4 апреля
Недавно я увидела себя в детстве. Нет, не во сне, не в воспоминаниях. Сама себе я предстала в лице маленького мальчика, ехавшего с мамой в троллейбусе. Он нарисовал на запотевшем окне три вертикальные линии, пересекающиеся с двумя горизонтальными. «Что это?» — спросила его мама. «Это крестики-нолики», — ответил сын. «Какие же это крестики-нолики? Вот. Вот это правильно...», — вывела черточки она. Мальчик снова было поднес руку к стеклу, но не успел ничего изобразить. С искаженным от злости лицом мамаша грубо оттолкнула его ладошку. Мне показалось, что ей стало не по себе. Начала одергивать его курточку, показывая подруге ее добротность. Но расстроенный ребенок не заметил этого, как, наверно, и раньше. Извинится ли она перед ним, станет ли вести себя иначе? Вряд ли. Можно ли винить ее? Ведь мы «жертвы жертв». Может быть, я увидела будущее мальчика в этой женщине. Будет ли он самоутверждаться, пытаясь вылечить рану, за счет своего ребенка, втолковывая ему: «Нет, я прав. Прав! Прав!!!». На том окне оставили часть своего дыхания множество людей: те, которые уже вышли, и присутствующие. Оставят и те, кто придет на их место. А ведь две вертикальные линии, пересекающиеся с двумя горизонтальными — это еще и символ решетки тюрьмы.
