Во Львовском областном суде продолжается рассмотрение дела о гибели народного артиста Украины, композитора Игоря Билозира. На скамье подсудимых — двое офицеров Дмитрий Воронов и Юрий Калинин. К материалам следствия приобщены газетные публикации. Телесъемки и аудиозаписи разрешено делать только на судебных дебатах. Первое судебное заседание состоялось под сопровождение общественного пикета, требовавшего квалифицировать убийство как политическое. В процессе слушаний выплывают новые подробности, побуждающие рассмотреть это дело не только с точки зрения Уголовного кодекса…
ПОЧЕМУ МЫ ТАК ЛЮБИМ МЕРТВЫХ?
Я не читаю газет «от» и «до», но непременно просматриваю некрологи. Когда глаз скользит по черным рамочкам, — пульс ускоряется. Слишком, когда наталкиваюсь на знакомые фамилии. Недавно ушел из жизни однокурсник. Жаль, но только во время тризны я узнала, что он был не только журналистом, но и чудесным художником. Мысленно просила прощения у коллеги, было грустно и стыдно…
Год назад из нашего бытия в иное ушел Игорь Билозир. Ушел таким образом, что боль и стыд за собственное моральное несовершенство должна бы бередить душу каждого львовянина. У многих самосознание разделилось на «до» и «после». У меня тоже. И все же не могу петь в унисон с общественностью посмертную осанну народному артисту, композитору, который нес в себе душу Львова, а Львов задолго до трагической гибели бросил в его душу камень. И теперь мы в который раз пытаемся ответить себе на вопрос: почему мы ТАК любим мертвых? Ведь это же так замечательно — любить живого, смеяться и спорить, прощать мелкие недостатки, радоваться большому и малому…
Душа Художника всегда уязвима и потому беззащитна. Она, как барометр, чувствительно реагирует на все атмосферные колебания извне. Какова же была атмосфера вокруг Игоря? Была «эра» великой и полностью заслуженной любви, когда Львов носил своего любимца на руках и бросал под ноги розы. Как-то во время гастролей в Афганистане поклонник песен Билозира, забыв о собственной безопасности, прибежал на концерт «Ватры» через… минное поле. Знаковое событие. Ибо «любовь на минном поле» постоянно ходила за ним следом. «Мины» срабатывали, оставляя после себя раны на сердце. В годы его творческого взлета немудрые фаны, бывало, убаюкивали критическую самооценку или же, руководствуясь наилучшими побуждениями, так переполняли эфир его песнями, что невольно делали медвежью услугу.
В годовщину со дня смерти почитатели художника — активисты общественного комитета «За правду» обошли сто кафе Львова и с самыми лучшими патриотическими намерениями предложили кассеты с записями песен Билозира. А потом не поленились еще и проверить, те ли песни звучат в кафе. Вот только Игоря почему-то никто не спросил, согласен ли он на такое «почтение памяти». Представьте, приходит кто-то в забегаловку съесть куриный окорочек с кетчупом, а его «угощают» щемящей песенной лирикой. Трагикомическая попытка наверстать упущенное и несделанное в прошлом тысячелетии, при жизни композитора. Хотелось бы знать, грызет ли нынче совесть тех, кто совсем недавно или же предал художника, или не счел нужным подставить плечо. Вот только несколько штрихов. По случаю 15-летия «Ватре» подарили автобус, но его пришлось отдать, ибо не было средств… на бензин. По случаю 20-летия известного коллектива 30 фирм и предприятий пообещали поддержку творческого вечера, уже были подготовлены афиши. Но ни один спонсор не сдержал слова. Среди обещальников был и председатель Львовского областного Совета, земляк из Радехова Степан Сенчук. Можно было бы провести запланированный концерт в долг, а потом вернуть средства за аренду помещения, но… руководители от культуры не пошли навстречу. Зато потом сыскались средства на венки и цветы. В день похорон стояла гигантская очередь — от Галицкого базара до филармонии. Стоит ли продолжать перечень?
