Одним из уже очевидных последствий применения силы в Ираке стали сомнения в эффективности системы международной безопасности, основанной на таком институте, как Организация Объединенных Наций. Многие политики, эксперты, особенно не граждане США, понимают, что за войной в Заливе стоит не просто военная операция, — а утверждается новый миропорядок. Ниже мы предлагаем читателям два мнения по этому поводу. Что касается статьи Ричарда Перла, следует отметить, что он является одним из наиболее «ястребиных» аналитиков в США. Его тон и уровень аргументации дают определенное представление о мировоззренческой и эмоциональной подкладке внешней политики нынешней американской администрации. Несомненно и другое: его позиция не является позицией всего американского общества и всего американского политикума.
Ужас правления Саддама Хусейна вот-вот завершится. Однако уйти придется не только его БААСистскому правительству. По ироническому совпадению, вместе с ним приходит конец и Организации Объединенных Наций. Возможно, ООН не исчезнет полностью. Те ее части, которые занимаются «добрыми делами» (то есть бюрократические структуры, ведающие поддержанием мира в ситуациях, где риск невелик, или те, которые борются с малярией, СПИДом или защищают детей) будут продолжать существовать. Пустозвоны на Ист-Ривер (река, на берегу которой находится комплекс зданий ООН. — Ред. ) в Нью-Йорке будут и дальше продолжать свои разговоры. Но когда Совет Безопасности не пожелал санкционировать применение силы для реализации его же собственных резолюций по иракскому оружию массового уничтожения, это ознаменовало кончину просуществовавшей десятилетия фантазии о том, что ООН станет надежной опорой мирового порядка.
Когда мы будем просеивать мусор, оставшийся после войны за освобождение Ирака, важно будет сохранить все лучшее, чтобы можно было понять интеллектуальный крах либеральной фантазии о поддержании безопасности посредством международного законодательства, претворяемого в жизнь международными учреждениями.
Когда свободные иракцы будут составлять летопись двадцатипятилетнего кошмара правления Саддама, мы не должны забывать о том, что были те, кто поддерживал эту войну, и те, кто не поддерживал, кто считал, что мольбы о продлении времени работы инспекторов по вооружениям ООН возвышают моральный авторитет международного сообщества, и кто устраивал марши протеста против «смены режима». В атмосфере послевоенного примирения, которое всегда так любят насаждать дипломаты, мы не должны примиряться с трусливым, упадочническим представлением о том, что мировой порядок требует, чтобы мы отступали перед преступными государствами, которые терроризируют своих граждан и угрожают нашим.
Миллионы достойных, неравнодушных, благородных людей, которые участвовали в маршах протеста, направленных против того, чтобы призвать Ирак к ответу, были движимы идеей о том, что только Совет Безопасности ООН обладает полномочиями санкционировать применение силы. Что добровольной коалиции либеральных демократий, готовых рисковать жизнями собственных солдат, для этого недостаточно. Тот факт, что эти войска используются для проведения в жизнь требований той же ООН, как будто не имеет значения. Они считали, что если страна или коалиция стран, а не Совет Безопасности ООН, применяет силу, даже в ситуации, когда все прочие средства исчерпаны, то верх возьмет «анархия», а не международное право, и это разрушит всякую надежду на мировой порядок.
Так, по крайней мере, полагали протестующие. Но это опасно ложная идея, идея, которая неизбежно приводит к тому, что высокая мораль (и даже судьбоносные политико-военные решения) оказывается в руках таких стран, как Сирия, Камерун, Ангола, Россия, Китай и Франция. Если какая-либо политика правильна тогда, когда ее одобряет Совет Безопасности, каким образом она может быть неправильной только из-за того, что коммунистический Китай, Россия, Франция или свора мелких диктатур препятствуют ее одобрению? Те, кто выступал против действий коалиции в Ираке, обычно прибегали к аргументу, что «порядок» должен быть превыше «анархии».
