Честное слово, не знаю, что делать. Что писать в эту колонку сегодня. Здесь и сейчас. Ведь нужно что-то такое конфликтное, о какой-то общественно значимой проблеме, и чтобы с моралью в конце, правильно? А какие же тут проблемы могут быть, если май уже наладился бесповоротно? А мой кот окончательно отменил холода, прекратив сворачиваться клубочком? Если зацвели сирень и каштан и пора уже ехать в новый Ботсад, нырять в это сиреневое безумие? Если целый день в моем дворе на Оболони с чириканьем кружат стрижи, едва не залетая в окна, а соседка с первого этажа по-матерински ласково называет меня «Димочка»? Если на балконе завелся мягкий диван, да еще с подушкой и старым красным пледом? Когда неподалеку, в парке на берегу Днепра, просто надрываются соловьи?
Ну, хорошо, вот. О проблеме.
Выхожу из 16-той маршрутки возле Майдана. Топаю к метро, погруженный в свой внутренний мир. Наперерез бросается юная особа с примерно такой вот фразой:
— Молодой человек, нендтсвастрптьгрин?
— ?!!
— Ну, молодой человек, не найдется ли увстрпдтстсть?
— Пожалуйста, умоляю! Отмотайте пленку, уменьшите скорость, еще раз, по слогам и внятно!!!
— Молодой человек, не найдется ли у вас три пятьдесят?..
Внутренний мир приказал долго жить. Взамен внешний окончательно приобрел форму обычной девчонки из тех, которые каждый вечер толкутся на Майдане. Волосы в хвост, джинсовый костюмчик, рюкзачок, округлое, немного детское лицо с непреодолимо веселым выражением. Прустовским ручьем по памяти потекли картинки — тот же Майдан, или не Майдан, а немного выше — угол Владимирской и Большой Житомирской, тот же май, но 15 (16? 17?) лет назад, немного другие девушки и я с ними, лохматый, вечная басня: «Звиняйте, я студент, приехать маленький эстонский город Тарту, не найдется ли у вас...» Пятьдесят рублей за пару часов можно было собрать! Ну, и молодежь пошла... Где же тот артистизм, где красноречие, за что боролись?! Эх... Лезу в карман. Девчонка, улыбаясь еще шире, вносит довольно неожиданное предложение:
— А не желаете усугубить?
Только сейчас замечаю, насколько она пьяненькая.
— Не могу. Я только что от дантиста. Нельзя ни пить, ни есть. Старый уже, зубов нет...
— Да это ничего! Я тоже старая. Мне уже 22 года, вот! А вам сколько?
— 42, видишь... В отцы тебе гожусь. Вот, держи. Ровно три пятьдесят.
— Спасибо! — искренне радуется она.
— Пила бы ты меньше... — хочу сказать напоследок, но ее уже и след простыл.
Я вздыхаю, пожимаю плечами и плетусь дальше.
В голове почему-то вертится наивное до потери сознания:
«Застопишь «Колхиду» у города Нарвы,
Не доезжая до Кохтла-Ярве,
Смотри на карту, взгляни на карту:
Ты едешь в Тарту».
В метро, как всегда, многолюдно.
