Несколько лет назад в Центр генеалогии «Пращур» обратился один винницкий предприниматель. Заказ был обычный — исследовать родословную. Но на первом этапе оказалось, что его прадед был репрессирован и расстрелян и похоронен на территории нынешнего Центрального парка культуры и отдыха Винницы. Когда предприниматель увидел документ, у него был шок. Где могила его предка? Кто это сделал и за что? Почему он об этом ничего не знал? Никто в семье не рассказывал эту страшную историю. Но с детства зашивали в его память правила: «не высовывайся», «будь, как все», «тебе не нужно больше, чем другим». Прадед предпринимателя тоже был богатым и образованным, пользовался авторитетом, помогал другим — именно тем, кого уничтожали большевики. Страх быть богаче кого-то, потому что это может привести к смерти, передался в подсознательной генетической памяти из поколения в поколение. Исследование своего рода для предпринимателя стало внутренней неосознанной необходимостью. Долгое время он не мог найти ответ, что его останавливало двигаться вперед. Да, был магазин, прибыль, коллектив, но внутренние барьеры препятствовали масштабированию собственного дела. Только поняв подсознательные страхи, которые были не его, а прадеда и деда, он активно начал развивать свой бизнес, открыл несколько магазинов, трудоустроил людей, увеличил прибыль...
Исследование и принятие истории собственного рода не только позволяет расставить точки над «i», но и раскрывает новые горизонты, придает уверенность двигаться вперед, имея под ногами крепкий фундамент, говорит директор Центра генеалогии «Пращур» Виктор ДОЛЕЦКИЙ. К генеалогии его привела личная потребность — он изучил свой род до 1700-х годов. С 2011 года занимается профессиональной генеалогией. Признается, что клиенты бывают разными: кто-то заказывает родословную, чтобы козырнуть перед коллегами по партии, но в большинстве своем это желание лучше узнать свою личную историю и подробнее познакомиться с людьми, которые ее творили в прошлом.
— У каждого человека есть свои объяснения, почему он решил заняться своей родословной. У кого-то это голое любопытство, просто в какой-то момент человеку стало интересно, кто его предки. Но обычно за этим интересом лежат какие-то более глубокие потребности, которые человек даже не осознает, это как бы не закрытые гештальты, всплывающие в процессе, и ты начинаешь понимать мотивы. Для кого-то родословная — это тренд. Особенно среди политиков, заказывающих генеалогическое дерево, украшаютщих ими свои кабинеты, чтобы похвастаться перед другим. Такая категория тоже есть, и они приходят с заявкой: «я хочу круче, чем у Петра, — глубже и интереснее». Таких людей стоимость не интересует, им родословная нужна для подчеркивания своего статуса. Этакие соревнования — помериться размером родового дерева. Кроме того, есть клиенты, заказывающие книги, но основной продукт, который мы отдаем, это родовое дерево на сайте Myheritage.
Это абсолютно открытая платформа, где можно самостоятельно зарегистрироваться и наполнять информацией свою родословную. Персональные данные живых людей по умолчанию закрыты, а умерших — доступны, и иногда возникают совпадения между родословными (у нас такое случается часто), то есть бонусом можно найти еще и своих родственников из другого дерева, но это тоже с разрешения автора. То есть исследовать свой род могут все желающие, было бы желание.
«РОДОСЛОВНАЯ ЭТО, ПО СУТИ, СКЕЛЕТ, ДАЮЩИЙ ОТВЕТЫ НА ВОПРОСЫ: КТО, КОГДА РОДИЛСЯ, КОГДА ЖЕНИЛСЯ И КОГДА УМЕР»
— С чего следует начать?
— С систематизации того, что вы уже знаете. Отрываете Myheritage, регистрируетесь, вносите данные о себе, муже, детях, родителях, дедушке и бабушке. Расспросив мать и отца, можете заполнить профили прабабушки и прадеда. Обратившись к родственникам, добавите информацию об их братьях и сестрах. Из опыта могу сказать, что женщины лучше помнят: кто, где и когда родился или умер. Но следует учитывать тот момент, что иногда память имеет способность интерпретировать одну и ту же ситуацию, и у разных людей воспоминания могут проявляться по-разному, иногда даже диаметрально противоположно. Особенно это касается семейных ссор и раздела имущества. Но это уже личные истории, потому что родословная — это, по сути, скелет, дающий ответы на вопрос: кто, когда родился, когда женился.