По сути детонатор «на минном поле» сработал и в тот трагический вечер — 8 мая 2000 года, когда, как напишут впоследствии газеты, композитора «убили за украинскую песню русские шовинисты». Это — полуправда. Ибо анатомия трагедии в ее причинно- следственных связях, действующих лицах и исполнителях не укладывается в тесные рамки статьи Уголовного кодекса, и даже пожизненное заключение, которого требуют общественные обвинители, не изменит существенно ситуацию «на минном поле». Возникает хемингуэевский вопрос: по ком звонит колокол? Очевидно, и по нам тоже. Уже после смерти композитора один львовский песенник признался маме, известному педагогу и писателю, что и его побили в свое время в кафе «за украинскую песню». Каково же было его удивление, когда мать взорвалась: «ты пел в гадюшнике, что хотел этим сказать? Хочешь петь — пой дома. Или когда трезвый. И не говори, что какой-то гад-москаль «посадил на стакан». К слову. Сам Игорь Билозир в кафе или ресторанах никогда не пел ни свои, ни чужие песни, утверждают его близкие. Не пел он и в тот майский вечер. Но есть «друзья», которые всегда лучше знают, чего желает душа художника. А особенно, когда «вдохновляет» водка (за счет всегда щедрого композитора). Именно такой человек присоединился к обществу Билозира, а когда услышал за соседним столиком песни Высоцкого и Розенбаума, решил показать «проклятым москалям», кто в доме хозяин: затянул песню Билозира «Первый снег». Не буду оценивать художественное мастерстве того пения, не в том дело. Скажу о собственных ощущениях во время подобной «художественной самодеятельности». Когда изредка прихожу в какое-нибудь кафе или ресторан пообщаться с друзьями и слышу рядом рев (под рюмку никто тихо не поет), настроение изрядно портится и хочется как можно скорее покинуть «концерт» — неважно, какая песня звучит: народная или попса по типу «ты скажи, че те н адо, я те дам, че ты хош». Я хочу тишины! А музыка пусть звучит как ненавязчивый фон — и не больше. (Кстати, после трагического события сессия городского совета приняла решение о защите звуковой среды). А в тот вечер офицеры Калинин и Воронов защищали собственную звуковую среду на уровне своей морали — агрессивным выпадом. Теперь участник застолья, исполнитель песни Билозира, фигурирует в судебном процессе как свидетель, а офицеры уверяют, что не знали такого композитора, как Билозир.
Если воспринимать мир в двуцветном измерении, имеются двое убийц и одна жертва, а также свидетели и пострадавшие. На самом же деле круг действующих лиц значительно шире, а причинно-следственные связи находятся в социуме и политикуме. Пока продолжались поиски второго участника нападения — Юрия Калинина, который скрывался в Крыму, пока продолжались следственные действия, гнев общественности, нуждающийся в разрядке, нашел другую мишень. Ею стали кафе «Цісарська кава» и ее владелица Татьяна Никитчин. В день похорон остервенелая толпа преимущественно пожилых людей бросала в стекла камни. Поскольку похороны снимали на видеокамеры различные телевизионные агентства, погром также был зафиксирован. Смотреть на эту видеозапись страшно. Толпа не ведала, что творила. Зато за плечами пенсионеров хорошо видно юнцов, которые буквально толкали стариков в спину. В моем журналистском досье есть фотоснимок, сделанный с видеопленки: кирпич летит почти возле головы милиционера. Кто-то пришел с ним на похороны(!), кто-то его бросил. А далее события вокруг «Цісарської кави» развивались словно в театре абсурда. Довольно популярное кафе в самом центре города сразу стало чем-то вроде сточной ямы для эмоциональных и информационных выбросов. Среди владельцев других кафе Татьяна Никитчин — «белая ворона». Выпускница консерватории начала собственный бизнес, чтобы самой себе быть …меценаткой. (Как здесь не вспомнить драму Билозира, у которого не было надежных меценатов). Когда на рынке еще не было такого засилья цветов из Голландии, она вместе с мужем начала выращивать розы в теплице возле дома. Сама же и продавала их на базаре, переступив через себя, ведь цветы покупали ее коллеги, педагоги. Кто-то уколол: «такая красивая девушка — и цветы продает». «Хорошо, что не себя», — отрезала.
