18 сентября профессору Каменец-Подольського государственного университета Валерию Степанкову — 60, с чем «День» его поздравляет. Прежде чем позвонить по телефону уважаемому человеку накануне его юбилея, я вспомнил организованную главным редактором «Дня» Ларисой Ившиной встречу в Острожской академии. В Острог он отправился заблаговременно, чтобы по своей привычке должным образом подготовиться к лекции для преподавателей и студентов на тему: «Украинская национальная революция 1648—1676 гг.». А потом, после трехчасовой лекции, вместе возвращались домой.
Из его тогдашних «дорожных» воспоминаний запомнилось много эпизодов. Прежде всего, как зимой работал в холодных архивах, долгие годы писал «в ящик». Потому что историческая правда об этом драматическом периоде тогда всячески замалчивалась. Однако с энтузиазмом продолжал свои научные поиски. Предполагал, что плоды его каторжного труда будут востребованы. Эти его предположения не имеют никакого отношения ни к интуиции, ни к чему-либо другому. В основе — только глубокие знания, мнение известного историческому миру ученого.
— Валерий Степанович, традиционный к вам вопрос: с чем, как говорят, пришли к юбилею?
— Ясное дело, что юбилей является определенным итогом. В двух отраслях — длительной преподавательской работы в университете и научной деятельности. Что касается преподавательской работы, то пришлось на протяжении всей жизни читать дисциплину, которая имеет очень мало общего с кругом научных интересов. Это — история стран Азии и Африки. А сфера научных интересов: история Украины середины — второй половины XVII века. С другой стороны, изучение других стран позволило шире посмотреть на вопрос истории Украины, освободительной борьбы, формирование украинской национальной государственной идеи середины — второй половины XVII века.
Для меня имеет большое значение наше тесное научное сотрудничество с академиком Валерием Андреевичем Смолием. Исполнилось 20 лет с тех пор как мы вместе выясняем сложные вопросы истории Украины. Удалось не только исследовать вопрос, но и дать свое толкование, дать целостную концепцию освободительной борьбы украинцев того периода — с 1648-го по 1676 год. Понятно, что хронологические рамки являются дискуссионными.
Как я понимаю, такой подход дает возможность несколько иначе, чем это было ранее, посмотреть на те события. В последнее время вышли работы в фундаментальных изданиях. Вышла из печати «Історія українського козацтва», первый том. Там наших две главы в соавторстве с Валерием Андреевичем. И фундаментальное издание — «Історія українського селянства», первый том. Эти главы в значительной степени являются итогом творческих поисков в сфере социально-экономических преобразований, революционных изменений в обществе того периода.
Возможно, является достижением не так в научной сфере, как в методической: в 2007 году подготовлен вместе с Валерием Андреевичем учебник. Если не ошибаюсь, 75 процентов учеников седьмого класса страны будут теперь учиться по нашему учебнику. Мы пытались подать трактовку кардинальных проблем в свете современных достижений украинской и зарубежной историографии. Эта работа была для меня лично очень ответственной.
— Однако на этом, как говорят, ставить точку рано. Разве не так?
— Также вместе с Валерием Андреевичем завершаю монографию о Петре Дорошенко. И еще пишем одну из глав такого хорошего издания, на срезе истории и политологии, связанного с историей политической системы Украины.
— Вы, Валерий Степанович, известны в Каменец-Подольском как активный участник оранжевой революции. Припоминается, страсти на Майдане- 2004 еще не улеглись, когда вы выступили на страницах «Дня» с резонансной статьей, в которой предостерегли общество от «хунвейбинизма». И тогда выступили в роли провидца.
— Сегодня можно посмотреть на эти события под другим углом. Но считаю, что они, эти события, оказали чрезвычайно большое влияние не только на пробуждение человеческой сознательности, но и на пробуждение политической сознательности, развитие политической культуры, определение своего места в обществе. Если бы была необходимость, несмотря на любые замечания, имеющие под собой основания, я опять вышел бы на Майдан. Поскольку я историк, то несколько иначе смотрю на все процессы. Дело в том, что не нужно ожидать крупных результатов после определенных действий. Потому что ни наше общество, ни еще не сформировавшаяся политическая элита не готовы к проведению глубоких преобразований. Оказалось, что у элиты не было осмысления перспектив. Она или не знала, куда двигаться, и не разработала соответствующей программы, или, если и знала, то была не готова к тому, чтобы сделать решительные преобразования. Прибегли к поискам компромисса со старым.
Я выступал и выступаю против того, что «кто не с нами, тот против нас». Это — абсолютно неправильный подход. Мне уже приходилось писать в газете «День» о призраке хунвейбинизма. Имею в виду: не калечить человеческие судьбы. Нужны глубокие преобразования во всех сферах жизни украинского общества. Очень жаль: сегодня работают, чтобы набрать голоса на досрочных выборах, ничего не говорят о глубоких преобразованиях. Закрадывается мнение, что наши политики пытаются оглуплять народ. У людей всегда есть и сильные стороны, и слабые. А это — заигрывание обещаниями. Не хочу никого обижать. Но это — низкий уровень нашего населения. Смотрел я недавно программу Савика Шустера. Меня шокировало: треть зала ответила, что готова продать свой голос... Уровень сознательности не может быть высоким, потому что Украина делает только первые шаги. Превращение населения в граждан — это очень сложный процесс.