У меня была история, когда я отдал клиенту родословную, а он говорит: «Что это за статистика, а где же история?». Но это уже другой этап исследований, позволяющий сформировать образ того или иного члена семьи. Но при условии, что он был активен и вошел в историю. К примеру, в одном исследовании по Черниговской области один из прадедов клиентов был очень колоритным дядей. У него были немного «липкие» руки, и он часто фигурировал в судебных делах. Прошел несколько судов и ни разу не был арестован, отбивался от всех обвинений. В документах содержится много описаний, жалоб, характеристик, позволяющих составить образ этого человека. Клиент в восторге! Захотел, чтобы мы нашли информацию такого плана обо всех родственниках, но жили они мирно и не попали в исторические документы такого рода. Следовательно, насколько активны были ваши предки, настолько больше фактов можно о них найти. Самые динамичные и интересные истории, с которыми приходилось работать, датируются 1922 — 1941 годами. Этот период очень плохо знают, потому что ситуации менялись буквально по дням и в разных населенных пунктах были свои обстоятельства: в одном селе стоят большевики, а в другом провозглашают Ямпольскую народную республику.
— С какими документами чаще всего работаете?
— Есть главные типы документов в генеалогии: это похозяйственные книги, исповедные росписи, метрические книги, ревизионные или посемейные книги, первая перепись населения Российской империи, актовые книги о рождении, браке и смерти. Все остальные документы, которые есть, это уже не генеалогия, а личная история, рассказывающая, каким был человек, чем он занимался, какие политические предпочтения имел. Заказы могут быть разными: одни хотят исследовать родословную по 7 — 10 колено, другие сосредотачиваются на одной ветке — матери или отца, третьи хотят знать все о роде, например Шуткевичей, в одном населенном пункте. И от этого зависит, какое количество документов мы проработаем. Если сохранились переписи населения, то, просмотрев 10 документов, можно вывести род на 7 — 10 поколений и закрыть исследование, а можно наложить еще 100 метрических книг и актов, глубины это не даст и ничего не изменит, потому что будет тех же 10 поколений, но даст больше деталей о предках и, соответственно, повысит стоимость услуг. Поэтому когда говорит: «Сколько будет стоить исследовать 10 поколений моего рода?», ответа нет, потому что все зависит от количества обработанных документов и сохранения документов в архивах.
«ЧЕЛОВЕК ДОЛЖЕН БЫТЬ УВЕРЕН, ЧТО В ЕГО РОДОСЛОВНОЙ СОБРАНА ПРОВЕРЕННАЯ ИНФОРМАЦИЯ»
— Замечаете ли вы интерес среди украинцев к своим корням, происхождению рода? В свое время модным было подтвердить польские корни, чтобы получить карту поляка. Популярна ли эта услуга сейчас?
— С введением безвиза количество заказов в подтверждение национальности сократилось в разы. Если раньше в месяц могло быть 20 обращений, то в прошлом году 3 или 4 в месяц. Что касается родословных, то взрывной интерес наблюдался в 2017 году. Я тогда думал и радовался, что это связано со 100-летием Украинской революции, а на самом деле популярность генеалогии привнес конфликт с Госархивом и Минюстом. Мы тогда как сообщество выиграли с десяток судов и добились отстранения от должности тогдашней руководительницы Государственного архива Украины. Причина заключалась в том, что архив объявил войну исследователям, пытаясь вытурить нас из архивов, маркируя это как коммерческую деятельность. Ситуации были разными: нам ограничивали доступ к копированию, к справочному аппарату и тому подобное. Ограничить доступ хотели только для генеалогов, а получилось так, что и заблокировали также историков, а их гораздо больше. Словом, эта ситуация сыграла в минус для тогдашнего руководства Укргосархива, плюс для генеалогии в целом.
Дело в том, что архивисты не могут хорошо исследовать родословные, при всем уважении к ним, и это не их задача. Архивы имеют три задачи: укомплектовывать документы, хранить и предоставлять доступ к информации. Да, они отвечают на запросы, но требовать от них, чтобы они провели хорошее исследование родословной, не приходится, у них банально не хватает на это времени. Хотя есть часть архивистов, которых мы называем «кротами», достаточно хорошо работающих с документами. Они, имея мизерную заработную плату, находят клиентов на разных форумах и находят для них соответствующие документы.