Но так ли это? Является ли Совет Безопасности ООН учреждением, в наибольшей степени способным гарантировать порядок и спасти нас от анархии? История говорит — нет. ООН возникла из пепла войны, которую не смогла предотвратить Лига Наций. Лига была просто не в состоянии противостоять Италии в Абиссинии, и тем более (если бы она выжила после этого разгрома) взяться за нацистскую Германию.
В обстановке победной эйфории после второй мировой войны в лице Совета Безопасности ООН воплотилась надежда на то, что безопасность можно сделать коллективной, но результаты оказались ничтожными. Во время холодной войны Совет Безопасности был безнадежно парализован. Действительно, решение о защите Южной Кореи от нападения в 1950 году было принято Советом только потому, что Сталин приказал своим дипломатам бойкотировать работу ООН, то есть советский посол, который мог бы наложить вето на это решение, отсутствовал.
Это было ошибкой, которой Советы больше не допускали. Как в 1967, так и в 1973 году при приближении войны ООН самоустранилась с Ближнего Востока, предоставив Израилю обороняться самому. Не ООН, а мать всех коалиций — НАТО — положила на лопатки советскую империю и освободила Восточную Европу.
Сталкиваясь с многочисленными проявлениями агрессии со стороны Милошевича, ООН не смогла остановить балканские войны или даже защитить жертв. Помните Сараево? Помните Сребреницу и истребление тысяч мусульман, находящихся якобы под защитой ООН? Для спасения Боснии от уничтожения потребовалось создать добровольную коалицию. Когда война окончилась, мир был заключен в Дейтоне, штат Огайо, а не в штаб-квартире ООН. Спасение косовских мусульман не было делом рук ООН и так и не получило одобрения Совета Безопасности.
Теперь это столетие бросает вызов новому мировому порядку новыми способами. Мы не победим и даже не сдержим террор фанатиков, если не сможем нести войну на те территории, откуда террор берет начало. Для этого иногда потребуется, чтобы мы использовали силу против государств, предоставляющих пристанище террористам, как поступили мы, уничтожив режим Талибана в Афганистане.
Самые опасные из этих государств — те, которые располагают оружием массового уничтожения: химическим, биологическим и ядерным оружием, которое может убить не сотни или тысячи, а тысячи тысяч людей. Ирак был таким государством, но есть и другие. Любая надежда на то, что их можно будет убедить прекратить поддерживать террористов или предоставлять им убежище, опирается только на то, насколько уверенно и эффективно им можно противостоять. Хроническая неспособность Совета Безопасности воплотить в жизнь собственные резолюции (в отношении Ирака) не вызывает сомнений: он просто не в состоянии справиться с этой задачей.
Поэтому все, что нам остается — это добровольные коалиции. Мы должны вовсе не поносить их как угрозу новому мировому порядку, а осознать, что, за неимением ничего лучшего, они воплощают собой самую главную надежду на установление этого порядка и являются подлинной альтернативой анархии, вызванной иракским провалом Организации Объединенных Наций.
Ричард ПЕРЛ, бывший заместитель министра обороны США, в настоящий момент — ведущий сотрудник Института предпринимательства в Вашингтоне и член Совета консультантов министерства обороны США по вопросам политики.
КСТАТИ
Сопредседатель российско-германского форума «Петербургский диалог» Михаил ГОРБАЧЕВ считает, что война в Ираке может спровоцировать новую гонку вооружений в мире. «Она (война. — Ред. ) нанесла удар по демократическим принципам и превратила их в пустые слова. Победа Америки может оказаться не финалом войны, а лишь прелюдией к дальнейшему катастрофическому развитию событий», — заявил вчера М. Горбачев на открытии форума в городе на Неве. Как сообщило агентство Интерфакс-Украина, он высказал опасение, что «мы можем столкнуться с ситуацией, когда в мире вновь начнется гонка вооружений. Такой мир будет опасен для человечества».
