Продолжая комментировать результаты президентских выборов в России, одни говорят о номинальном характере волеизъявления россиян и отсутствии альтернативы, другие — об успехе Путина, как о закономерном результате эффективной политики Кремля в экономической сфере и т.д. А по мнению главы украинского парламента Владимира Литвина, «подобный уровень доверия к властным структурам в Украине позволил бы решить многие важные вопросы». Тем временем, согласно результатам социологического опроса, проведенного с 17 по 26 февраля Украинским институтом социальных исследований и Центром «Социальный мониторинг», сегодня Президенту Украины не доверяют 68% населения, Кабинету Министров — 63%, Верховной Раде — 73%. Только около четверти респондентов могут сказать, что доверяют выше перечисленным институтам власти. И это при том, что, по официальным данным Кабмина, рост ВВП в 2003 году в Украине составил 9,3%, а объемы промышленного производства возросли на почти 16%, не говоря уже о сокращении количества безработных более чем на 7%. Уже в январе 2004 года, по данным государственного комитета статистики, доходы населения выросли по сравнению с январем 2003 года на 15,5%.
Почему украинское общество не очень доверяет власти? И как вернуть доверие?
Евгений ГОЛОВАХА, заместитель директора Института социологии НАНУ, доктор философских наук:
— Уровень доверия к власти нельзя рассматривать как некий универсальный показатель готовности государства или общества решать назревшие социальные проблемы. Потому что интерпретация уровня доверия зависит от характера государства и общества, сложившегося в рамках этого государства. Очень высокий уровень доверия к власти, например, был в советском обществе времен сталинизма, что отнюдь не означало, что общество решает социальные проблемы, связанные с развитием его социальных и духовных основ. Это было так называемое мобилизационное общество, главной целью которого являлось служение государству и, прежде всего, его бюрократической машине, тоталитарной идеологии и военно-стратегическим целям. Учитывая, что Россия и Украина являются во многом осколками того общества, я не могу считать, что доверие, существующее в России, является тем доверием, которое во всем мире принято считать основой позитивного социального развития. С моей точки зрения, это остаточное постсоветское доверие к централизованной власти, это пример традиционных для советского общества механизмов социальной пассивности, единодушия и единогласия и делегирования всех своих функций верховной власти. В СССР КПСС все знала, умела и могла решить любые проблемы, приблизительно так же мне представляется в России функция делегирования полномочий президенту и его администрации. В этом смысле для меня это отнюдь не перспективный путь социального развития, потому что это приведет к полному отрыву власти от интересов общества. Если власть не находится в ситуации постоянной критики и давления общественного мнения, то она вряд ли сможет осуществлять конструктивную стратегическую деятельность.
Что касается Украины, то у нас уровень доверия к власти низок, как, впрочем, и в России, потому что доверие к президентской администрации не означает в России вообще атмосферы всеобщего доверия, которое интерпретируется в развитых демократиях как основа социального капитала, необходимого для устойчивого социального развития. Я рассматриваю низкий уровень доверия к власти в Украине как результат экономического кризиса, ухудшения условий жизни людей на протяжении 90-х годов. И преодолеть это недоверие, только исходя из того, что в последние годы наметилось некоторое улучшение в макроэкономических показателях, вряд ли реально.
С другой стороны, это недоверие стимулирует деятельность власти. Украинская власть имеет больше шансов для конструктивной деятельности, потому что находится под постоянным прессом общественного недовольства. Это заставляет ее искать пути для улучшения ситуации. К тому же общественное недоверие создает базу для формирования политической оппозиции, с которой власть обязана считаться и под угрозой утраты своих полномочий вынуждена идти на шаги, связанные с социально-экономическими реформами. Другой вопрос: как это осуществляется и всегда ли эти пути и средства оптимальны?
Как правило, риск ошибиться и принять решение, которое может привести не только к позитивным последствиям, всегда есть. Уровень недоверия к нашей власти — более конструктивный элемент общественного развития, чем тотальное доверие к власти в России, не основанное, собственно, на социальной и политической активности граждан.
