У всякого города есть (должна быть!) своя душа — единственная, неуловимая. Но чтобы ощутить — вобрать в себя — загадочную душу Одессы, надо там побывать. И проникнуться удивительным чувством солнечного пространства, веселого и ироничного свободолюбия, насмешливого бесстрашия; чувством, неотделимым от того, что мы называем «одесский характер». Одесситы, жившие в ХIX и особенно — в ХХ веке, в полной мере испытали на себе страшную тяжесть «катка истории», слишком часто прокладывающего себе путь по человеческим судьбам. Но знаменитая «красавица у моря», эта прекрасная королева, прощала своим подданным все. Кроме одного — трусливого, слепого отчаяния. Надежда на мир, счастье и свободу, надежда, настоянная на терпком запахе моря, рыбы и солнца, на вековечных степных ветрах юга Украины, никогда не оставляла здешних людей.
Однако не хватит ли восторженных слов (хотя Одесса, безусловно, их заслуживает)? Лучше вспомнить о том, что прошлое города, его противоречивый, изменчивый и сложный образ отчетливее всего, пожалуй, можно постичь, не штудируя учебники истории или сборники старых документов, а через высокое Искусство Слова. Ибо именно настоящая литература — это истинная летопись (не подлежащая забвению и не покрывающаяся «пылью веков») истории в ее человеческом измерении, летопись человеческого великодушия и предательства, низости и геройства, эгоизма и самопожертвования. Летопись национального характера, наконец.
К Одессе, прошедшей столь сложный исторический путь, сказанное относится в полной мере. Ведь перед нами — один из самых «литературных» городов Европы. Прославленная плеяда корифеев слова, чья жизнь и творчество были так или иначе связаны с Одессой, включает десятки, если не сотни, имен. Разумеется, рассказать обо всех (или даже о сколько-нибудь значительных) великих одесситах-писателях, а также о тех, кому Одесса дарила «небесный огонь» творческого вдохновения, возможно не в рамках этих кратких заметок, а в объеме солидного научного труда. Поэтому ограничимся гораздо более скромной задачей — нарисуем штрихи к портрету литературной Одессы.
Одесса — это Пушкин, «числившийся» тут в 1823—1824 годах при канцелярии всесильного генерал-губернатора Новороссии графа Михаила Воронцова. Именно здесь великий поэт начал работу над романом в стихах «Евгений Онегин» (кстати, последняя, никогда не публиковавшаяся автором по цензурным соображениям глава этого романа тоже ярко передает нам одесские впечатления Пушкина).
Это — родоначальник новой украинской литературы Иван Котляревский; в 1806—1807 годах он служил в штабе Второй Дунайской армии и не раз бывал в городе, тогда еще совсем «юном».
Это — Иван Нечуй-Левицкий, посещавший Одессу в 60—70-е годы ХIХ века (в большой степени именно одесскими знакомствами и встречами Ивана Семеновича навеяно его большое прозаическое произведение — повесть «Над Чорним морем»).
Это — Леся Украинка, преданно любившая Одессу, многократно приезжавшая сюда в юные годы (интересно перечитать ее «Подорож до моря»).
Это и Михаил Коцюбинский, часто посещавший Одессу в 90-е годы позапрошлого столетия, в «бессарабский» период своей жизни и творчества, когда работал в «филоксерной» комиссии и спасал от вредителей гордость Причерноморья — виноград.
Это, наконец, Иван Франко, приезжавший сюда на лечение в 1909 году; одесские газеты, прекрасно отдававшие себе отчет в масштабе личности тяжело больного писателя (горький, трагический парадокс: «иностранца», подданного Австро-Венгерской империи), стали активно публиковать переводы его произведений...
Одесса — это, конечно же, Александр Куприн (достаточно вспомнить его классический рассказ «Гамбринус» — и мы воскресим в памяти яркие картины жизни города начала ХХ века). И Иван Бунин, приехавший впервые в Одессу совсем молодым, 23-летним, снова и снова возвращавшийся на эти благословенные черноморские берега — и именно отсюда, в феврале 1920-го, отправившийся в эмиграцию, как оказалось, навсегда...
Это и Антон Чехов (кстати, именно в Одессе на рубеже XIX и ХХ веков состоялось личное знакомство трех выдающихся мастеров слова — Куприна, Чехова и Бунина).
Это, наконец, замечательный еврейский писатель Шолом-Алейхем (Соломон Рабинович), пробовавший в начале 90-х годов XIX века заниматься в Одессе предпринимательством (он только что получил довольно значительное наследство по завещанию скончавшегося тестя-богача), но по причине полной непригодности к бизнесу (львиную долю энергии посвящал не «приумножению капитала», а помощи бедным начинающим литераторам) потерпевший полное фиаско... Потом Шолом-Алейхем с горечью и юмором опишет эти годы в своих рассказах.
