1 сентября
Не люблю Александра Бойченко за то, что он не любит Россию. А Россию люблю в том числе за то, что никто ее не любит. Мне кажется, что не любить — неконструктивно. Мне и самой не нравится не любить Бойченко, потому что за это наверняка ведь кто- то не будет любить меня. Бойченко, например. На прошлогоднем Форуме издателей во Львове перед презентацией «Поезда в Польшу», в предисловии к которому редактор и признался, что не любит Россию, публике представили «Хорошего Сталина» Виктора Ерофеева в переводе Александра Бойченко. И мне захотелось спросить, почему же это Ерофеев разрешил Бойченко переводить свою книгу? Неужели его не обидело предисловие к «Поезду»? Может, он его не видел? А если видел, неужели ему не захотелось защитить свою страну? Неужели и Ерофеев со своим парижским детством тоже не любит Россию? Может, Россия — это такая страна, которую вообще невозможно любить, своего рода «родина-уродина»? Я спросила, а Ерофеев начал что-то говорить о реформах. Любит или не любит — не сказал. Где-то через полгода случайно увидела Виктора Ерофеева в телевизионном ток-шоу «К барьеру», посвященному «Маршу несогласных». И именно в ту минуту, когда я его увидела, он сказал: «Да любим, любим мы Россию! Только она нас не любит». Вот так я и узнала: все- таки любит, но без взаимности.
