Все удивлялись, услышав, что в мае еду в Норвегию — у нас такая красота начинается, а ты в какой-то холод. Смешно. В первой половине мая в Киеве была такая же погода, как и в Норвегии: то весьма и весьма прохладной, то достаточно теплой. Рассматривая фотографии, вспоминаю, что в один и тот же день можно было избрать фоном для кадра и снежное плато в горах, и ледник, до которого подниматься пешком час, и ярчайшие клумбы внизу — на побережье фьорда.
Мы остановились в гостинице на берегу Согне-фьорда. Теперь одно название включает собственный видеоряд, описывать красоту которого просто нескромно, да и неблагодарно. Прозрачность фьордовской воды, как бы заблудившейся между красивейшими скалами, водопады, которых сотни (им и соперничать не надо, даже самый скромный — великолепен), а вид из окна номера! Нет, это не для каждого дня.
Выйдя часов в восемь утра, решила погулять по маленькому городку, хотелось подсмотреть, как же люди живут в таком раю, засасывает ли их быт, попробовать «считать» с их садиков информацию о хозяевах. За 2,5 часа пешей прогулки не встретила ни одного норвежца. В полной тишине солнечного яркого воскресного дня разглядывала чудесные виллы, элегантные дома в окружении холеных газонов и садов. Ни мало-мальской суеты, ни смеха, ни голоса (не то что громкого, а и тихого не уловила), ни белья, что сушится где-то на задворках. Да и есть ли они тут — задворки, в нашем понимании. Все одинаково ухожено, даже свободные полоски между деревьями укрыты мелкими-мелкими анютиными глазками, незабудками. Из живых увидела только козочек и барашков, пасущихся на склонах, да одну собаку у виллы, которая даже лаять на прохожего посчитала неприличным, — все отдыхают. Она, наверное, и не знает, что можно всю жизнь провести на цепи.
Норвежцы считают, что лучший сосед тот, которого не видно. Так и живут, наслаждаясь своим покоем, зная — выпадет возможность свободная от работы, сразу рванут в свое крошечное хютте, малюсенький домик где-нибудь высоко-высоко в горах, у водопадов, вдали от всех туристских голосов. Свои хотте есть почти у всех. Правда, даже проехав десятки туннелей в горах, в 20 километрах от ближайшего населенного пункта мы увидели туалет, где была и горячая вода, не говоря уже о жидком мыле и салфетках. Может, это поражает острее, чем подаренная Богом природа. Ведь повсеместная внутренняя культура пользования богатством — суть мировоззрения норвежцев. После обнаружения нефти, став сверхбогатой, Норвегия сразу же основала Фонд развития будущих поколений. Тут все работает: стремительная вода, дающая электроэнергию, и леса, постоянно обновляющиеся, и полное отсутствие понятия «маленького норвежца». Даже если в селении живут 15—20 человек, туда проложат туннель, а если два-три человека, — обязательно проведут электричество. Наемные рабочие и служащие, приехавшие поработать на сезон, будут получать такую же зарплату, как и норвежцы. Тут средняя — пять тысяч евро. Кстати, среди сезонных — много прибалтов, особенно в пик туристического сезона. Тут они слывут знатоками (!) русского и этим зарабатывают. Что говорить, если даже отжившие свою первую жизнь унитазы часто выставляются в частных садах в виде цветников. Насыплют землю в емкость, высадят дивные цветы — и нет «секонд-хэнда». В Норвегии у всех вещей, похоже, вечная жизнь.
Конечно же, главная трогательная слабость норвежцев — это вера в силу троллей, загадочных сказочных великанов, которые, по их мнению, больше нигде не живут, только в этих горах. Поднимаясь к Бриксдальскому леднику, имеющему бирюзовый оттенок вечного льда, встретили множество тролликов, сложенных людьми со всего мира. Ведь достаточно сотворить композицию из нескольких камней и задумать желание — как тролль услышит просьбу, если, конечно, человек живет достойно, уважая покой и ценности других. Окунув в водопад красные от холода руки, мы набрали воды в бутылки. Умоешься ею, и кожа становится нежной, начинает светиться. Что говорить — тут и из крана течет «здоровая» и вкусная вода.
Конечно, в этой стране мечтают осесть многие. Гражданство получить очень сложно, а если родился ребенок от смешанного брака (только один родитель — норвежец), ребенок получит гражданство, достигнув 18-ти лет. Это при том, что родители на тот момент будут состоять в браке. В Бергене на рыбном рынке подошла к нам крымчанка, которая живет в стране уже 15 лет. Рассказала, что тут даже ремонт квартиры сделают бесплатно. Ей первые три года платили неплохие деньги, только чтобы выучила язык. Она, конечно, выучила, потому что, подчеркнула, — этой удивительной стране хочется отвечать взаимностью. И все же призналась: каждое воскресенье спешит на рынок не только за покупками, но и чтобы встретить наших туристов. Поболтать на родном языке тянет.
Продумывая маршрут путешествия по Норвегии, искала обязательно тот, что включает поездку в миниатюрный городок Лиллехаммер, столицу Зимних олимпийских игр 1994 года.
«Вы там бывали, связывают воспоминания?» — уточнила тур-менеджер. Как объяснить, что я там не была, но вроде и была. Сколько в свое время слышала от мужа, Игоря Заседы, работающего тогда на Олимпиаде в составе делегации украинских журналистов, о сенсационной Оксане Баюл, принесшей первое «олимпийское золото» новому государству, о том, что тогда даже украинского гимна под рукой не оказалось, никто не ждал такого подарка.
Конечно, в Лиллехаммер рвалась душа из-за личной боли: Игорь вернулся из Норвегии с воспалением легких, вернее, это более грозная и коварная болезнь маскировалась под воспаление. Наступили годы долгой борьбы за его жизнь. Осталась самая лучшая фотография — стоит он на горе у трамплина, смотрит сверху и, кажется, видит не только Лиллехаммер, а и весь мир. Там, неподалеку от места, где была сделана та фотография, и положила в его память своего троллика, которого попросила забрать все печали, только яркие воспоминания не трогать.
В рабочем кабинете уже висит коллаж из скандинавских фотографий. Знаю, теперь долго будет Норвегия сниться. И еще личный памятный троллик, имя которого знаю только я...
