— Западная пресса резко критиковала российское правительство за огромное количество жертв при освобождении заложников из театрального центра на Дубровке. Вы считаете, что это изменит отношения между Россией и Европейском Союзом?
— Отсутствуют какие-нибудь признаки, которые бы на это указывали. Западные государства четко заявили, что у российского правительства практически не было другого выбора. Конечно, существует почва для различных спекуляций о возможном изменении отношений. Но мне кажется, что европейские политики не сомневаются в правильности действий российских органов власти.
— Российское правительство пригрозило, что не будет принимать участия в совместном саммите с ЕС в Копенгагене 11 ноября. Разве это не указывает на охлаждение отношений?
— Это прежде всего реакция на то, что Дания не отказалась проводить чеченский конгресс, как это требовала Россия. Этот факт очень не нравился российскому правительству, что привело к напряженности в отношениях. Каково будет окончательное решение России относительно саммита, еще неизвестно.
— Все-таки между правительствами Дании и России появилась открытая дипломатическая конфронтация.
— Это довольно обычное явление в международной политике. Наверное, напряженность в отношениях России и Дании не будет долго продолжаться. Мы все стали свидетелями того, как перед выборами в Германии остро ссорились Вашингтон и Берлин из-за разницы в подходах к иракскому вопросу. Но все-таки никто не думает, что из-за этого отношения между нашими странами разрушены раз и навсегда.
— Является ли Россия серьезным партнером в борьбе с международным терроризмом?
— Безусловно. Американцы и европейцы показали, что права человека не играют большой роли в этой борьбе. Ведь в антитеррористическую коалицию входят такие страны, как Пакистан или Саудовская Аравия, которые не могут считаться демократическими. Россия по сравнению с ними более развитая и имеет более или менее демократическую правую систему. Для американского президента Джорджа Буша широкая международная коалиция безусловно важнее всех других вопросов.
— Не перешла ли Россия, пожертвовав жизнями стольких заложников, определенную границу?
— Это всегда зависит от того, с каким типом терроризма мы встречаемся. Американцы во время войны в Афганистане тоже примирялись с так называемыми «сопутствующими жертвами». Российская власть в Москве поступила точно так же: чтобы избежать еще больших жертв, смирилась с тем, что часть заложников погибнет.
— Вы считаете, что у российского правительства в споре с террористами был другой выход?
— По той информации, которая у меня есть, российская власть просто не могла поступить иначе. Соглашаться с требованиями террористов было невозможно. Никакой политик в мире этого не сделал бы.
