Где-то вычитал, что церковные колокола лечат. А тут как
раз антициклон на Черкасщину налетел: перепады давления, солнце, ветер...
одним словом, голова раскалывается. Взял с собой меньшего сына, он тоже
чувствительный, пусть подлечится, думаю.
У нас в Каневе собор старый и поп не вредный. Разрешил нам с малышом
подняться на колокольню во время службы. Звонаря к нам приставил. Сошли
на самую верхотуру. А здесь ветер с Днепра, сквозняки со всех сторон, малыш
высоты боится, побелел, прижимается к ноге. Я уже и не рад. Спрашиваю звонаря,
скоро ли. Тот: ждите полчаса. Мысленно ругаюсь: ладно, сам болван, так
еще и ребенка потянул. Гляди, ухо просквозит, или ангину схватит. Злюсь
на весь мир.
Кое-как провели 30 минут. Наконец, звонарь взялся за веревки, бомкнул.
Раз... Второй... Малыш уши закрыл, меня тоже чуть не оглушило. Вот это
да, хотел от головной боли избавиться, а здесь хоть бы череп не раскололся.
Но вот вступили более легкие колокола, а за ними колокольчики — я глотнул
слюну, в ушах отложило. Звонарь на нас не обращал внимания — только к небу,
глаза закрыты, руки сами себе, туловище само по себе, двигается в каком-то,
только ему понятному ритме, — настоящий музыкант-танцовщик, право же. Сын
следил за его работой, как за мультфильмом.
Недолго звучали колокола, минут семь, не больше. Когда мы спускались
по ступенькам с колокольни, голова у меня немного болела, однако мысли
прояснились. Я не держал зла ни на кого, а это уже было что-то.
— Не хочу быть директором пепси-кольного завода, — сказал малыш в автобусе.
— А кем? — поинтересовался я.
— Ну, тем... Ты сам знаешь.
Евгений БРУСЛИНОВСКИЙ, «День»
