30 января
Живу я на Борщаговке. Район не шибко престижный. Живут здесь, в основном, рабочие когда- то крупных киевских предприятий — «Электронмаша», «Большевика», «Реле и автоматики»...
Я каждое утро вспоминаю о том, как было когда-то. Людские ручейки беспорядочно змеились улочками, сливаясь перед окружной дорогой в единый поток, устремляющийся через подземный переход к «Электронмашу». Бежали от конечной остановки третьего трамвая... Выскакивали из подъездов близлежащих домов... Нормальное рабочее утро. И так каждый день.
А вспомнила я об это вот почему. Начиналось-то все в шесть часов утра, когда в окнах дома напротив вдруг массово освещались окна. Длиннющий, наверное, подъездов на тридцать, дом этот вспыхивал в раннее зимнее утро сотнями окон. Нарядно опоясывали дом светящиеся меридианы кухонных окошек, ведь жизнь семьи начиналась там. И гасли окна как- то радостно-озабоченно. И хозяева их толпились у лифтов, тащили по лестницам хныкающих малышей. Детсад, благо, был рядом. Здоровались, переговаривались, стартовали от подъезда.
Сейчас я встаю в шесть часов. Нет, на работу мне не надо, пятый год на моей студии «Укркинохроника» делать практически нечего. Просто жизненные обстоятельства вынуждают. А дом напротив печально темен. Где-то в семь — полвосьмого загораются одинокие окна. К восьми их становится больше. А к половине девятого они гаснут — на улице уже светло. Кажется, за каждым стеклянным квадратиком, прямоугольничком притаилась тоска. По утренней суматохе, по работе, по жизни. А сколько сейчас таких окон в киевских домах! Окон, за которыми остановилось время.
