«Вот и губернатор наш Кучеренко, и мэр Поляк на всех углах
кричат, что в Запорожской области по пенсиям долгов нет. Как это — нет?
А как же Я? Кто в таком случае должен МНЕ? За 28 лет?! Ведь Я родилась
в Запорожье, и голодала, и воевала, и работала 41 год 5 месяцев 21 день
на благо Запорожья! Ведь МЕНЯ уже признали живой!!! И решение суда есть.
Так где же мои деньги, если нет долгов? Или меня снова считают мертвой?»
«Умершая». Под таким прозвищем Веру Семеновну Немцову знают
в окрестных дворах. А еще в ЖЭКе, районном собесе, судах, прокуратуре,
Министерстве социальной защиты, администрации Президента — везде, куда
довелось стучаться в поисках справедливости. Вот уже 28 лет Вера Семеновна
принципиально отказывается получать пенсию.
«В 1972 году мне назначили пенсию — 104 рубля. Сдала документы.
Все в порядке. Жду неделю, месяц, другой, а пенсии нет и нет. Потом приносят.
В ведомости — 69 рублей 95 копеек. Как так? «А вот так! Вы совмещали три
работы», — ответили мне в собесе. Я им — мол, как три? Я больше 20 лет
в одной организации проработала, в тубдиспансере Ленинского района. Имела
полставки медсестры и полставки медстатиста. Но это же две, а не три работы?
Мне сказали: «Нет, будем начислять так. Идите в суд и там качайте права!»
Такую пенсию я наотрез отказалась получать. Пошла в Ленинский суд. Написала
с горем пополам заявление. Жду. Проходит полгода. Меня извещают, что дело
передано на рассмотрение в Орджоникидзенский суд, якобы вопрос должен решаться
по месту прописки. Проходит еще полгода. Дело вновь передается в суд Ленинского
района. Говорят, пусть рассматривают по месту работы. Потом вдруг сообщают,
что мой вопрос не в компетенции гражданского судопроизводства и должен
решаться в административном порядке. Я — в управление юстиции. Мое заявление
вновь принимают в Ленинский. До момента первого заседания прошло 4 года.
Все это время я не получала ни копейки. Судья мне попалась — женщина милая,
добрая. Отвела меня как-то раз в сторону, посмотрела в глаза и сказала:
«Бабушка, напрасны ваши муки. Ничего вы не добьетесь». Я же решила, что
не сдамся. Умру, но справедливости добьюсь. Судилась еще четыре долгих,
голодных года. Лишь потом суд признал меня правой. Пошла с решением суда
в собес, а те вновь на своем: «Вы работали на трех работах и точка. Не
будем пенсию повышать». И так до сегодняшнего дня. Все документы у меня
есть, как они издевались.
Поехала в Москву, к самому министру социального обеспечения
Константину Проценко. На билеты деньги дал брат, царство ему небесное.
Министр выслушал меня, разгневался на собесовцев и пообещал, что весь долг
по пенсии непременно вернут. С легким сердцем ехала я домой. Шутка ли,
сам министр дал слово! Прихожу в собес, а они смеются: «Министру, — говорят,
— мы все объяснили». Спустя 15 лет я узнала, что они ему объясняли. Везде
же связи! В собесе Шевченковского района, где я когда-то жила, сделали
справку о том, что я умерла, и передали ее в столицу. Проценко вскоре отправился
«вслед за мной», за ним — следующий. Правды искать было уже не у кого.
Решила в райисполком обратиться. Я всегда была и есть демократом. Но председатель
Кочетков хоть он и коммунист, все же настоящий человек!.. Карточки продовольственные
не раз давал. А без них — никуда. Я ведь не работаю и пенсии не получаю!
Он, кстати, и помог мне «воскреснуть». Как- то приходит от него инспектор
Вера Князева. Взяла мою трудовую. Пошла в собес. Они запросили дело из
Шевченковского района. И тут, в Ленинском, они вдруг говорят, мол, кто
это за нее разговаривает? Ведь она же умерла больше 13 лет назад! И справка
есть! Прислали ко мне проверяющего. А меня, как на грех, в этот момент
дома нет. Они и подумали, что кто-то хочет за меня пенсию получать. Оставили
записку. В ней — адрес и время. Явилась. «О, так это вы умерли? — спрашивают.
— Как это умерла? — отвечаю. — Ведь я об этом ничего не знала! — Они мне
в ответ: — Как же, вот документы о смерти вашей, извините!»
С тех пор, как я «умерла», они перестали мне начислять
пенсию вообще. Покойникам она ведь не положена. В 1990 году я вновь пошла
в Ленинский собес. Как же так, я же дышу и хожу по земле! Все эти годы
боролась с голодной смертью, но все же осталась живой! В собесе мне ответили:
«Знаете, что? К делу вас не подошьешь. Принесите справку о том, что вы
живы». А где ее взять? Пошла в ЖЭК. Там посмеялись, сказали, что такой
формы нет, но справку, в конце концов, дали. Понесла «свидетельство о жизни»
в областной собес Панкратову. Он полистал дело и говорит : «Да, по всей
видимости вы действительно не умерли!» Начали начислять пенсию. Но уже
не 69, а 63 рубля. Я отказалась от подачки. Вновь пошла по кабинетам».
