30 июня
...Гром грянул неожиданно: наш сосед, Эдуард Левонович, созвал весь переулок... на поминки жены.
Покойница, Лидия Ивановна, в нашем переулке была своеобразным «мотором»: пока я только настраивалась на утренний кофе, она успевала сделать несколько заплывов в озере, покормить кота Персика, позвать «своего деда Эдика» на манную кашу, смазать лицо соком абрикоса или помидора и крикнуть через огороды: «Приходи, у меня рассада капусты осталась».
Дед Эдик, которого никто из соседей не называл никогда дедом, обычно ловил для Персика рыбку в озере, Лида Ивановна полола, консервировала, жарила, парила. Была у нее одна черта, которую я не подметила пока что ни у кого: неподдельно хвалила невестку. «Моя Света» звучало у нее высшей похвалой. А Света умело управляла джипом, привозила экзотические семена цветов отовсюду, где бывала в командировках, а прошлым лета заказала целую плантацию гладиолусов. Гладиолусы для Светы у Лиды Ивановны цвели, слово чести, как не к добру.
...Когда я смотрю через огородные межи, как Эдуард Левонович ходит неприкаянно по вскопанному Лидой огороду, курит одну за другой сигарету и не скрывает слезы, у меня клубок подкатывает к горлу. Никогда не наблюдала за этими людьми «телячьих» нежностей или каких-то особых отношений: Эдуард — армянин, и его сдержанное мужское поведение с женщинами- соседками, да, в конце концов, и с женой, всегда было достойно уважения, а может, и зависти. Лида же безостановочно щебетала на все стороны, но всем без слов было понятно, кто в доме хозяин. И вот теперь хозяин плачет, как маленький, беспомощный ребенок.
Эдуард с Лидой прожили 43 года. Но я понимаю, что нынешняя боль нашего соседа — более долгая, чем та их совместная жизнь.
Но понимаем ли мы необходимость беречь и любить друг друга, забывая, что завтра можем просто не проснуться?
