11 апреля
Оглядываясь назад с высоты «остепененных» лет, удивляюсь некоторым своим можно сказать, взбалмошным поступкам.
После окончания института меня по распределению забросило аж в «город хлебный» — Ташкент. Вернее, в поселок, где жили татары, репатриированные из Крыма. Развлечений никаких — кино в клубе, танцы. Поэтому, когда неизвестно каким ветром в нашу глухомань занесло инструктора парашютного спорта, упустить этот момент было никак нельзя.
Семь дней нас учили, как складывать парашют, правильно прыгать и прочим азам. А потом с обещаниями выдать значки повезли на летное поле. Экипируюсь для прыжка: на ноги — сапоги 42-го размера (больше площадь приземления, как сказали); на голову кто- то дал шапку-ушанку (наверное, чтобы стропы ушей не оторвали).
И вот настал момент истины. Загружаемся в учебный самолет. Неотвратимо двигаюсь к пропасти — открытой двери (высота 800 м). Легкий толчок инструктора в спину — и свободный полет — всего, не помню точно, три секунды. Но они кажутся часами. В голове только одна мысль: «Зачем мне это?!»
А вот и она, земля. Какое там аккуратненько встать на ноги, сложить парашют?! Он сбивает с ног, накрывает с головой. Успеваешь только, все скомкав, побыстрее убраться с поля. Встречали нас в поселке, как героев, — с цветами. А вот обещанных значков, увы, так и не дали.
