Оболонский проспект, где я живу, — место не слишком выдающееся: блочные многоэтажки с обеих сторон, фаст-фуд и станция метро на перекрестке. Посредине — малопонятный, всегда вытоптанный газон, где когда-то выгуливали собак. Пишу в прошедшем времени, так как газона уже нет. Пару лет назад прямо на нем, над линией метро, начали строить длинный трехэтажный ангар. Даже два: один на перегоне от «Оболони» до «Минской», второй — от «Минской» до «Героев Днепра». На днях, наконец, один из корпусов открыли для посещения, нахлобучив на крышу название — слово из пяти английских букв: «Dream».
Дело, впрочем, не в потере газона, не в том, что весь район перенасыщен магазинами и базарами, и даже не в вероятном обрушении нового сооружения в тоннель метро. Просто каждый день, когда я выходил из дома, в перспективе проспекта было видно далекие холмы, а с них отсвечивал, более или менее ярко, купол лаврской колокольни. Супермаркет этот пейзаж закрыл — навсегда.
Не мной замечено, что городской ландшафт подобен гигантскому тексту. Взаимное расположение и внешний вид улиц, домов, деревьев, табличек, надписей на стенах, планирование парков, подъемы и спуски — в этой книге множество фраз, знаков, сигналов.
Хотя я человек неверующий, но утром или днем, да еще когда на улице серая осенняя погода, видеть этот далекий отблеск было утешительно. Эта золотая точка (или, возможно, восклицательный знак или даже титульная буква) идеально замыкала «фразу»-перспективу улицы, центровала весь стандартный в целом пейзаж, придавала ему красоту, а, значит, смысл.
Теперь же вместо этого — «Dream». А за этой вывеской те же товары, что и везде, те же торговые марки, те же рестораны с такой же едой и напитками, те же безвкусные кичевые интерьеры, пластиковые деревья. То есть — до полной безысходности, до тупика — ничего нового. Иначе говоря — просто ничего. Весь этот комплекс с его содержимым — трафаретная репродукция, скопированная даже не с оригинала, а с таких же репродукций.
Английское слово «dream» переводится как «мечта» или «сон». «Dream» на моем проспекте — это не мечта и не сон, а их противоположность, невзрачное искусственное замещение: ведь мечта дается даром, и мечта всегда совершенна. Золотая крапинка на далеком холме как раз и обладала этими качествами. Она была прекрасна тем, что собственно и означала саму себя: то, что сверкало как золото, на самом деле золотом и было. Теперь же настоящий культурный символ вытеснен, по сути, совершенно сфальсифицированным артефактом.
«Dream» — это бездарное привидение. Ничто, пустой знак, выдающий себя за крайнюю, судьбоносную значимость. Пластиковая подделка, зачеркнувшая настоящую мечту — и тем самым обезобразившая ту часть города, в которой я живу.
И все-таки интересно устроена наша цивилизация: совершенно эфемерные вещи вытесняют намного более давнюю, можно даже сказать, базовую культуру. Похоже на наглядную скверную, скучную галлюцинацию; следовательно, название «Dream» в определенном смысле точно. Кого бы ущипнуть, чтобы этот кошмар прекратился?
