Под занавес сезона, который завершится 8 июля, Национальная опера Украины подготовила сюрприз для публики — показала премьеру «Фауста» Шарля Гуно в новой интерпретации. Эту постановку итальянского режиссера Марио Корради и украинской команды в составе дирижера Владимира Кожухаря, хормейстера Льва Венедиктова, балетмейстера Виктора Яременко, сценографа Андрея Злобина и костюмера Анны Ипатьевой критики назвали авангардной. После премьеры ряды зрителей разделились на тех, кто восторженно принял этот эксперимент, и тех, кто вышел из зала сильно разочарованным. Но несмотря на столь полярные мнения, билеты на все спектакли были раскуплены. Любители оперы решили сами увидеть и услышать легендарное произведение Гуно в итальянско-украинской интерпретации.
МОДА, ОСОБЕННО В ТЕАТРЕ, ПОНЯТИЕ СИЕМИНУТНОЕ
— Синьор Корради, идея поставить «Фауста» принадлежит вам или она исходила от дирекции Национальной оперы? Чем вас привлекло это сочинение Ш. Гуно и почему решили ставить не в классическом, а в постмодернистском стиле?
— Мне захотелось поэкспериментировать. Время не имеет значения. Имеет значение смысл, который ты вкладываешь, берясь за постановку классического произведения. Я думаю, что сегодня в оперном театре надо ставить известные произведения по-новому, но при этом должно оставаться пространство для выражения классического произведения современными средствами. В мире все великие оперы написаны композиторами в XIX веке и до середины 50 х годов прошлого столетия. Дляменя последняя современная классическая опера написана Игорем Стравинским «Похождение повесы». Не секрет, что круг произведений классического репертуара достаточно узок, и чтобы привлечь публику, нужно чем-то ее заинтересовать. Ведь сюжет и музыку настоящие меломаны знают назубок. Вот и приходится постановщикам искать оригинальное прочтение классики. За 150 лет опера увеличила армию своих поклонников, и во все времена зритель шел в театр, чтобы испытать потрясение. Кто-то восхищается мелодией, кто-то пением, а кто-то танцем, а весь спектакль (в целом) призван затрагивать струны души слушателей. А мода, особенно в театре, понятие сиюминутное. Точно также как и импровизация. Я считаю, что импровизация на сцене должна тщательно готовиться, а интересные сценические решения находят во время репетиций. Только тогда спектакль получается цельным, и публика следит за действием, забывая о времени. Импровизация — антоним профессиональности. В современном театре есть пространство для постановок в разных жанрах. Например, постановка вердиевской «Травиаты», как правило, делается в академическом антураже, но такие постановки ограничиваются самим сюжетом оперы. А рядом с такими постановками должно быть место не только для иллюстраций классики, но для различных интерпретаций. Нельзя забывать, что каждый день в театр приходит другая публика, а чтобы зрители вновь захотели прийти в оперу, их нужно чем-нибудь заинтересовать. Например, оригинальной постановкой, звездным составом исполнителей, необычной музыкальной трактовкой и т.д.
Поставить «Фауста» Гуно — инициатива руководства Национальной оперы, но я, соглашаясь на эту работу, предложил свою концепцию постановки. В этой опере речь не идет об определенном месте, в котором происходят события. Это не «Тоска» или «Борис Годунов», которые являются операми на историческую тематику. «Фауст» — это миф, а миф — он вне времени. Он имеет свою ценность в прошлом, настоящем и в будущем. Надеюсь, что наша постановка сдвинет камень закостенелости и постепенно введет новации на киевскую сцену.
— Расскажите о вашей концепции спектакля?
— Идея простая. В отличие от «Фауста» Гете, в опере Гуно главным героем является Мефистофель. Именно он приводит в движение весь сюжет. Мефистофеля можно сравнить с молнией, появившейся в фатальный период для Фауста, когда он, разочарованный неудачами в поиске смысла жизни, захотел убить себя. Именно в этот момент перед его глазами, как вспышка, проносится его жизнь. Мефистофель провоцирует Фауста, добиваясь того, что герой уже не верит ни в Бога, ни в любовь. Он превращает старика-ученого в юношу, знакомит его с Маргаритой. Но Фауст оказывается словно в сетях, а Мефистофель, как кукловод, заставляет его совершать неблаговидные поступки. Но посланник пекла не учел главное: любовь может творить чудеса, и своей смертью во имя любимого Маргарита спасает душу Фауста. А жизнь, наделенная любовью, стоит того, чтобы продолжать жить... История заканчивается там, где она началась, и человек вновь задумывается над сущностью бытия.
