Мирный крах «республики Кучмы» на Майдане стал очередной точкой бифуркации в украинской истории. Ведь Майдан не только привел к власти новую элиту, но и, что важнее, катализировал целый ряд социокультурных процессов.
Прежде всего, стоит отметить ускорение кристаллизации украинской идентичности.
Вряд ли будет преувеличением и излишней драматизацией считать, что до последнего момента в Украине не было окончательно сформировавшейся нации. В этом нет ничего сенсационного, ведь территория нынешней Украины сформировалась из обломков империй и стран, обладающих различными культурными генокодами.
По сути, цивилизационный разлом, который, как метко заметил Самюэль Хантингтон, проходит по Украине, автоматически превращает ее в страну с неопределенной, гибридной и фрагментарной идентичностью, что фактически исключает формирование нации в классическом — «национал-государственном» — понимании. Ведь нация, в отличие от просто общей территории, образует первичные политические связи и базовую лояльность индивидов, иные узы и формы солидарности. Т.е. гендерные, семейные, региональные, религиозные, классовые идентификации подчинены этой основополагающей преданности гражданина его национальному государству
На протяжении 14 лет украинские интеллектуалы задавались вопросом, на основании чего у граждан Украины, формально объединенных общей территорией, одним государством, но фактически разъединенных историческими фобиями, бытовыми стереотипами и просто бессознательной антипатией, должно возникнуть ощущение «воображаемой общности» и общей судьбы.
Ответ на этот вопрос медленно формировался в недрах нашего общества более десятилетия украинской независимости. При этом социокультурные трансформации развивались под воздействием не только внутренних, но и внешних факторов, поскольку Украина все активнее втягивалась в процесс глобализации. Свобода передвижения, доступ к мировым медиа, обмен товарами и идеями дали украинцам новые знания, достаточные для того, чтобы сознание людей начало меняться, пока не наступил момент, и на Майдане не взорвалась ярким коктейлем идей, надежд и поведенческих установок украинская национальная идентичность.
Прежде всего, стоит отметить три парадокса, которые являются базовыми для понимания характеристик новой украинской идентичности.
ПАРАДОКС «ТЕРРИТОРИЯ — ПРОСТРАНСТВО»
В условиях глобализации происходит разделение и все большее расхождение территориальных и пространственных логик власти и организации. Быстрое распространение новейших технологий, СМИ и связи, позволяющих мгновенно устанавливать контакт с отдаленными районами, сметает территориальные границы и позволяет распространять единообразные образцы культуры среди миллионов людей по всему миру, тем самым бросая вызов традиционным концепциям национальной идентичности, принадлежности и родства. В эпоху глобализации связь между государствами и гражданами ослабевает. Такие критерии классического геополитического и государствоцентричного мышления, как территория, армия, численность населения, сами по себе не выражают сути, а приобретают новые смыслы и значения в контексте такого, более актуального и динамического, понятия как пространство. В современном мире идет борьба не за территории, а за пространства, не за силу, а за ценности, — за то, что сейчас называют soft-power.
Понятие пространства вводится в политический и дипломатический оборот, когда территории поделены и необходимо повышать их отдачу, развивая организацию самих территорий и деятельности на них.
Так появляются пространства безопасности, экономическое, правовое и т.д., пространства, которые выступают в роли и функции процедурно создаваемой конструкции и предназначены для лучшей организации внутристрановых, межстрановых и международных отношений.
Национализм как раз и черпает свою историческую силу, моральный ресурс и политическую легитимацию и требования на основе «исторически- территориального» представления о нации. Глобализм же апеллирует к пространству — поверх территориальных барьеров и делений. Исходя из характерного для глобализации динамичного подвижного отношения «территория/пространство», проявляется ряд парадоксов. Например, можно жить на своей территории, но в чужом пространстве. Либо, наоборот, пребывая на чужой территории, быть как у себя дома — в своем пространстве, например, посещая страну, в которой вашу национальную валюту резервируют банки, а население использует как средство сбережения.
Диалектика «территория — пространство» устанавливает интересные параллели и расхождения между ключевыми датами украинской истории — 1991 и 2004/2005 гг., между точкой отсчета украинской независимости и ее четырнадцатилетием.
В 1991 году на повестке дня в Украине стоял национально- территориальный вопрос. В момент развала союзных структур необходимо было разрешить проблему национально- территориальной независимости и территориального обустройства Украины.