5 июня 2000 года газета «Высокий Замок» писала: «Не кофе виноват в смерти Билозира. Кое- кто пытается отвести внимание общественности от настоящих виновников гибели композитора и перенести ее гнев или на вымышленных нападающих, или на безмолвный кафетерий». Но мина все-таки взорвалась. Руководители ряда партий праворадикальной направленности (УКРП, КУН, УНА-УНСО, УХДП и др.) обнародовали адресованное прокурору области, городскому голове Львова, начальнику городского управления милиции заявление:
«Мы, члены координационной рады украинских политических организаций Львовщины, заявляем, что кафе «Цісарська кава» и ее владелица Татьяна Никитчин стали причиной фатальной встречи Игоря Билозира с его убийцами Вороновым и Калининым, поэтому гр. Т. Никитчин должна нести если не уголовную, то хотя бы моральную ответственность за это убийство. Если бы не было «Цісарської кави», то не было бы встречи Игоря Билозира с убийцами Вороновым и Калининым, и композитор остался бы жив.
Мизерные убытки — несколько выбитых оконных стекол и поломанный стул — нанесенные пожилыми и старыми людьми, убитыми горем от непоправимой утраты, не должны даже упоминаться и сопоставляться с ценой жизни известного композитора и народного артиста Украины Игоря Билозира.
На основании вышеприведенного требуем:
1. От владелицы кафе «Цісарська кава» — немедленно отозвать поданное ей заявление из Галицкого райотдела милиции и извиниться перед всеми нами, украинцами, за причастность к убийству Игоря Билозира.
2. От прокуратуры — прекратить розыск и преследование людей, которые в знак протеста против убийства Билозира разбили оконное стекло «Цісарської кави», закрыть это дело за отсутствием состава преступления. Учесть, что это был политический акт протеста (а не какое-то хулиганство) против политического убийства.
3. От городского головы г-на В. Куйбиды и начальника ЛГУ УМВДУ во Львовской области г-на Б. Шкараді — убрать киоск кафе «Цісарська кава» с проспекта Т. Шевченко, очистить и освятить это проклятое украинцами место, ставшее причиной убийства Игоря Билозира…»
Думаю, выдержка из заявления, требование «очистить и освятить место» говорят сами за себя и в комментариях не нуждаются. Кто бы еще очистил и освятил сознание тех, кто пытается действовать вне правового поля? Татьяна Никитчин оказалась в глухой изоляции. Газета «Поступ» устами популярного писателя, выступающего под псевдо Юзьо Обсерватор, дошла до крайностей. Назвав хозяйку «Цісарської кави» «простой русской бабой», автор решил заодно приковать к позорному столбу и уважаемого в городе человека (бить — так бить):
«…И вот во вторник громада наконец взорвалась праведным гневом и выбила окна в кафе. На удивление быстро появилась милиция и тесно обступила будку. Еще бы! Ведь хозяйка — фаворитка самого господина бургомистра и пишет и поет песни на его бессмертные слова». И здесь писатель, как говорится, влип. Ибо информацию о «простой русской бабе» он подал с рассказов друзей (ох, эти друзья!), а впоследствии выяснил, что Татьяна Никитчин — это его хорошая знакомая, обещавшая помочь финансами в издании книги о львовских кафе…
В отчаянии Татьяна Никитчин обращается к высшим должностным лицам государства, пишет открытое письмо во все СМИ, в частности и в газету «День»:
«Мне создана информационная блокада. Куда ни обращаюсь — в прессу, на радио, или на телевидение, — везде замалчивается информация, которую даю я. Разбита не только моя частная собственность. Разбита моя душа… Мы страдаем от безосновательных обвинений прохожих. Люди перестали ходить в кафе, которое виновато только в том, что его любил Билозир и его здесь любили. Кстати, никогда не спекулировала прошлым своей семьи и семьи мужа. Но теперь пришлось говорить и об этом. Мамины родители были депортированы из г. Сянок (Польша), много страдали. Мама с 12 лет росла в детском доме. Семья мужа, которого, как и меня, упрекают, что он — москаль, также была репрессирована. Перепуганная мать моего мужа после погрома кафе, который показывали по телевидению, переслала нам справку об этом. Просим вас помочь донести до людей правдивую информацию о том, что мы ни в чем не виноваты и стали жертвами клеветы, человеческой зависти и безразличия…»
В последнее время в СМИ появилась информация о том, что Татьяна Никитчин скрывает от следствия видеокассету с записью прошлогодних событий. Сама она утверждает, что кассета была использована для последующих записей, поскольку убийство произошло за территорией кафе — около прокуратуры, к тому же о трагических последствиях инцидента стало известно только на третий день. В любом случае вину Татьяны Никитчин следует доказать, а жертвой она стала уже сегодня. Адвокаты Воронова и Калинина должны пожать руку тем, кто сознательно или бессознательно пытается разделить вину подзащитных между другими действующими лицами.