Опера Ш. Гуно имеет огромное философское звучание. Я решил, что нужно ставить спектакль, как миф о непокоренной душе, но используя язык нетрадиционной, современной сценографии. Фауст — это рассказ о человеке вне времени и размышления вне пространства. Перефразируя слова Флобера, можно сказать, что Фауст — это я.
Репетиции спектакля мы провели за шесть недель. Но подготовительный период был длительным (с января): готовились декорации, шились костюмы, артисты и музыканты учили свои партии. Ведь опера исполняется на языке оригинала — французском и пришлось певцам дополнительно позаниматься над правильным произношением текстов.
ПРИСТУПАЯ К НОВОЙ РАБОТЕ, ТЫ НАЧИНАЕШЬ С ЧИСТОГО ЛИСТА
— Вы уже в третий раз работаете с киевскими артистами (за предыдущие постановки опер «Турандот» и «Джоконда» режиссер получил две «Пекторали»), знаете потенциал труппы. В этот раз вам работалось легче?
— Приступая к новой работе, ты все равно начинаешь словно с чистого листа. Трудность состоит в том, что в репертуарном театре нужно работать не с одним, а с несколькими составами исполнителей. А каждый человек, тем более артист, это планета (эмоций, таланта, амбиций плюс разные характеры). Я доволен работой хора и солистов. Из-за того, что пришлось с каждым солистом репетировать индивидуально, наша работа растянулась на шесть недель. Но я рад, что мне снова посчастливилось приехать в Киев и осуществить постановку в Национальной опере. Кстати, уже в «Турандот» Пуччини, которую поставил в 2003 г., я оживил оперу. Три маски министров (Пинг, Панг и Понг) были одеты во фраки, в отличие от остальных героев, выступавших в а-ля китайских костюмах. Мне пришлось уговаривать певцов, исполняющих роль министра Пинга, сделать сальто, хотя мои новации не всем артистам пришлись по душе и их называли циркачеством. Но я настоял на своем и считаю, что образ Пинга от этого только выиграл. В «Джоконде» я подкорректировал либретто и перенес действие оперы Понкиелли из XVI в XIX век. В сценографии были использованы зеркала, что позволило полнее и образнее передать дух карнавальной Венеции. И хотя обе постановки были сделаны в классическом стиле, но элементы модерна в них уже присутствовали. Как написали рецензенты, «спектакли Корради стали приятным сюрпризом для киевских подмостков». Приступая к новой работе, я решил по-современному прочитать «Фауста», но это не значит, что если меня пригласят вновь поработать с украинскими артистами, то действие следующей оперы уже будет происходить в луноходе.
В период создания «Фауста» у нас возникали разные ситуации, но в целом это были рабочие моменты. Мы все острые вопросы утрясали по ходу репетиций. Я не делю артистов на звезд и статистов. Есть два типа звезд. Настоящие звезды и падающие (угасающие) звезды. Настоящая звезда всегда готова к работе, не боится делать что-то новое, искать краски в раскрытии своей роли, идти непроторенным путем. Тут неважно, молод артист или он зрелого возраста. Если певец считает, что все знает и никого не желает слушать, то независимо от возраста, его звезда очень скоро закатится. Главное для меня — хочешь или не хочешь работать, насколько ты профессионален. Ведь в оперном театре перед певцами стоит две равноценные задачи: хорошо петь и убедительно драматически играть. Мне очень хочется, чтобы «Фауст» стал этапом в карьере молодых, а также еще одной ступенькой на Олимпе уже признанных оперных премьеров, чтобы зрители по достоинству оценили результаты нашего совместного труда, и спектакль занял свое место в репертуаре Национальной оперы.