В последующее десятилетие в Украине формировались территориальные идентичность и патриотизм, укреплялся территориальный суверенитет в рамках общего государства, проводилось обустройство границ. И хотя не решены еще все задачи территориальной идентификации (реформа административно-территорального устройства, делимитация и демаркация границ с Белоруссией и Россией), тем не менее цели национально-территориальной революции к 14-летней годовщине украинской независимости почти исчерпаны.
В конце 2004—2005 гг. в ходе оранжевой революции Украина решала задачу перехода от территориального к пространственному освоению: разрыв с российским и постсоветским стратегическим и ценностным пространством и интеграция в ценностное и политическое пространство демократической Европы. Это была пространственная революция, выбор в пользу общей европейской идентичности, курс на пространственное освоение европейских ценностей. Не Запад и не Восток, а демократически универсальные ориентации стали для Украины новым национальным и постнациональным смыслом.
ПАРАДОКС «ЭМОЦИОНАЛЬНОЕ — ПРОЦЕДУРНОЕ»
Вторым парадоксом является различие между восприятием демократических институтов, установок в Украине и на Западе.
На Западе деятельность демократических институтов давно уже во многом является формальной и соответствует процедурной практике, а в Украине она имеет эмоциональный смысл и поэтому носит одновременно и дополитический и политический характер. Эти практики в Украине компенсируют отсутствие стабильных общих культурно-языковых, исторических и духовных ценностей.
Вообще, демократический порядок по своей природе не обязательно должен связываться с нацией как дополитическим сообществом, объединенным общей судьбой. В этом смысле украинская революция как раз формирует общность политической судьбы, ментально укореняет участие граждан не только в политике, но и в целом в жизни страны. При этом отпадает необходимость искусственного воссоздания эмоциональной связи в форме общих корней, истории и даже общей территории, общего прошлого и общей судьбы, в общем, всего того, что известно под именем нации-государства.
ПАРАДОКС «НАЦИОНАЛЬНОЕ — ПОСТНАЦИОНАЛЬНОЕ»
Формирование украинской идентичности на основании революционных установок Майдана ставит ряд сложнейших вызовов перед Украиной. Для того, чтобы успешно развиваться, ей необходима дальнейшая кардинальная перестройка государственных и общественных институтов, в основе которой должно лежать совмещение национального проекта с постнациональным содержанием. Оно включает демократическое и конституционно-правовое государство, либерал-социальную рыночную экономику, культурный универсализм и мультикультурализм.
Этот парадокс можно назвать «одновременностью неодновременного» — чтобы стать нацией нового типа, Украине надо стать постнациональным государством. Он связан с тем, что при наличии государственности, основанной на институтах национального государства, в Украине формируется идентичность, уже имеющая постнациональный характер. При этом она выступает не как надстройка, а как ядро национальной коллективной идентичности, и ей присущи абстрактные процедурные формы демократии: республиканизм, Конституция, право, выборная демократия. Эти установки лежат в «базе» эмоциональной связи «постмайданных украинцев» с территорией и народным целым. Фактически здесь нет места национализму старого типа, возникает новый «постнациональный национализм» на основе гражданских ценностей.
Более того, «националистическое самозамыкание», поиск неких безусловных исторических констант, их навязывание в качестве унифицирующего стандарта для национальной идентичности парадоксальным образом денационализирует последнюю, так как неизбежно будет сводить ее к территориальным, этнопартикулярным, региональным формам лояльности и общности. Более продуктивно, усваивая и перерабатывая исторический симбиоз республиканизма с национализмом, перенаправить республиканский настрой Майдана на демократические, правовые и гражданские формы идентичности
Если нынешней власти не удастся закрепить «постнациональный национализм» в качестве доминирующей идеологии и демократизация Украины не получит дальнейшего развития и движения «вглубь», то единственным выходом будет возврат к «старому национализму», возврат к более выраженным этнонациональным импульсам. Это неизбежно приведет к углублению культурного раскола, а впоследствии нельзя исключать и территориального раскола Украины.
ПОСТНАЦИОНАЛЬНАЯ ДЕМОКРАТИЯ КАК НАЦИОНАЛЬНЫЙ ПРОЕКТ
Как уже было сказано, в Украине национальная идентичность не сложилась как некая целостная и стабильная структура. В культурологическом, да и, пожалуй, в этнополитическом смысле Украина — это все-таки «несобранные» «земли», где одна часть принадлежит западу, другая — востоку, то есть западно-христианской цивилизации и православной. Поэтому в Украине еще нет коллективности, нет национальной солидарности и общности и, по сути, нет консолидированной политики, без которой невозможно определение и реализация целей и миссии страны.