Но есть немало исследователей, которые занимаются этим открыто и профессионально. Более того, за последние два года в интернете появилось немало оцифрованных документов. И они усиливают интерес, потому что, когда человек находит какой-то документ о своем родственнике, у него сразу возникает желание узнать больше. Таких становится все больше. Кто-то самостоятельно продолжает поиски, а некоторые обращаются за помощью к специалистам. У нас даже был клиент, который принес все оцифрованные документы и просил сложить их в родословную, потому что у самого руки не доходят. Поэтому я часто повторяю: генеалоги не являются руками, которые ищут документы, ногами, которые ходят в архив, или глазами, которые просматривают архивные книги, мы даем конечный продукт — родословную, содержащую ссылки на документы, фотокопии документов, объяснения. Без этого исследования рода — это Филькина грамота, ведь какая доказательная база, что так было? То есть каждый факт должен быть подтвержден документом или ссылкой на него, человек должен быть уверен, что в его родословной собрана проверенная информация.
«ИССЛЕДОВАНИЕ РОДОСЛОВНОЙ ДАЕТ ОТВЕТ НА ВНУТРЕННИЕ ПОДСОЗНАТЕЛЬНЫЕ СИТУАЦИИ»
— Уже 10 лет вы профессионально занимаетесь генеалогией, интересных ситуаций и открытий, очевидно, немало, но были ли невероятные истории?
— Мне повезло, потому что я делаю дело, которое люблю. Привела меня к этой деятельности личная потребность узнать историю своего рода, я его исследую и продолжаю наполнять, потому что появляются новые родственники. Убежден, что каждый, кто займется родословной, получит не только данные о своих предках, но и найдет новых членов семьи. Одна из таких историй меня буквально повергла в шок. Несколько лет назад я ждал клиентку из Запорожья, которая должна была приехать на Винничину, чтобы исследовать историю рода своего отца. За 5 минут до встречи в офис зашла женщина, которая преподает польский язык, и предложила, если вдруг кому-то из наших клиентов нужно будет изучить польский язык, то ее можно посоветовать как репетитора. Она оставила свою визитку, вспомнила, что имеет карту поляка, потому что дед был поляк, рассказала немного о нем и уже собиралась идти, как зашла клиентка. Женщины встретились взглядами в дверях и разошлись. И представьте мой шок, когда клиентка из Запорожья начинает рассказывать историю с теми же действующими лицами, о которых рассказывала польская преподавательница. Я уточнил фамилию деда, название села, переспросил детали — все одинаковое. Спросил клиентку, знает ли она женщину, с которой встретились в дверях. «Первый раз в жизни видела», — отвечает она, а та, на минуточку, была ее троюродная по отцу... История такая, что было два брата, один из них поссорился с семьей и еще в молодом возрасте уехал в Запорожье, оборвав все связи. После его смерти дочь решила найти семью, потому что осталась в Запорожье одна, и здесь такой финал. Сейчас они дружат и поддерживают друг друга, в определенной степени благодаря мне или звездам. Какой могла бы быть вероятность того, что они в один день в одно и то же время зайдут в офис. Эта история тянет на книгу.
А сколько трагических... Только наш центр вытянул более полутысячи дел репрессированных, то есть их не передали потомкам, они о них не знают, они их не имеют. А сколько таких документов еще лежит не поднятых, ждущих своего времени, чтобы вернуться правдой в семьи.
— Собственно, чуть ли не в каждой украинской семье есть травмированная память: репрессированные, расстрелянные, враги народа... Как принять, осмыслить эти травмы, не навредив своему будущему, а еще больше — не передав их своим детям?
— Процесс восстановления памяти происходит индивидуально, в каждой семье. Но нужно познавать свое прошлое, потому что оно не дает успокоиться в настоящем и не позволяет смелее двигаться в будущее. По моему глубокому убеждению, какой бы ни была ситуация в семье, о ней следует знать. Другое дело: как ее интерпретировать? Я склонен к мнению, что нельзя осуждать своих предков в любой ситуации: были они коммунистами или не были, палачами или жертвами, врагами народа или служили оккупационным властям — это их судьба, ситуация, вина, страхи. Они — не ваши! И исследование родословной дает ответ на внутренние подсознательные ситуации. Часто мою профессию воспринимают как копание или застревание в прошлом, я же объясняю, что мы исследуем родословную не для того, чтобы в ней застрять, а для того, чтобы обрести силу и энергию уверенно двигаться в будущее — жить своей жизнью. Знать важно. Помнить важно. Не осуждать еще важнее. Иногда даже сейчас бывают ситуации, когда клиент не воспринимает Советский Союз как тоталитарный режим, и это, несмотря на то, что он уничтожил, расстрелял его деда. Другой, воспитываясь в пророссийской среде на Донбассе, не хочет верить, что его дед воевал в УПА на Тернопольщине и скрылся от смерти на востоке. Знание и осознание могут изменяться на протяжении жизни, но обычно они ложатся на уже сформировавшееся сознание.