Власть должна иметь определенный уровень доверия, хотя бы для того, чтобы считаться легитимной. Но категорию «легитимности» часто путают с категорией «легальности». Достаточно того, что власть легальна, чтобы она имела право осуществлять правящие функции. А легальность означает то, что она была выбрана путем волеизъявления народа. В очень многих странах уровень доверия к власти низкий, но она продолжает осуществлять свою деятельность в рамках тех полномочий, которые она приобретает на период выборов.
Конечно, в идеале нам было бы лучше иметь достаточно высокий уровень доверия к власти и такую атмосферу в обществе, которая позволяла бы при этом уровне доверия власти предпринимать конструктивные шаги. К сожалению, опыт постсоветских государств показывает, что доверием граждан власть, как правило, злоупотребляет и решает свои внутренние проблемы. Общий уровень развития, характерный для государств постсоветского периода, все-таки не позволяет рассматривать доверие граждан как предпосылку конструктивной деятельности власти. В первые десятилетия становления государства должен быть элемент конструктивного конфликта между властью и общественным мнением, ибо тогда исключается возможность того самого злоупотребления властью. В тех постсоветских государствах, где этот конфликт назревает, мне кажется, есть более благоприятная перспектива для демократического развития, а не для реконструкции советской системы, что почти полностью произошло в Беларуси и что во многом угрожает сегодня России.
Владимир ПАНИОТТО, директор Киевского международного института социологии:
— Уровень доверия к власти в Украине низкий, и существенной динамики нет. Хотя на фоне определенных событий определенные колебания были. Например, ситуация вокруг о. Тузла вызвала некоторый всплеск в этом показателе, но потом он вновь упал. В Украине вообще наметилась тенденция всеобщего разочарования, когда отсутствует высокое доверие к любым социальным институтам. И это неудивительно, ведь в течение долгого времени постоянно ухудшалась жизнь населения, до 1999 года фактически падал уровень жизни. После 1999 года доходы граждан начали расти, причем еще до момента увеличения ВВП. С моей точки зрения, это связано с тем, что заработала неформальная экономика. Иными словами, на тот момент начали действовать два основных механизма выживания населения: приусадебные участки и неформальная занятость, необлагаемая налогам.
Тем не менее, данный показатель имеет довольно существенное значение. Высокий уровень доверия позволяет власти эффективно решать проблемы, которые она перед собой ставит. Если власть не поддерживается, то ее инициативы не будут работать. Очень важно при этом учитывать, какая это власть по сути: работающая в интересах страны или лоббирующая узкокорпоративные интересы определенных групп влияния. Поэтому высокий уровень доверия не всегда можно расценивать позитивно, при тотальном доверии власть может привести страну к тяжелым социальным катаклизмам. Недоверие же можно рассматривать положительно лишь в том случае, когда это позволяет сменить власть, не отвечающую интересам людей.
Александр СТЕГНИЙ, старший научный сотрудник Института социологии НАНУ, доктор социологических наук:
— В России, недавно триумфально переизбравшей президента, появилась одна интересная особенность, которой в Украине пока нет: объединение людей вокруг идеи «великой России». У нас нет какого-либо единого «стержня», поэтому нет такого уровня консолидации общества и доверия к власти. Двумя ценностями, на основе которых можно консолидировать украинское общество, как показали исследования, являются сохранение гражданского мира в стране и равные возможности всех перед законом и в обществе. То есть мы получаем модель гражданского общества, где уважаются интересы каждого человека. Населением акцент делается именно на создании равных возможностей в широком смысле этого слова — доступ к качественному образованию, получение рабочего места и зарплаты, которая позволяла бы выйти за рамки прожиточного минимума на члена семьи, качественная охрана здоровья и социальная защита. Это понимание равных возможностей в массовом сознании. Пока власть плохо обеспечивает реальную составляющую в этой сфере. Если говорить о гражданском мире и порядке, то власть здесь работает.