На протяжении четырнадцати лет независимости было очень много споров, которые, однако, до сих пор не дали ответа на вопросы: какой должна быть украинская идентичность, каким должен быть украинский патриотизм — этническим, гражданским, лингвистическим или каким-то иным.
В украинском случае апелляция к историческо-культурной традиции в большинстве случаев приводила и приводит к новым микро- и макрорасколам общества: де-факто в Украине нет государственно-исторического мифа, который однозначно бы воспринимался всем обществом как базовый, архетипичный. Львовян раздражает памятник Ленина на площади Свободы в Харькове, в то время как жителям Донбасса непонятен, а то и неприятен культ ОУН-УПА на Западной Украине.
Выпестованные в 90-е годы «сборные» историко-культурные установки носят искусственный и часто разъединительный, нежели объединительный характер. Поэтому они могут служить базой лишь для некой гибридной идентичности, которая априори может рассматриваться лишь как «временная».
Соответствующим образом сформулировались и национальные интересы, которые реализовывались через политику т.н. многовекторности. Эта логика перманентной борьбы почти по любому вопросу находила свое выражение во внутренней системе конфронтаций, компромиссов и балансов как внутри элит, так и между различными кластерами общества, а также во внешнеполитических «качелях» между Западом и Россией.
Однако нация (как дополитическое сообщество) окончательно оформляется как политический коллектив лишь тогда, когда возникает политико-процедурная, демократическая и правовая структура.
По сути, этот вопрос де-факто был решен в ходе оранжевой революции. Во время нее нация пережила сильнейшую эмоцию, и важно то, что она несла в себе мощную смысловую, рациональную энергию разрешения любых, самых сложных политических проблем. Мирные демократические процедуры разрешения конфликта возобладали над силовым путем. Украинцам с их травматическим историческим опытом постоянных междоусобиц исход противостояния на Майдане дал новое понимание разрешения национальных противоречий. Для большинства стала очевидной необходимость мирного и легитимного пути к деконфронтации и дальнейшей консолидации общества.
Посредством Майдана демократическая правовая свобода, европейские ценности и процедуры стали основными для Украины. В ходе революции проявилось качество, которое Юрген Хабермас называет конституционным патриотизмом. В нашем же случае его правильнее было бы назвать демократическим патриотизмом. В отличие от «национализма» и «националистического патриотизма», демократический патриотизм делает политические институции, ценности и Конституцию основой всеобщей лояльности.
По сути, Майдан не только разбудил демократический национальный патриотизм, но и придал ему сфокусированное значение и цель — не имеет значения, откуда ты — с востока или запада Украины, «свой» ты или «чужой», если есть признание верховенства права и отказ от насилия при разрешении спорных вопросов. Фактически произошло отвержение социумом всякого рода придуманных историками и политиками идентичностей в пользу правовой, формально-практической, которая возникает и без привязки к «древней» традиции, историческим мифам «о славном казацком прошлом» и т.п.
Опыт революции показал, что в Украине демократическая солидарность более устойчива, чем национально-историческая, которая не может быть универсальной в нашей стране.
В 2004 году украинская нация осуществила политический и социально-культурный выбор, апеллирующий к глобальным, общемировым ценностям открытой демократии, легитимной процедурности в политической жизни и целеполагания экономического благополучия.
Выбор в пользу этих ценностей не отрицает, а определяет выбор в пользу ценностей национального блага. Нация выбирала не между капитализмом и социализмом, не из образцов исторического прошлого, а пошла на современную и адекватную европейскому формату логику выбора гражданского мира, общественного благополучия и построения европейского правового государства. Именно поэтому революция была не столько буржуазной, и тем более не социалистической, а современной демократической революцией, носящей во многом постнациональный характер.
Очень важно, что оранжевая революция осуществила перезапуск и перенастрой населения на основе демократического патриотизма. Майдан показал, что нация располагает возможностями и ресурсами для производства демократии собственными силами. Вот почему для успешного развития Украины важно и дальше культивировать возникшую на Майдане демократическую идентичность.
Для укрепления украинской идентичности нет необходимости активировать «националистическое воображение» и в постреволюционном активизме увлекаться форсированной украинизацией, например, теле- и радиоэфира или вводить в школах изучение Закона Божьего (в светском государстве и атеистическом обществе!). В интересах единства Украины все- таки важнее культивировать формы солидарности и коллективности, репродуцируемые через политическое участие и основанные на демократических институтах и правовых нормах.
