Двухдневная выездная коллегия Министерства образования и науки Украины в Харькове рассмотрела обеспечение качества высшего образования как важное условие инновационного развития государства и общества. Ее пленарное заседание по итогам работы высшей школы в 2006 году состоялось 2 марта, а накануне продолжалось обсуждение вопросов и выработка рекомендаций в 14 секциях. В Харьковском национальном университете имени Василия Каразина работала секция классических университетов, где велись иногда горячие дискуссии, затрагивались больные вопросы...
Знатоки считают, что самим своим нынешним статусом Харьков обязан университету. Были в то время в округе города и более древние, и более значимые. Ко времени основания Харьковского университета более двухсот лет назад город насчитывал немногим более десяти тысяч жителей. На первый курс новообразованной высшей школы было принято 52 студента, которых учили 26 преподавателей. Соотношение, как с нынешней точки зрения, просто блестящее! И именно университет создал ту ауру, благодаря которой именно Харьков развился в крупный промышленный, научный, культурный центр.
Об этом вспомнил Виль БАКИРОВ, ректор Харьковского национального университета имени Василия Каразина: «Классические университеты — это уникальный исторический, социально-культурный, научно-педагогический феномен. Это не просто учебное заведение. Это — всегда центр образования, науки, просветительства, центр интеллектуального влияния на окружение, на государство, на общество. И поэтому на классических университетах лежит особая ответственность за состояние высшего образования и не только его — за состояние культуры общества в целом и качество его духовной жизни».
Для сохранения лучших университетских традиций важно распознать и осознать опасности, которые им угрожают. Многое узнается в сравнении. Взаимодействие высших школ Украины с зарубежьем в рамках Болонского процесса дает первые плоды: некоторые — приятные, некоторые — горьковатые. Потому что при ближайшем сопоставлении более заметны и недостатки отечественного образования. Кстати, накануне коллегии «День» провел заочный круглый стол на тему «Болонский процесс и новые шансы университетов». С изложением данной темы могли ознакомиться ректоры — газета была предложена всем участникам заседаний.
Руководители наших университетов обеспокоены состоянием фундаментальной науки, упадок которой, по их мнению, может представлять стратегическую угрозу для общего уровня интеллекта украинского общества и для его конкурентоспособности в глобальном «обществе знаний». Отдельное внимание участники собрания уделили математической науке, особенно — образованию.
Ярослав БОЛЮБАШ, директор департамента высшего образования Министерства образования и науки Украины, считает неудовлетворительный уровень знаний выпускников средней школы по математике, естественным и точным наукам вопросом номер один: «Мы теряем уровень математической подготовки, падает престиж знаний таких наук, как физика, химия, биология, в общем естественно-математических наук». В преодолении этой досадной ситуации особенно заинтересованы классические университеты, и Ярослав Болюбаш усматривает выход во влиянии на среднее образование: ведь вместе с высшим оно является неотъемлемой составляющей единой образовательной системы. Без надежных школьных знаний ослабляется база подготовки специалистов по естественным дисциплинам, которые и призваны создавать инновационные технологии.
Ректор Донецкого национального университета Владимир ШЕВЧЕНКО отметил противоречие между направлениями и специальностями подготовки специалистов и требованием проводить экзамены по направлениям. Так, если, например, направлением является филология, а конкретной специальностью — английский язык, — то при проведении экзамена «по направлению» теряется ориентированность на знания и навыки владения данным языком. Вызывает нарекания и предлагаемая система тестирования. Владимир Шевченко замечает, что она затрудняет поиск по такому сложному параметру, как «дар Божий»: «По математике я сам посмотрел эти тесты — там таблицу умножения нужно знать. Так нельзя обнаружить талант или математический, или физический, или филологический. На мой взгляд, не нужно заворожено смотреть на то, что в Европе: потому что там другой быт у людей, другой менталитет, другие подходы. А для нашего общества вопрос: естественно-математическое образование падает в школе, — так мы его совсем потеряем».
