Зачем-то снова наступил вечер, и сделалось несправедливо
от мысли, в каких условиях до сих пор я живу — без всякой прописки и даже
без вида на приличный двор. Что касается прописки, то есть по поводу моего
вопросительного добродушия в этом отношении, доверия ни от кого из ужгородцев
не поступило. Смог я загипнотизировать только одного не местного вятского,
а когда узнал кого — даже покачнулся от неожиданности, как от быстрого
встречного удара в голову — учитель Анатолия Кашпировского и сам лютый
гипнотизер Геннадий Смертин. 73 года, жене — 35, меньшей дочери — 4. Вот
он и поверил. «Ты приличный человек, если не имеешь в Ужгороде прописки»,
— так сказал он, хотя поднесенную водку выпить я с ним отказался. Начальник
жэка подписал нужные прошения и согласия на мою жизнь у такого, по его
мнению, самоубийцы. Но майорша в паспортном ответила на всю эту бумагу:
«Нет... несмотря, что корреспондент... На всех членов семей в нашем городе
положено по 13 метров площади».
— А мне спать на площади, ежели я в городе, но внесемейный? — резонно
спросил я.
— Есть закон, — показала она синюю книгу. — Внесите туда предложение.
...Я шел по голой от людей улице и хотел, чтобы на меня напали бандиты,
а я в ответ избил их по праву. Но в таком случае правы по закону не сильные,
а избитые, и чтобы не проиграть — надо встать под их кулаки и молчать...
Из летнего кафе доносилась музыка. Я увидел там многих, похожих на себя,
которые прописались там. Хотя законных тринадцати метров в дружной семье
на каждого явно не выходило.
