«Обамомания» по всему миру приобретает такие масштабы, что не обратить на нее внимания невозможно. Наши политологи, журналисты, политики наперегонки рассуждают, что означает избрание Барака Обамы для Украины, какие блага нам перепадут с этого, что будет с НАТО, с Россией и так далее. Захотелось и себе подать несколько десятков строк — но не о будущем с Обамой (наверное, это поймем лишь потом), а о том, чему могли бы научиться мы.
Не меньше, чем поистине великая речь («Да, мы можем!») нового президента США в Чикаго в ночь избрания, меня поразили слова его соперника в ту же ночь. Маккейн на митинге своих сторонников не просто поздравил оппонента с победой, но и сказал: «Отныне он и мой президент тоже». Что для нашей территории вещь не менее, а быть может, более невероятная, чем избрание афроамериканца на самую высокую должность в самом сильном государстве планеты.
Ну правда, представьте себя на мгновение в 2010 году: у нас состоялись президентские выборы, победила на них, предположим, Тимошенко, а Янукович проиграл, и вот приезжает он к избирателям Донецка, выходит на трибуну и заявляет: «Я искренне поздравляю Юлию Владимировну с победой. Отныне она и мой президент так же, как и ваш». Сказать, что это картина из сферы ненаучной фантастики, — значит не сказать ничего.
И фамилии здесь не важны. Можно взять эту неразнообразную, из трех человек колоду, перетасовать и вытягивать в любом порядке — от перемены мест слагаемых сумма ничуть не изменится. Потому что политика у нас строится по неизменному, твердому, хотя и неписаному правилу: победителю все, побежденному — меньше чем ничего. А то, что за побежденным — миллионы избирателей, таких же граждан Украины, едва ли не половина населения, — это никого не волнует. Ничего, перетопчутся.
Обама никогда бы не выиграл, если бы с самого начала не вел свою кампанию как будущий президент всех американцев: белых (отдавших ему, между прочим, 43% своих голосов — больше, чем за любого кандидата от демократов до сих пор), черных, латинцев азиатского и любого другого происхождения. И ему поверили. Его избрали в государстве, где африканцы не одно столетие были в неволе у белых, где даже после отмены рабства еще сто лет господствовала сегрегация чернокожих как граждан второго сорта, где черные и белые стреляли друг в друга всего сорок с небольшим лет назад, в 1960-е, взрывоопасно богатые межрасовыми столкновениями.
Украинцы не стреляют друг в друга уже почти сто лет — во всяком случае, с тех пор как закончилась гражданская война, а установившийся после нее режим объединял людей общностью страданий и лишений — едва ли не самой крепкой. Но почему до сих пор мы смотрим друг на друга будто сквозь прорезь прицела?