Но качество преподавания зависит и от кадрового состава высшей школы. И здесь Ярослав Болюбаш ссылается на европейский опыт постоянного мониторинга: в Германии, например, ведется компьютерный реестр. Как только исчезает доктор наук, который должен быть по нормативу, — здесь же компьютер дает сигнал. И все! И тогда руководитель думает над этим... В наших же условиях одним из путей повышения качества высшего образования предлагается более строгое соблюдение условий лицензирования.
По мнению участников секции классических университетов, государство, центральные органы управления образования должны больше доверять своим университетам, рассматривать их как партнеров и единомышленников, а не потенциальных нарушителей различных предписаний — частенько анахронических.
КОММЕНТАРИИ «Дня»
Материальное обеспечение качественного высшего образования — один из самых болезненных вопросов, затронутых на выездном заседании коллегии Министерства образования и науки Украины в Харькове, в частности на одной из секций. Но не только о средствах там говорили. Итак, о чем дискутировали ректоры классических университетов?
Валентин СМИНТИНА, ректор Одесского национального университета имени Ильи Мечникова:
Во-первых, я поддерживаю тезис, что за высшим учебным заведением должно остаться право входного контроля абитуриента по специальности — это безусловно. И вообще, я настаивал бы на том, что на вступление должны влиять три фактора: первый — школьные оценки на выходе, потому что школа полностью нивелирована; далее — тестовая оценка и собеседование (пусть это будет не экзамен, а собеседование — оно даст возможность более творчески проявить наклонности того или иного абитуриента). Эти три фактора должны обеспечить более-менее объективный подход.
Во-вторых — льготы. Я с большой грустью смотрю на детей, которые страдают физически, и склоняю голову перед этими мужественными людьми, живущих полноценной жизнью. Но почему интеллектуально развитый ребенок должен уступать свое место только потому, что рядом кого-то обделила природа?.. Отбор в университет должен осуществляться на других основах. А уже после того, как такой ребенок вступил в университет, государство и университет должны обеспечить ему нормальную жизнь и обучение.
Поскольку что такое вступительные испытания? Это интеллектуальные соревнования или это соревнование, у кого больше недостатков в семье и в здоровье? И вот до чего дошло: подавали документы, что якобы ребенок — сирота при живых родителях. Государство должно материально обеспечить сиротам такие условия жизни, чтобы они не отличались, а возможно, были бы лучше условий того ребенка, который имеет полную семью. А интеллект — это интеллект: поступающий сирота вынужден уметь решать то же, что умеет решать ребенок из полной семьи.
Мы говорим о компьютеризации наших университетов. Не знаю, как в других городах, — скажу про нашу Одессу: ни одного компьютера, приобретенного на государственные средства целенаправленными министерскими закупками для высшей школы, у нас не было. Мы говорим, что компьютеризация высших учебных заведений осуществляется за внебюджетные средства, которые у нас государство и забрало. Следовательно, нужно ставить вопрос о целевой министерской системной программе компьютеризации высшего образования.
Еще одна проблема — цена обучения. Законом она зафиксирована на пять лет. За последние три года выросли заработные платы преподавателей, тарифы на коммунальные услуги, а цена обучения осталась. Мы имеем право ежегодно увеличить для первокурсника цену на коэффициент инфляции. Однако коэффициент у нас искусственно удерживается так, что инфляции якобы нет. А потребительские цены выросли. Преподаватель, который читает курс за счет специальных средств, получает такую же заработную плату, что и преподаватель, который получает деньги из бюджета. Таким образом мы обанкротимся, не сможем учить контрактных студентов — и на этом закончится вопрос о коммерческом образовании в государственных высших учебных заведениях.
...И в конечном счете, что за экономисты в высшей школе работают — имею в виду не в министерстве, а в наших учебных заведениях, — которые до сих пор не подняли этот вопрос и не рассчитали, какова действительно стоимость обучения студента в стране и сколько же государство должно реально расходовать на высшее образование?
Государственный заказ — это, как говорится, закон. Но, исходя из него, мы, очевидно, должны выпускать столько человек, сколько государство заказало. Потому что оно же расходует на это средства. И Счетная палата так же ставит вопрос: сколько вы взяли на первый курс — столько и должны выпустить. А как же тогда быть с успешностью?..