Налицо инерция недоверия к властным институтам, когда недоверие к предыдущему правительству переносится на новое. Экономические просчеты правительства Януковича, связанные с АПК и пенсионной реформой, — еще один мощный источник скепсиса. Постоянные дебаты в ВР — яркая демонстрация населению неконструктивной работы парламента. Согласно последним опросам, и правительству, и парламентскому большинству, и оппозиции доверяют приблизительно одинаковое количество избирателей (на уровне 20—25%). Остальные не доверяют ни тем, ни другим. Возникает политическое болото, вакуум недоверия, в котором и будут происходить предстоящие выборы президента.
Для улучшения ситуации власть должна ответить на социальный вызов общественного мнения — реализация принципа равных возможностей и детенизация экономики.
Сергей ТЕЛЕШУН, президент фонда «Співдружність», доктор политических наук, профессор:
— Отсутствие взаимной любви между властью и гражданами в Украине имеет ряд причин. Сегодня властная элита, независимо от того, представляет она действующую власть или оппозицию, не заинтересована в существовании социального лифта, в открытом общении с гражданами. Приватизация фактически не затронула 90% населения Украины. И это абсолютно закономерное явление, ибо приватизировать объекты по наиболее доступным ценам и в наиболее стратегических отраслях экономики всегда целесообразно с минимальным участием граждан. Чем меньше субъектов, тем меньше цена объекта. Кроме того, это целесообразно, если власть концентрируется в руках тех или иных узкопрофильных корпораций и групп, тогда и период первичного накопления капитала проходит менее болезненно. Как мы видим, приватизация прошла не в прозрачном русле, а наоборот — в полутеневой сфере. И эта проблема может возобновиться в процессе приватизации земли, когда селяне могут быть отстранены от экономических рычагов управления.
Однако распределение не только собственности, но и политической собственности, то есть политических полномочий, сегодня тоже проходит без участия граждан. Ибо инициативы по реформированию политической системы происходят не благодаря гражданам, а вопреки, когда политическая элита предлагает свои схемы реорганизации общества, не объяснив, что это делается не для политической элиты и доминирующих партий, а для всего общества. Конечно, если мы строим демократию, а не партизированное охлократическое общество.
В связи с этим возникает ситуация, когда общество существует само по себе, а политико-экономические игроки — сами по себе. В развитых демократиях существует социальный лифт, который является индикатором ротации во власти неудачных менеджеров, резервом для рокировок системы власти и барометром тех или иных решений политической элиты по отношению к изменениям в обществе. У нас этого триединого социального лифта не существует.
Демократия может не иметь гражданского общества, но гражданское общество всегда включает в себя демократию. Мы сегодня демократию строим по принципам кулуарных договоренностей между основными политическими игроками и финансово-промышленными группами. Самое страшное, что кроется в недоверии к власти — это социальное раздражение, что страшнее, нежели революция, бунт, диктатура, ибо оно ставит на грань выживания само государство. То есть налогоплательщики не заинтересованы в существовании институтов власти, а последние существуют сами по себе.
Триумф Путина — это совпадение конъюнктуры, чаяний значительных масс населения с предложениями власти. В отличие от украинской власти, российская активно использовала метод разъяснения любых решений. Украинская политическая элита действует путем договоренностей по принципу свои — свои, свои — нейтральные и свои — чужие. Она зациклена в этом примитивном треугольнике отношений. Путин же начал работать по принципу он — граждане, и через население давить на те группы, которые находились возле него и конкурировали за право влиять на него. Это создало иллюзию и конъюнктуру рынка, при которой Путин оказался на своем месте в нужное время.
В Украине ситуация может улучшиться, когда будут открыты шлюзы конкуренции. Сейчас все очень жестко расписано, все следят за тем, чтобы не появились непрогнозированные игроки, которые могут нарушить латентные договоренности, существующие как в политике, так и бизнесе.
P.S. Как всегда, приглашаем экспертов и читателей «Дня» присоединиться к обсуждению темы.
