеро в изолированных избах, часто смешиваются с русским населением. Только 35 человек еще знают язык в совершенстве. Для воссоздания грамматики речи я нашел одного носителя в этом племени, который изобрел, представьте, собственную кустарную систему письма. Я планирую использовать это с незначительными модификациями, чтобы опубликовать первую книгу по грамматике этого языка.
Но через несколько лет языка уже не будет, он исчезнет навсегда. Россия должна была бы делать все, чтобы обезопасить эти языки от исчезновения, но так ли это на самом деле? Мы, лингвисты, должны записать эти языки, их грамматику, чтобы, возможно, когда-нибудь возродить. Но ведь сами лингвисты не способны руководить языками и этносами. Нужна большая помощь со стороны правительств.
Но факт остается фактом: сегодня большая часть живых языков постепенно угасает. И это следует принять, ведь процесс необратим. Другое дело, что темп процесса может быть разным, а иногда из-за особенностей языковой политики эти процессы еще и ускоряются. Вы же понимаете, что это не только потеря плюс- минус языка, а гибель этноса. Это очень опасно с точки зрения культуры, поскольку мы теряем знания, связанные с традициями, модели мировосприятия в человеческом сознании. Это плохо и с научной точки зрения, поскольку теряем возможность понимания того, как организованы процессы восприятия мира через язык.
— Почему происходит такое стремительное уничтожение языков и носителей сегодня в мире?
— Среди причин исчезновения языков можно назвать этнические войны и акты геноцида, стихийные бедствия, ассимиляцию малых народов и их переход на доминантные языки, в частности, английский, французский, китайский, русский в своем ареале. Государства-монстры не заинтересованы в развитии языков меньшинств; языков, являющихся уникальными, ведь некоторые из них существуют тысячелетия в неизменной форме (тогда еще и английского, и русского не было!). Но мы иногда забываем об естественном ходе дел и мотивируем нашу жизнь политическими документами, которые вовсе не отображают природы явлений. По прогнозам нашего Института, из 6800 распространенных в мире языков до 2100 года останется около 3000.
Зафиксированы случаи, когда еженедельно на планете «умирает» один из языков, и эту тенденцию уже принято считать нормальной. Проблема заключается в том, что сейчас этот показатель растет в геометрической прогрессии. В течение века из обращения могут исчезнуть около 6200 языков, наречий и говоров.
— Для кого этот процесс является угрожающим в первую очередь?
— Забвение угрожает, во- первых, языкам небольших народов. По данным ЮНЕСКО, язык может существовать и передаваться из поколения в поколение, когда число его носителей не менее 100 тысяч человек. Сейчас языком туземных жителей Аляски «ияк» пользуется всего одна жительница этого самого штата, наречие «удихе» в Сибири используют всего 100 человек, а на языке «арикапу» общаются всего шесть бразильских индейцев- одноплеменников. Видите, какая грустная статистика.
Интересно, что больше половины имеющихся языков приходится всего на восемь стран: Папуа Новую Гвинею, Индонезию, Нигерию, Индию, Мексику, Камерун, Австралию и Бразилию.
Но несмотря на отмирание языков, параллельно идет и обратный процесс. Так, например, был в свое время возрожден иврит, на котором говорит сегодня более 5 млн. израильтян. Более 10 тыс. жителей Гавайских островов заговорили на практически забытом еще десятилетие назад родном языке, мексиканцы хотят возвродить утраченные языки племен майя, а новозеландцы — маори. Но соотношение между умершими и возрожденными языками все равно катастрофическое.
— Но если темпы исчезновения языков не уменьшатся, то не придет ли остальное человечество к универсальному языку?
— Универсальный язык может быть реальностью только как навязанный выбор, поскольку удобно общаться, например, на английском в научном мире или в мире бизнеса (и вы заметили, что в нашей истории все время были попытки навязать такой язык обществу — латынь, французский, теперь английский). Но лингвистические отличия никогда нельзя аннулировать. Наоборот, в разговорных языках постоянно появляются новые отличия, так же как сегодня разговорный английский, например, в Аппалачах отличается от стандартного английского. Это живой внутриязыковой процесс. Конвергенция и дивергенция являются естественными явлениями. Другое дело, что экстралингвистическое (внеязыковое) вмешательство в эти процессы приводит к катастрофе.
Представьте только, в ХХI веке на планете исчезнет около половины языков, которые существуют сегодня. Такие данные исследования мы опубликовали в последнем номере американского лингвистического журнала.
Глобализация мира и особенно языка связана с очень серьезными проблемами. Глобальный язык — глобальная проблема. Я хочу привлечь внимание именно к опасностям, которые кроет в себе этот процесс. Во всем мире сейчас обсуждаются проекты, согласно которым в средних школах будет преподаваться один иностранный язык — английский. Несколько лет назад во многих странах отменили квоту на иностранный язык, поэтому родители и дети начали сами выбирать язык — изучение английского увеличилось на 60-80 процентов. Это серьезная проблема. Представьте, что получится, если мы все будем смотреть на мир глазами англоязычных народов?
Глобализация языка опасна и для англоязычных народов. У меня создается впечатление, что сейчас и культура, заложенная в английском языке, и даже национальная идентичность англоязычных народов выставлены напоказ, они являются достоянием всего мира.
Посмотрите, сколько сил и денег расходуют и Америка, и Великобритания на создание центров по изучению английского языка в мире. А ведь сегодня, я уверен, следует еще больше денег расходовать на сохранение языков небольших этносов, полувымерших языков, в частности, тофа, арикапу и т. п. Думаю, подобные проекты уместны и в украинской языковой политике. Можно было бы обратить внимание на увеличение центров украинистики за границей, а это главное средство продвижения собственной культурной политики в мире. У англичан есть Британский Совет, у немцев — Гете- институт, у американцев тоже есть целая сеть центров. Как лингвисту мне кажется, что в Украине много разговоров вокруг языка, но мало конструктивных решений на уровне Правительства и Президента.
— Господин Девид, что бы вы могли сказать о ситуации с украинским языком? Сейчас в Украине идут ожесточенные дискуссии относительно предоставления русскому языку статуса регионального в соответствии с Хартией о региональных языках.
— Знаете, это уже абсолютно не лингвистические вопросы, и я категорически против таких вмешательств в язык, зная, в частности, и историю украинского языка. Здесь мы имеем дело с таким явлением, как лингвоцид, т.е. это сознательное, целенаправленное уничтожение языка как главного признака этноса, нации. Лингвоцид — предпосылка массовой денационализации и манкуртизации, иначе просто невозможна утрата исторической памяти, этнического иммунитета, а без этого не может состояться ассимиляции — поглощения одного народа другим. Вот почему поработители никогда не забывали о необходимости уничтожения языка порабощенных народов.
Помните, в оккупированной испанскими фашистами Каталонии одно из первых мероприятий режима Франко касалось каталонского языка. Было запрещено преподавать этот язык в школах и университетах, издавать газеты, журналы и книги, править Службу Божью, переписываться, разговаривать в рабочее время.
Никогда и ни при каких обстоятельствах не нужно впутывать в язык политику. Русскому языку на территории Украины ничего не угрожает, и это не язык национального меньшинства (вы должны очень четко прочитать саму эту Хартию).