Только на днях газета «Поступ» опубликовала текст заявления — открытого письма Татьяны Никитчин под рубрикой «Без комментариев». Поздно. Оговор сделал свое дело. Его щупальцы я почувствовала и на себе, когда попыталась как-то поделиться с коллегами своими рассуждениями. «Неужели ты будешь ее защищать?» — округлились глаза собеседника. Буду защищать право иметь право, как это должно быть в цивилизованном обществе, — всего лишь.
А песни Билозира слушаю в тихой комнате, один на один. Пусть бы они звучали в кафе раньше. А теперь, считаю, их место только в концертных залах. Ибо боль еще не утихла. Ибо народные отряды украинизации во имя памяти об украинском композиторе заявляют о пикетировании концертов русскоязычных исполнителей, а стало быть — налицо попытка заработать на смерти Билозира политические дивиденды. И я НЕ ХОЧУ слушать, как под давлением , а не по велению души и вкуса, кто-то крутит кассету с «Пшеничним перевеслом» или «Маминою світлицею»...
СМЕРТЬ БИЛОЗИРА — ПОЛИТИЧЕСКОЕ УБИЙСТВО?
Пока суд квалифицирует преступление, политологи, журналисты ищут свой ответ на этот вопрос, диагностируют общественную болезнь, на фоне которой произошла трагедия.
Леонид СОТНИК, политолог:
— Политического контекста здесь нет, есть другой. Так называемое русскоязычное население почувствовало определенный дискомфорт за последние десять лет. Раньше оно имело абсолютный комфорт, абсолютное превосходство. Но нельзя напрочь всех считать завоевателями. Здесь осели остатки фронтов, штабов, начиная с банно- прачечных батальонов, были структуры НКВД, партийные посланцы, а также волна пролетариата. Когда здесь начали создавать промышленные предприятия, приехали и специалисты, ничем не замаранные. За долгие годы жизни во Львове я не встретил ни одного интеллигента, который бы не владел украинским языком, не уважал бы украинскую культуру. А вот маргинальная часть «населения», которая уже давно не русская и не украинская, — это среда агрессивная. Ибо были господствующими, а нынче — в сторону. Это очень важный момент. Калинин и Воронов — не парни с улицы, а офицеры, но мышление у них маргинальное. Им кажется, что они не первого, а второго сорта. А почему? И вот здесь под руку попадает Билозир… Французский философ Шарль Бернар гениально сказал: «Если ты не разговариваешь на языке той земли, на которой живешь, ты — или завоеватель, или гость, или не имеешь ума». Очевидно, синдром завоевателей привел к драке. У маргиналов — свой взгляд на искусство. Я живу в русскоязычном анклаве. Это — бывшие улицы Нахимова, Офицерская, Кутузова, зона особняков. До 1944 года там жила профессура, которая убежала или «исчезла». Появилось вместо этого русскоязычное население, перестройка психологии которого не произошла. И отряды украинизации здесь не помогут. Украинизация во Львове — нонсенс. Ведь это же не Донецк…
Какой же «синдром» привел к погрому «Цісарської кави»? Здесь много факторов. Это и выброс накопленных эмоций, ведь жизнь такая серая. Помните Высоцкого: «Ребята, напишите обо всем, а то здесь ничего не происходит». Кто-то хотел что-то заработать на выборах, кто-то выплеснул классовую ненависть к предпринимательству, люди патриотично настроенные, но с низкой политической культурой, Для таких выходцы с восточной Украины — тоже «москали». Я родом из Харьковской области, но много лет живу во Львове, видел разных галичан. Не все мне в них нравится, но проблемы галицкого сепаратизма (и притеснений «русскоязычного населения») не существует, ее кто-то искусственно начинает подбрасывать — с провокационной целью.
