Послезавтра исполняется два года со дня закрытия Чернобыльской АЭС. После 15 декабря 2000 года Европа вздохнула с облегчением — последний из действующих чернобыльских реакторов, который европейцы считали чуть ли не самой большой техногенной угрозой для себя, был остановлен навсегда. Но с закрытием ЧАЭС у Украины не стало меньше проблем. И дело не только в поиске компенсирующих энергомощностей. Страна еще долго будет ощущать последствия чернобыльской трагедии и будет пытаться их преодолеть. Казалось, что самая большая в мире ядерная катастрофа должна была заставить нас сделать соответствующие выводы. Насколько это нам удалось, а также об иллюзиях и изменении ряда научных представлений — в письме кандидата биологических наук Олега ГАВРИША.
После 26 апреля 1986 года судьба Украины обозначена Чернобылем. И каждый год об этом напоминают чернобыльские даты в календаре. Вот и сейчас — вторая годовщина закрытия ЧАЭС. Идут годы, и главным вопросом остается: какие выводы сделали мы из ядерной трагедии, постигшей нас?
Принципиальные — кажется, не сделали. До сих пор мы не можем постичь: если продукты какого-то технологического процесса не утилизируются естественными кругооборотами, такой процесс не может иметь места в пределах цивилизации, которая надеется выжить. Ядерная энергетика как панацея для наших проблем — это мифологема ХХ века, которая сегодня уже никого не убеждает. Об экономической неэффективности и моральной устарелости атомных станций аргументировано речь шла в публикациях на страницах «Дня»: «Другой Земли у нас не будет» (за 28.09.2002) и «Две части «энергетического айсберга» (за 18.10.2002). Европа, куда Украина так стремится, решительно отказывается от того, чтобы быть заложницей «мирного атома». Германия уже законодательно навсегда закрепила такое свое решение. Этим путем идут скандинавские страны и даже Франция — излюбленный пример ядерного лобби — поворачивает на этот путь.
Есть еще целая цепочка связанных с Чернобыльской станцией и зоной иллюзий, которые закрепились в массовом сознании. Главная из них — что якобы земля, по которой прошлась ядерная беда, потеряна для человечества навсегда. Но посмотрите, как изобилует в зоне природа, избавившаяся от антропогенного пресса. Вернулось много птиц, которые, как считалось, оставили эти места навсегда, расплодились дикие звери, буйно растут леса. И в этом нет ничего странного. Много из наших научных представлений существенно устарели. Во-первых, нужно вспомнить об открытии, ставшем результатом многолетних исследований члена-корреспондента РАН Александра Кузина из пущинского Института биофизики клетки. Выяснилось, что живые существа не только плохо себя чувствуют в отсутствие естественного радиационного фона, но и превышение этого фона в несколько раз положительно влияет на живые организмы. То есть вопреки нашим старым убеждением, при повышении фоновой радиации наблюдается определенная полоса интенсивностей излучения, положительно влияющих на живое. И только при дальнейшем повышении интенсивности излучения после короткого нейтрального промежутка начинается зона негативного, разрушительного воздействия. Стало понятно, почему полуголодные бразильцы, облучающиеся в 240 раз интенсивнее, чем сытые датчане, живут дольше. И почему средняя продолжительность жизни рентгенологов на 5—7 лет длиннее продолжительности жизни запугиваемых ими пациентов. Что же из этого следует?
Во-первых, если мы хотим, чтобы природа нас прокормила, нужно прекратить ее притеснять и жить с ней в согласии. И, во-вторых, решительно отказаться от каких бы то ни было сумасшедших проектов превратить чернобыльскую зону в ядерную помойку. Потому что земля в зоне не мертвая, а живая! А цивилизация, имеющая отходы, обречена, потому что рано или поздно ее же мусор ее и поглотит. И снова следует напомнить, что только относительно небольшое превышение радиационного фона имеет положительный эффект.
Конечно, внутри зоны незаживающей раной остается взорванный реактор. Интернет изобилует проектами обезвреживания четвертого энергоблока ЧАЭС преимущественно за счет реализации идей холодного синтеза (ХС). Я далек от слишком оптимистических прогнозов по этому поводу, но и не отбрасывал бы рассуждения о перспективах ХС как сумасшедшие выдумки. Потому что у холодного синтеза хоть и есть на сегодня два «серьезных» недостатка, но они очень специфичны. Во-первых, ХС не признает ортодоксальная наука. Но какой же ортодоксальный ученый простит природному явлению сам факт его существования, если он, ученый, не может постичь ни причин, ни механизмов этого явления? Второй недостаток еще более весомый — холодный синтез подозревают в посягательстве на основы мировой экономики. То есть будто он, ХС, хочет лишить мировые финансовые империи возможности зарабатывать деньги, отравляя окружающую среду отходами нефтяной промышленности и ядерной энергетики. Поэтому я не спешил бы с выводами в отношении этого вопроса.
В зоне родился и подрастает первый ребенок — здоровая девочка. Это также не укладывается в рамки наших обычных представлений. Но можно вспомнить результаты научных трудов доктора биологических наук В. Глазко, который уже почти пятнадцать лет исследует генетические изменения у млекопитающих (стадо коров) в зоне отчуждения Чернобыльской АЭС. И уже наверное удалось выяснить, что никакие чудовища в зоне не рождаются и даже мутации не выходят на уровень родившегося организма — поврежденный плод погибает на клеточном уровне. Оказалось, что у природы есть мощные механизмы регуляции, о которых мы не догадывались. Хотя ученые и отмечают определенные изменения в генетическом аппарате животных и не склонны оценивать эти изменения слишком оптимистически.
Когда пишешь о проблемах экологии, то очень часто приходится сталкиваться с двумя крайностями. Или с оптимизмом, бьющим через край, мол, нас только пугают, а на самом деле все будет хорошо. Или с обреченностью — ничего уже изменить не удастся, надеюсь, самое худшее произойдет не на моем веку и... пойду я лучше займусь своими делами. И то, и другое — попытка убежать от реальности. На самом деле положение очень серьезно, ситуация критическая, но это не повод сидеть и лить слезы, ничего не делая. Потому что испокон веков известно, что спасется тот, кто сумеет пройти посредине, пройти «дорогой узкой».