Возвращаясь к событиям оранжевой революции, скажу: пройдут годы, историки дадут надлежащую оценку динамичной, чрезвычайно высокой культуры акции неповиновения. У меня лично завышенных надежд не было. Потому что я знаю, что манна с небес не падает. Но много людей верили, что одним махом можно решить все проблемы. Нужно время. По-видимому, еще по меньшей мере десять лет придется топтаться на месте. Потому что люди ожидают, что кто-то должен прийти и решить их проблемы. Наша трагедия состоит в том, что мы инертны, мы безразличны.
Вот мне уже 60 лет. Я считаю, что события оранжевой революции были для меня одними из самых ответственных, важных. Они превратили меня из жителя Украины в гражданина. Я стал совсем другим человеком, чем до оранжевой революции.
— Вспомните, Валерий Степанович, поездку в Острог.
— Это был один из первых октябрьских дней 2004-го. Тогда я обращал внимание на уроки революции XVII века. Отмечал, что на течении тех событий отразилось отсутствие единства среди тогдашней элиты. Это — неумение переступить через эгоистические интересы национальных элит. Несколько столетий миновало, но мы переживаем такой же процесс становления элиты, как и тогда. Для меня, как историка, это интересно. Прежде всего, возникает проблема элиты. Мы должны признать, что изменения в обществе невозможны без ее участия. Сейчас происходит процесс формирования элиты в первом поколении. Выдвигается такая проблема, что чрезвычайно тяжело отдельным группам преодолеть личную неприязнь, вражду, какие-то несимпатии. Плюс — каждая группа элиты, безусловно, имеет свои материальные, экономические интересы. Поэтому они не в состоянии объединиться.
Как тогда, так и теперь. Тогда все представители различных групп, которые вели борьбу, выступали за Украину. Очень интересно читать, что, когда шла междоусобная борьба, говорили «про неньку-Україну», плачущую, исходящую кровью, о руине... Читаешь с другой стороны — то же самое: наша Украина пришла в упадок, потому что плохие сыны губят ее и так далее. И те, и эти были искренни. И те, и другие любили Украину. И те, и другие хотели для нее блага. Но трагедия была в различных подходах. Наблюдается такая тенденция: все любят, все хотят добра, но «хорошими намерениями вымощена дорога в ад». И эта тенденция, хотя и не так остро, прослеживается и сейчас. Все выступают за свободную, богатую, счастливую Украину. Когда же касается конкретного дела, то оказывается, что мало кто что-то делает для этого. Это — определенная закономерность: для элиты, которая формируется, есть проблема сплочения ради национальных интересов. То, о чем мы говорили в Остроге, проявилось.
Тогда Украина раскололась по Днепру. И теперь говорят о «расколе». Этот водораздел наблюдается по Днепру. Это является темой для глубоких исследований. Ну, около двух километров между берегами одной реки... Но оказывается, что эта проблема опять всплывает. Создается впечатление, что те, кто играет в эту зловещую игру, недооценивают последствий. Безнаказанность только провоцирует продолжение этой игры с огнем...
— А вскоре после поездки в Острог вы, Валерий Степанович, выступили с лекцией в Киеве — перед генералами Министерства обороны.
— Тоже пани Лариса Ившина организовала... В XVII веке ситуация была еще более сложной. Потому что и Москва, и Османская империя, и Речь Посполитая преследовали свои интересы. Говорили мы с генералами об исторических уроках.
— «Не всиха душі криниця...»
— Слободка Рихтецкая — моя родина. Там, где я родился, ходил в школу, где хата моих родителей. Там я себе посадил сад. Самому большому дереву уже, по- видимому, лет восемь. Вот у меня проснулась любовь к земле и к саду. Мало того, что и научная работа, и преподавательская — времени маловато. Но нахожу время поехать, посмотреть — как растет мой сад. Более 30 деревьев есть. Я прошу людей — они прививают. А в этом году я впервые в жизни взял инструмент и привил на дереве. Просил Бога, чтобы принялось. И оно принялось! По существу, дал жизнь. И теперь вижу, что они растут. Это не любовь... Мы часто используем это слово «любовь» и оно теряет свой смысл. Это такая моя внутренняя необходимость, и не представляю себе, что было бы, если бы не имел возможности поехать и посмотреть, что там делается. Ожидаю встречи с ними, еду к ним, как на свидание. Понятно, что материально ничего я с этого не имею. Оно для меня имеет смысл духовный. Проявилась любовь к саду, чего ранее у меня не было, потому что был очень занят. Теперь — на пенсию, будет больше времени, чтобы смотреть, как растет мой сад. У меня там трава растет. Когда становишься босыми ногами, то ощущаешь связь с природой. В Слободке Рихтецкой избавляешься от всего, что нагнетается в городе работой, беготней, давлением на психику — всей этой кутерьмой, словно перемещаешься в другой мир.
— А преподавательская, научная работа останутся?
— Говорил студентам: если только увижу, что у меня что-то неладно с памятью или с логикой, то сразу же и уйду. Превращаться в посмешище не годится. Человек должен работать на максимуме, должен быть профессионалом высшего сорта. Нужно иметь в себе мужество, чтобы не мучить ни себя, ни студентов. Читаю студентам восточную историю. И говорю: как только почувствую, что что-то не то, то тут же ломаю меч и иду на пенсию... В прошлом году сдал кафедру и теперь — просто профессор. Лучше оставить работу на десять лет раньше, чем на один день позже.