Пенсионное дело Немцовой неоднократно направлялось в Министерство
социальной защиты. В связи с этим, в 1996 году чиновники последнего принимают
решение: «В порядке исключения, учитывая конкретные обстоятельства, хотя
это и не предусмотрено действующим законодательством, сумму неполученной
пенсии Немцовой В.С. с 02.10.1972 по 01.11.90 гг., проиндексировать на
коэффициент 2200, перевести в гривни и выплачивать ежемесячно в равных
частях, но не более максимального размера — до полного погашения общей
суммы». В перерасчете государственный долг перед Верой Семеновной (за 18
лет), составил 519 грн. 64 коп. А с 1990 по 1996 год — 7 грн. 76 коп. Областное
управление социальной защиты населения сообщило, что деньги начали перечисляться
на сберегательную книжку Немцовой.
В 1998 году Вере Семеновне помог депутат ВР Украины Соболев.
Министерство труда и социальной политики Украины, как исключение, позволяет
пересчитать невыплаченную сумму пенсии в соотношении 1 рубль (1 карбованец)
— 1 гривня 5 копеек. Однако выплачивать вновь помесячно и в размерах, не
превышающих максимальный.
«Получилась немалая сумма, — продолжает Вера Семеновна,
— 24255 грн. Но перечисляли-то они всего по 49 грн. Я подсчитала и поняла,
что со мной окончательно рассчитаются через 40 лет. Я не проживу столько.
Мне 83! Организм ослаб от голода. В любой момент могу умереть. Что ж, решила
— пусть лучше умру. Но, ни копейки не возьму. Пусть отдают все сразу! Тем
более, что моральный ущерб, причиненный мне государством, я оцениваю в
значительно большую сумму — 50 тыс. грн.».
24 марта 2000 года Ленинский районный суд города Запорожья,
спустя 28 лет, решил воздать старушке должное. В связи с тем, что порядок
частичного погашения долга по пенсии, определенный Министерствами социальной
защиты, труда и социальной политики, не предусмотрен действующим законодательством,
учитывая вред, причиненный пенсионерке государственными органами, суд постановил:
«Взыскать с управления социальной защиты населения Ленинской районной администрации
в пользу Немцовой Веры Семеновны 20 549 грн. 80 коп.» (остальная часть
долга погашена помесячными выплатами).
Прошло полгода. Денег по прежнему нет. Собес ссылается
на отсутствие такой суммы.
«Моей боли на словах не передать. Неужели я заслужила такую
старость!? Ведь жизнь меня не щадила с рождения. Родителей я не знаю. Они
умерли в голодовку. С братьями воспитывалась в разных детдомах. Затем 33-й
год. Вновь голодомор. Чего я только не пережила. Сколько смертей на моих
глазах. Я тогда работала медсестрой в Алчанске. Ночью в морг привозили
трупы самосвалом. Однажды на моем дежурстве пошли утром забирать покойников
на кладбище, а один из них сидит. Живой, представляете? Замерз, голодный.
Я его с санитарами в палату забрала. Пока несли, он умер. И воевала я,
и медаль «За отвагу» есть. И работала всю жизнь добросовестно. Была на
хорошем счету. И так вот сложилось, что на старости лет треть века вновь
голодаю. Не могу я брать подачки. Не могу просить в долг. Чем отдавать?
Люди добрые, соседи, поделились своим огородом. Выделили соточку. Пойду
весной на базар, один даст три картофелины, другой, третий. Принесу домой,
посажу и жду осени. А картошечка-то плохенькая растет. Дают-то, в основном,
наполовину гнилую. Поеду к арендаторам, поработаю, дадут лука, капустки,
помидорок. Так и живу. Хлеб покупаю раз в месяц. А теперь и не знаю вообще,
как быть. Придут, бывало, ко мне одни из соседей, положат на стол гривню,
другую. Да я их прогнала. Они все намекали, чтоб я квартиру им после смерти
своей оставила. Я не хочу, чтобы они ждали моей смерти. Ее многие ждали.
Особенно, когда меня признали «живой». Плохо мне было тогда от голода.
Лежала некоторое время. Собесовцы испугались, подослали ко мне врача. Потом,
когда я украла свою медкарту из поликлиники, прочитала, что мол, и давление
у меня высокое и ноги больные, и печень никуда, и сердце. Даже анализы,
которых я не сдавала, есть. Так, что я хочу теперь пожить. Спокойно, правда,
не дают. Из жека замучили. За квартиру-то не плачу все 28 лет! Уже и газ
обрезали, и горячую воду, лет пять назад, и все их не устраивает».
В однокомнатной квартирке Веры Семеновны Немцовой на видном
месте висит театральная афиша «ГОЛОДОМОР-33». На ней восьмидесятитрехлетняя
старушка отмечает года, когда ей приходилось особенно голодно. Последняя
цифра — 2000. Но Вера Семеновна не сдается. Она верит, как убежденный демократ,
что будущее у Украины — сытое.
«Будет Украина, будет! Достаточно она наголодалась при
коммунизме. Сдвиги большие сейчас. Я слежу за политикой. Постоянно хожу
на выборы, да и за референдум агитировала. Почти каждый раз приглашают
наблюдателем. Наступят те времена, когда политики не будут жить для того,
чтобы есть. А до тех пор я буду кушать, чтобы жить и бороться».
После нашего разговора Вера Семеновна поведала по большому
секрету, что на днях у нее свидание с одним из высокопоставленных чиновников.
По ее словам, он решился помочь. Фамилию не назвала. Боится сглазить.