ОДНО ДЕЛО ФАНТАЗИРОВАТЬ И СОВСЕМ ДРУГОЕ — ПРЕТВОРЯТЬ ИДЕИ В РЕАЛЬНОСТЬ
— Нынешняя сценография, предложенная Андреем Злобиным, когда практически все действие оперы «Фауст» происходит в неком металлическом кольце, а пестрота костюмов артистов мало отличается от нашей повседневной одежды, вас полностью устроила?
— Мне сценография спектакля представляется интересной. Она позволяет делать трансформации: очутиться в лаборатории доктора Фауста или побывать на балу (Вальпургиева ночь). А пестрые костюмы приблизили героев к нашим современникам. Насколько это получилось удачно, должны сказать зрители. Мы со сценографом и костюмером обговорили концептуально, что именно хотим сделать, а детали они уже придумывали сами. Мне они показывали эскизы, мы их обсуждали и только приняв окончательное решение, начинались наши идеи претворяться в жизнь. Было и так, что некоторые оригинальные идеи так и остались на бумаге. Кое- что мне пришлось отменять. Ведь одно дело фантазировать и совсем другое — претворять фантазии в реальность. Скажу одно: все сотрудники театра работали очень слаженно. Доволен ли я результатом? Да, но есть и претензии к себе и нашей интернациональной команде. Если наступит день, когда я скажу, что сделал все, что мог — он будет означать, что мой жизненный путь окончился и пора отправляться отчитываться к Богу...
Вы знаете, во многом работа над «Фаустом» шла слаженно благодаря тому, что с дирижером В. Кожухарем мы нашли общий язык. Режиссер и дирижер всегда работают в единой связке. В противном случае теряется связь между оркестром и тем, что происходит на сцене. За успех спектакля, в полной мере, несут ответственность два человека: режиссер и дирижер. Режиссер отвечает за то, что мы видим, а дирижер за то, что слышим.
— Синьор Марио, вас уже можно назвать «специалистом по украинскому вопросу». Когда два года назад мы с вами впервые беседовали, вы признались, что мало знаете о нашей стране. Теперь этот пробел ликвидировали?
— Чтобы говорить о стране, нужно в ней несколько лет пожить, набраться впечатлений, но не как турист, а человек, которому интересно, что происходит в стране. В период оранжевой революции, я, как миллионы моих соотечественников, не пропускал новостей. У нас в каждом выпуске говорили о ситуации на вашем Майдане. Все газеты и журналы писали на первых полосах об Украине. Я рад, что силовой вариант решения конфликта не применяли и демократические изменения у вас произошли мирным путем. Итальянцы переживали за вас... Конечно, я уже не тот, кем был два года назад, но «специалистом по Украине» я себя все-таки не решусь назвать. Конечно, интерес к вашей стране, после революционных событий, очень увеличился. Вы знаете, когда ваш известный футболист Андрей Шевченко стал выступать за клуб «Милан», то миллионы итальянцев узнали не только о талантливом спортсмене, но и об Украине — его родине. Но все же они говорили не о том гранде, которым является Тарас Шевченко — великий Кобзарь, поэт, а о человеке, пусть и талантливом в спорте, но просто забивающем голы. Вы знаете, однажды вышел казус. Я проходил мимо Национального университета им. Т. Шевченко и услышал, как кто-то из итальянских туристов сказал: «Надо же, как уважают футболиста — даже университет носит его имя»...
Я надеюсь, что сотрудничество между нашими странами будет расти в геометрической прогрессии в разных аспектах: политике, экономике, медицине, культуре, ну и спорте, — куда же без него денемся.
СПРАВКА «Дня»:
Марио Корради — итальянский режиссер. Его дебют, как постановщика оперы состоялся в 1982 году. В городе Палермо Корради поставил «Тайный брак» Чимарози. Режиcсер ставил оперные спектакли в Нью-Йорке, Мадриде, Токио, Парме, Детройте, Валенсии, Афинах и других городах мира. Всего Марио Корради поставил более 50 спектаклей. Его дебют на сцене Национальной оперы Украины в качестве режиссера-постановщика состоялся в 2003 г. — опера «Турандот» Пуччини. В прошлом году в его интерпретации зрители увидели «Джоконду» Понкиелли. Последняя совместная работа Корради с киевской труппой — «Фауст» Гуно.
