Возможно, во мне говорит опыт человека, пережившего сорок лет коммунистического режима, а перед тем — нацистскую оккупацию. Быть может, сказывается опыт жителя страны, находящейся в самом центре Европы, страны, которая веками являлась перекрестком европейских духовных течений, геополитических интересов и противоборства. Возможно, все эти факторы в совокупности привели меня к убеждению в том, что Европа является единым политическим образованием, безопасность которого неделима.
Представление о возможности вечного существования двух Европ — одной демократической, стабильной, процветающей и интегрированной, другой менее демократической, менее стабильной, менее процветающей и изолированной, — неверно. Это все равно что одна половина комнаты может отапливаться, а другая содержаться в холоде. Есть только одна Европа, несмотря на существующую разделенность. Любые значительные события находят отзвук на всем континенте в целом.
Если Европе предстоит стать одним целым, если Европейский Союз собирается принять в свои ряды новые посткоммунистические демократии (что соответствует интересам всей Европы), то нужно решить ряд жизненно важных задач как внутри новых демократий, так и внутри Европейского и Атлантического союзов.
Дело в том, что живущее общество не может перестроиться по команде сверху. Таким образом, Европа должна помочь этим новым демократиям стать органической частью Континента, подчиненного идеям углубления и расширения гражданского общества. Чем более разнообразными и взаимосвязанными станут европейские гражданские структуры, тем лучше новые демократии будут приспособлены к членству в ЕС, и тем более стабильной окажется их государственность.
Чтобы достичь таких целей, Европа должна поощрить новые демократии передать функции по осуществлению различных задач по укреплению солидарности самоуправляемым органам и неправительственным или общественным организациям. Чем ниже уровень, на котором будут выполняться эти задачи, тем более прозрачным и экономичным он окажется, и тем лучше он будет удовлетворять те запросы общества, которые не в состоянии распознать центральные органы власти. Общественная солидарность станет более достоверной, если теснее увяжется с конкретными людьми или их союзами.
Подлинная солидарность среди людей, общественных групп, в населенных пунктах и регионах, также служит самой надежной основой для таких форм солидарности, которые могут быть реализованы только на государственном уровне. Политика умиротворения с идеей отречения от европейской солидарности, приведшая к капитуляции в Мюнхене, является горькой главой современной европейской истории. Этот опыт до сих пор призывает быть бдительными. Со злом необходимо бороться с первого момента его появления, но недостаточно одних только действий правительства, поскольку правительственная политика проистекает из настроя гражданского общества, из мнения людей.
И действительно, обеспокоенность вопросами безопасности является выражением общественной солидарности. ЕС интенсивно работает над новой концепцией политики безопасности. Она должна включить в себя способность к быстрому принятию решений и к быстрому претворению решений в конкретные действия — реформы, необходимость которых подтвердили последние события в Югославии.
Прошлогодняя интервенция НАТО показала, что уважение к человеческой жизни и человеческой свободе, и соображения пан-европейской безопасности могут повлечь интервенцию извне границ Европы. Чем сильнее мандат на такие действия, тем лучше. К сожалению, могут возникнуть ситуации, в которых мандат ООН не может быть получен, пусть даже интервенция будет в интересах многих людей, или всей Европы, или даже человеческой цивилизации в целом. До недавнего времени Европа была плохо подготовлена к такой альтернативе. Сейчас она подготовлена лучше, по крайней мере психологически. Такая психологическая готовность должна быть использована для улучшения материально-технической готовности Европы.
Но требуется сделать гораздо большее в области превентивной безопасности, чтобы эта безопасность отражала ценности более широкого европейского гражданского общества. Если международное сообщество начало бы действовать с самого начала конфликта, то в Косово, Боснии-Герцеговине и прочих частях бывшей Югославии удалось бы спасти десятки тысяч человеческих жизней и много материальных ценностей. Несмотря на предупреждения о нависшей угрозе, действия были скромными. Эти ошибки проистекали из различных соображений внутренней политики, а также из-за неготовности рисковать во имя благой цели.
Действительно, без американской энергии международное сообщество по-прежнему продолжало бы наблюдать ужасы Косово. Европа не может постоянно зависеть от Америки, в особенности при решении европейских проблем. Она должна быть способна самостоятельно вырабатывать решения. Трудно представить, что ЕС получит достойную роль в мировом порядке, если он не в состоянии определиться в отношении защиты прав человека не только на своей территории, но и в тех областях, которые в один прекрасный день могут к нему присоединиться. Расширение ЕС можно понять только тогда, когда оно идет рука об руку с реформированием институтов ЕС. Я верю в то, что Межправительственная Конференция по институциональным реформам приведет к выработке ценных предложений, направленных на продвижение Союза вперед. Но я смотрю на это как на начало процесса, который может затянуться на десятилетия, и который нужно постоянно подстегивать, ускоряя процедуру принятия решений в ЕС и делая ее более прозрачным.
С институциональной реформой связан и вопрос о том, как гарантировать меньшим государствам, платящим взносы в ЕС пропорционально своему размеру, равноправие при голосовании по сравнению с большими странами. Одним из возможных решений является учреждение второй палаты Европейского Парламента, члены которого будут избираться не прямым голосованием, а парламентами стран-членов ЕС из своих рядов. Таким образом, первая палата ЕС (т.е. его нынешний Парламент) отражала бы размер отдельных государств-членов; вторая же палата с одинаковым числом представителей от каждой страны усилила бы равенство.
Раньше или позже, эти изменения потребуют того, чтобы ЕС принял четкую и понятную Конституцию, текст которой смогли бы выучить все дети Европы. Такая Конституция должна состоять из двух частей. Первая часть определяла бы права и обязанности граждан Европы и европейских государств, основные ценности объединенной Европы, и значение, и цели интеграции. Вторая часть описывала бы ключевые институты ЕС, их главные полномочия и взаимоотношения между ними. Такой основной закон не обязательно автоматически бы означал трансформацию сегодняшнего союза в федеральное сверх-государство, которым пугали евроскептики. Тем не менее, он бы облегчил для граждан интегрированной Европы задачу понимания назначения ЕС и его связи с их собственной жизнью, и, в результате, помог бы отождествить себя с единой Европой.