Тарас БАТЕНКО, политолог:
— Я не думаю, что это политическое убийство, выполненное по заказу какой-то политической силы. Оно носит этнонациональный характер. Смерть Билозира всколыхнула галицкую общественность и высветила те болячки, которые накапливались в ней на протяжении последнего времени, с тех пор как мы потеряли украинский пьемонт после 1991 — 1992 гг. Смерть Билозира, как и смерть Гонгадзе — символические моменты в нашей истории, они стали для многих мировоззренческим рубиконом. Стали причиной трансформации массового сознания. Я почувствовал, что меняюсь под влиянием этих резонансных событий. Оказалось, еще нет стыковки между теми ценностями, которые насаждались государством, и теми, которые накапливались во мне в процессе становления личности. Эти смерти спровоцировали и положительные тенденции: общество начало задумываться, в каком состоянии оно находится. Это то, что мы называем раскрепощением сознания. Теперь мы видим проблемы, которые не хотели видеть раньше, и мыслим другими категориями. Больно то общество, которое гражданскую позицию называет… оппозицией. Я читаю в университете курс «Политическая оппозиция» и профессионально занимаюсь проблемой диссидентства. Это тема моей кандидатской диссертации, нескольких книг. Билозир и Гонгадзе принадлежат истории потому, что спровоцировали общественную активность. А те элементы избыточного радикализма, которые мы видели во время похорон Игоря Билозира, свидетельствуют о том, что Галичина находится в глубоком интеллектуальном кризисе и не может предложить для своих братьев за Збручем образец с точки зрения национального совершенства. Все, что было с «Цісарською кавою», говорит о примитивизме человеческого мышления, о том, что Львов не имеет тех национальных лидеров, которые бы стали моральными ориентирами. В Галичине произошла деградация национальной элиты, которая замкнулась в себе, которая весьма пренебрежительно смотрит на остальную Украину и не способна критически оценить свою роль в современном процессе государственного строительства. И преодолеть в сознании обычного украинца Збруч, который постоянно делит Украину на Западную и Восточную. Эта элита росла в 60 — 70-х годах на традициях предвоенной действительности, но она мыслит категориями тоталитарного прошлого. Это прошлое — как бельмо на глазу. Бельмо вечной обиды, длящейся еще с тюремно-лагерных условий. Мне кажется, что в Надднепрянской Украине я в меньшей степени наблюдал это, а проблемой диссидентства я занимаюсь профессионально...
Убийство Билозира по своему характеру не было политическим, но оно привело к политическим последствиям.
Политические последствия дел Гонгадзе и Билозира еще надлежит осмыслить. Они действительно могут стать точкой отсчета новых общественных ориентиров. При одном условии: кирпичи в руках, летящие в голову милиционера или в окно кафе, перестанут быть весомым аргументом в поиске истины…
ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА
Пьемонт — историческая область на северо-западе Италии, символ революции. Сыграл решающую роль в объединении и провозглашении независимости Италии в 60-х годах ХIХ века.
Вандея — область на крайнем западе Франции, символ контрреволюции. После революции 1789 года являлась оплотом роялистов. В течение 5 лет с 1792 по 1796 годы в Вандее постоянно происходили широкомасштабные военные действия между революционными войсками и мятежниками (в основном крестьянами, сторонниками монархии).