На рубеже ХIХ и ХХ веков Одесса была одним из самых бурно развивающихся городов старой Российской империи, и как морской порт (заметим, кстати, что Одесса никогда не была военной крепостью, а именно торговым центром!) открыта всем национальным ветрам, всем культурам — что и тогда, и позднее было доминантой ее духовной судьбы. В начале прошлого века в Одессе насчитывалось 30 типографий, которые выпускали около 600 оригинальных сочинений в год; 79% составляли русские книги, 21% — книги на других языках (но надо иметь в виду, что запрет на украинское печатное слово в абсолютной мере действовал до 1906 года, а фактически — до свержения царизма), 5% из них печатались на еврейском. В городе было 20 православных церквей, 3 старообрядческих, 8 синагог, 26 молитвенных домов. Быть может, эти лаконичные цифры дают определенное представление о том «плавильном котле» разнообразнейших культур, языков, религий и культур, которым была на протяжении всей своей истории Одесса. Равно как и о некоторых существенных аспектах «национальной политики» имперских властей России.
Бурный ветер исторических потрясений 1917 — 1922 годов пронесся и над Одессой (одновременно и с очистительной, и с разрушительной силой — история не знает примитивного деления на «черно-белое»). Для литературной истории прекрасной столицы Причерноморья эта эпоха была поистине переломной. Именно тогда Одесса дала миру целое созвездие славных, знаменитых имен, плеяду творцов, каждый из которых мог бы украсить литературу любой цивилизованнейшей европейской страны. Посудите сами: Юрий Олеша, автор романа-сказки «Три толстяка» и романа-трагикомедии «Зависть» (он, хотя родился в Елисаветграде, ныне — Кировоград, но детство и юность провел в Одессе, и именно там начал заниматься литературой); Валентин Катаев — одессит, будущий известный советский писатель, в 20-е годы — блестящий сатирик, автор рассказов «Похвала глупости», «Лунная соната», «Искусство опровержений»; Илья Ильф (Илья Арнольдович Файнзильберг) и Евгений Петров (Катаев, младший брат Валентина Катаева), творцы не только бессмертных «12 стульев» и «Золотого теленка», но и сотен превосходных юмористических рассказов (оба будущих знаменитых соавтора родились в Одессе); Ефим Зозуля, создатель остроумных маленьких рассказов, детские годы провел в Одессе и Лодзи; его произведения еще в конце 20-х годов выходили в переводах на все основные европейские языки... И этот список еще далеко не полон.
И все же литературная Одесса 20-х и 30-х годов — это прежде всего Исаак Бабель, писатель, чьи «Одесские рассказы», «Конармия», пьеса «Закат» стали достоянием мирового искусства слова. Такие жемчужины, как «Фроим Грач», «Король», «Любка Казак», «Как это делалось в Одессе» помогают нам и сейчас, спустя почти сто лет, представить воочию жизнь в неповторимой старой Одессе, с ее чертой оседлости и веселыми, остроумными бандитами, с ее повседневной нищетой и сказочно богатыми торговцами, с ее мещанским бытом и мудрейшими уличными философами... У Бабеля есть ранний рассказ-эссе, он так и называется «Одесса» (автору было тогда всего 22 года), там есть такие строчки: «В Одессе сладостные и томительные весенние вечера, пряный аромат акаций и исполненная ровного и неотразимого света луна над темным морем. В Одессе очень бедное, многочисленное и страдающее еврейское гетто, очень самодовольная буржуазия и очень черносотенная городская дума (писалось в 1916 году. — И. С.). В Одессе, по вечерам, на смешных и мещанских дачках, под темным и бархатным небом, лежат на кушетках толстые и смешные буржуа в белых носках и переваривают сытный ужин». (Но, по контрасту, добавим сразу: один из колоритнейших и любимых героев Бабеля, разбойник, коммерсант и философ в одном лице, Фроим Грач, добровольно явившийся «с повинной» в ЧК, отлично зная, что его там ждет, — уж никак не буржуа! — И. С.). «В Одессе, — продолжает Бабель, — есть порт, а в порту — пароходы, пришедшие из Ньюкастля, Кардифа, Марселя и Порт-Саида; негры, англичане, французы и американцы. Одесса знала времена расцвета, знает времена увядания — поэтичного, чуть-чуть беззаботного и очень беспомощного увядания...»
Но — рискнем предположить — юный Бабель тут ошибся. «Увядание» Одессы — это обман, кокетство, иллюзия, литературная игра. Ибо город, воплощающий бессмертное чувство солнечного пространства, будет жить в веках, не увянет никогда. И история литературной Одессы — яркое тому свидетельство.