И к этому же — об успешности: что выпускник с «красным дипломом», что абсолютный троечник имеют стартовую зарплату одну и ту же. И стартовую должность одну и ту же. Простите, а какой смысл учиться на «красный диплом», как мы его называем? Это для собственного удовольствия — или какая-то разница все же между ними должна быть?
А что тогда делают наши умники? Они просто учат те дисциплины, которые им необходимы, параллельно работая, — и тот, кто у нас троечник, но по специальным дисциплинам имеет одни пятерки, к концу обучения в университете уже топ-менеджер в фирме. А студент с «красным дипломом» к нему стучится в двери и просится на работу: на стартовую должность! Он же не такой находчивый: все учил — все дисциплины...
В связи с этим я предлагаю: у нас должна быть какая-то коллегия, посвященная вопросам экономики высшего образования.
Владимир ШЕВЧЕНКО, ректор Донецкого национального университета:
Сегодня достаточно сложный вопрос — финансирование высших учебных заведений. Каждый из нас приблизительно знает, что одна треть финансов университета — это бюджетные средства, а где-то две трети — внебюджетные. У нас эти две трети внебюджетные в этом году Кабинет Министров полностью забрал. Где это видано, чтобы наши деньги приносили кому-то доход, процент какой-то? Почему должны эти проценты идти в Казначейство? А почему мы не можем положить деньги на депозит, получить какие-то средства и вернуть их на укрепление материальной базы или содержание общежитий, учебных корпусов. Это ведь тоже проблема?! Почему мы в этом вопросе в нашем государстве родном — «байстрюки», а частные заведения оказываются родными детьми? Такого не должно быть! Деньги заработал коллектив — пусть и распоряжается. И так государство из наших внебюджетных средств имеет прибыль: поскольку приблизительно половину в виде различных налогов забирает себе. Не должно этого быть!
Проблема документации. До каких пор студенческие билеты и наши дипломы будут изготавливаться на коммерческой основе?.. И почему в дипломах подпись только одного ректора? Ведь за выпускника отвечают председатель государственной экзаменационной комиссии (ГЭК), члены ГЭК — где их подписи? Один ректор расписался — и то его подпись не «живая», а компьютерная. Сейчас посмотрите, сколько проверяют наших дипломов? И находят нелады! Были публикации в прессе...
Теперь относительно Болонской системы. Она нуждается в значительном увеличении самостоятельной работы студентов. Мы провели такой анализ: уже три года у нас отдельные специальности изучаются по Болонской системе. Первый курс сдал первую сессию. Мы сравнили тех, кто идет по Болонской системе, и тех, кто идет по нашей традиционной, — к огромному сожалению, студенты, которые пошли на новую систему, и в предыдущие годы, и в этом году сдают сессии качественно хуже, чем те, которые идут по классической.
Почему? Потому что приходит школьник, и он не подготовленный к этой системе обучения. Нужно и в школе что-то для этого делать, чтобы дети, приходя в университеты, уже имели навыки приспосабливания к этой кредитно-модульной системе. Разрыва не должно быть — должен быть эволюционный переход.
Поскольку самостоятельная работа становится главной для студента, то учебники, компьютеры, доступ к интернету, кто их будет обеспечивать? Финансово невозможно предоставить всем места ни в читальных залах, ни за компьютерами для входа в интернет.
Нагрузка преподавателя значительно увеличилась в связи с этой системой. Особенно методическая часть работы. До сих пор нет регламента, кому, чего и сколько записывать: преподаватель же работает! И работает сегодня за свое здоровье только, против себя. Если в европейских университетах обычная годовая нагрузка преподавателя составляет 400—450, то у нас почти 900 часов.
И наконец — пенсионное обеспечение с этого года наших преподавателей. В основу положен только оклад, а не заработная плата, получаемая хотя бы в рамках одного высшего учебного заведения. А налоги же берут полностью со всего! И с премий берут, и с совместительства берут, и так далее... Такое постановление будет волновать наши вузовские коллективы, и студенческие в том числе.
