27 июня
В пыли, на сухой траве спорыша питалась шумная стайка воробьев. И там, в середине серой стайки, было что-то белое. Сначала мне показалось, что это заблудший попугайчик. Но это был воробей. Белый-белехонький — просто удивительно, он прекрасно чувствовал себя в оживленной стайке. Потом воробьи, что-то услышав, вспорхнули и улетели.
Было это давным-давно, а вот сейчас вспомнилось. И каждый раз вместе с этим воспоминанием всплывает другое.
...В дешевом костюмчике, веснушки на носу, ясный взгляд светлых глаз и — воодушевление. Он забежал к нам в редакцию в перерыве традиционного августовского совещания учителей, только что из института, распределенный в одну из сельских десятилеток.
— Слыхал, что у вас литературная студия. Принимаете в компанию?
Но стихотворения принес не скоро: у сельского учителя всегда беспокойная жизнь. Это была Поэзия. Мы не завидовали ему — радовались, что упадет на неприхотливые страницы районки светлый луч Высокого Слова.
Чудная наша бескорыстная молодость!
К сожалению, искра Божья упала на почву, не способную поддерживать горение, что могло бы противостоять всем невзгодам жизни. Белый воробушек исчез и пропал в серых буднях. А мне навсегда запомнились четыре строчки из тех его первых стихотворений:
Осінь в лісі. Тихо в лісі. Тихо.
Листя жовтизною пройнялось.
Там, у лісі, молоду лосиху
Водить красень лось...
...Из окна видно парк. Несмотря на холод, уже наливаются соком почки, и зеленый цвет с каждым днем завоевывает свои права.
Новая весна. Новые надежды. Но не из каждого цветка созреет плод...
И будет жаль. Надежды. Красоты. Поэта.
