Зачем убийцу так много показывают по государственным каналам,
берут у него интервью, внимают его страшным речам, зачем делаются (в том
числе и Президентом) преждевременные выводы о его участи?
Нам очень хочется иметь благопристойный вид, однако «изобразить»
его невозможно. В июне Совет Европы вновь обратит свой взор на Украину
и спросит: есть ли у вас независимая судебная власть, все ли хорошо с самоуправлением
и что там со свободой слова? И ни на один из этих вопросов дать положительный
ответ невозможно. Суды испытывают давление, самоуправление мифическое,
а о свободе средств массовой информации, особенно электронных, и говорить
не приходится (какой государственный канал мог бы показать оппозиционного
политика?).
Но всех этих проблем в массовом сознании не существует.
Все, чем недовольна Европа, сводится якобы к проблеме смертной казни. Отменить
ее вроде бы нельзя: общественное мнение формировалось, похоже, не случайно.
4 июня 1997 года было обнародовано решение судебно-психиатрической
комиссии о том, что Анатолий Оноприенко «душевными заболеваниями не страдает
и в применении мер медицинского характера не нуждается». Но я своими глазами
видела историю болезни Оноприенко, которая хранится в специализированной
клинике. Если Оноприенко здоров, непонятно, почему в 1994 году в киевской
больнице имени Павлова ему был поставлен диагноз шизофрения и проведен
четырехмесячный курс лечения? И кому было выгодно, чтобы вынесенное экспертами
решение о том, что Оноприенко здоров, осталось окончательным?
Здесь возникает еще один вопрос: а судьи, то бишь эксперты,
кто? О ведомственной судебной экспертизе бывшего Союза до сих пор ходят
страшные легенды, и исковерканные судьбы — тому доказательство. Ведомственной
экспертизы в Украине не существует, но все сведения о психиатрах, имеющих
необходимый статус, находятся в Минздраве. Так что независимость экспертов
— это еще один знак вопроса. Мы не врачи и не судьи и не можем утверждать
ничего категорически. Но долг журналиста привлечь внимание к «неудобным»
вопросам. Даже если они поставлены так резко, как у Сергея Головатого:
«Сегодня исполнительной власти выгодно не только показать, что она воплощает
в жизнь свои обещания, но и заодно отвлечь внимание народа от принятой
Ассамблеей Совета Европы резолюции. В ней определена основная причина всех
проблем Украины, заключенная в попытках действующего правительства любыми
методами, в том числе и незаконными, сохранить за собой власть, — сказал
корреспонденту «Дня» Сергей Головатый. — Вполне вероятно, что Оноприенко
психически нездоров, но исполнительной власти необходимо сделать его здоровым,
поскольку, если Оноприенко болен и подлежит не расстрелу, а лечению, задуманный
спектакль не удастся».
Анатолий Оноприенко находился на лечении в городской больнице
имени Павлова с 31 мая по 16 сентября 1994 года. Доставил его в клинику
милицейский наряд. Согласно истории болезни, Анатолий привлек к себе внимание
милиционеров на железнодорожном вокзале, где он больше часа стоял, не меняя
позы, перед кассой и «гипнотизировал» кассира. При осмотре в приемном покое,
который проводила опытный врач Нина Волохова, была сделана запись в медицинскую
карту: «Пациент напряжен, замкнут, тревожен, галлюцинирует и что-то шепчет...».
Те же симптомы были отражены и в сделанных позднее записях лечащего врача.
Во время очередного обхода Оноприенко осмотрела бывший
начмед больницы Галина Шуренок. Проанализировав результаты наблюдений врачей,
среднего медицинского персонала, а также состояние пациента, она поставила
ему предварительный диагноз — шизофрения.
Корреспондент «Дня» встретилась с главным врачом Киевской
психиатрической больницы № 3 в Глевахе Галиной Шуренок:
— Оноприенко я осматривала только один раз и поэтому не
могу настаивать на поставленном тогда предварительном диагнозе. Но вспоминая
сегодня короткую встречу с ним, его мимику, манеру поведения, позу, в которой
пациент сидел на кровати, могу предположить: диагноз на тот период времени
был поставлен верно. Тем более, что в то время у Анатолия не было необходимости
симулировать болезнь. Он вел себя совершенно естественно и адекватно реагировал
на лечение нейролептическими препаратами. Организм здорового человека воспринимает
подобные инъекции совершенно по-другому. На месте экспертов я бы не стала
столь категорично заявлять, что пациент не страдает даже временными психическими
расстройствами.
Наблюдая за телевизионными репортажами об Оноприенко, я,
как психиатр, не могу понять, почему судебно-экспертная комиссия игнорирует
его рассказы о «голосах», космических тарелках и инопланетянах. Ведь эти
заявления всегда расценивались в мировой психиатрической практике как симптомы
шизофрении. Не обращают внимание эксперты и на его собственную мотивацию
преступлений: «Я убил детей, чтобы они не оставались сиротами». Я удивлена
тем, что экспертиза проводилась не стационарно, а в амбулаторных условиях
и на непосредственное наблюдение за пациентом было затрачено только 28
часов. Тогда как, согласно законодательству, пациент должен был находиться
под постоянным медицинским контролем месяц. Вызывает недоумение и то, что
эксперты не пригласили для консультации ни одного из работавших с Оноприенко
в 1994 году врачей. Комиссия даже не проанализировала проведенное нами
обследование».
Столь странное поведение судебно-психиатрической комиссии
может стать понятным, если принять во внимание тот факт, что сегодня в
Украине все психиатрические клиники, их специалисты, а также судебные эксперты
подчиняются одному ведомству — Министерству здравоохранения. На практике
членов судебно-психиатрической комиссии определяют не судебные и следственные
органы, как это записано в Уголовно-процессуальном кодексе, а Минздрав.
Ответственный секретарь Ассоциации психиатров Украины Семен
Глузман сказал корреспонденту «Дня»: «Поскольку все сведения о психиатрах,
имеющих статус судебного эксперта, аккумулированы в Министерстве здравоохранения,
при возникновении необходимости проведения экспертизы судебные органы вынуждены
принять сделанный Минздравом выбор экспертов. Подобная «монополия», естественно,
приводит к использованию судебной психиатрии в личных целях и развитию
коррупции».
Между тем во многих странах мира судебные органы могут
свободно выбирать экспертов и при желании давать им отвод. Для того, чтобы
ввести подобную практику у нас, необходимо, на мой взгляд, создать при
независимой инстанции, например Министерстве юстиции, службу, где будут
храниться сведения обо всех судебных психиатрах страны».
К сожалению, сегодня в Украине судебных психиатров не так
уж много, да и сама система подготовки судебных специалистов, по словам
С. Глузмана, оставляет желать лучшего. Зачастую врачи проходят тестирование
и сдают экзамены только формально, поэтому Ассоциация психиатров Украины
с согласия Министерства здравоохранения ищет независимые материальные источники
для создания в нашей стране альтернативной системы подготовки судебных
психиатров. Пока это только проект, но, возможно, пройдет несколько лет,
и в Украине появятся новые судебные психиатры. Властям станет гораздо сложнее
манипулировать судьбами и спекулировать на человеческой беде.
