В проекте госбюджета-2004, представленном парламенту ко второму чтению, правительство предлагает увеличить внешние заимствования в следующем году (по сравнению с первым чтением) почти на миллиард гривен, доведя их до 6,4 млрд. гривен. Причины для этого приводятся весьма веские: одновременное проведение направленных на ослабление налогового давления реформ и требующие немалых затрат структурные изменения национальной экономики (пенсионная реформа, повышение минимальной заработной платы, реформа Вооруженных cил). В связи с этим правительство также предлагает увеличить предельный размер прямого государственного внешнего долга Украины до $8,8 миллиарда (на 31 декабря 2004 года). Внутренние заимствования, как и в проекте для первого чтения, планируются на уровне 4,5 млн. грн.
У кого лучше занимать и на каких условиях? С этого вопроса началось интервью «Дня» с советником главы Нацбанка Украины Валерием Литвицким.
— Я сторонник изменения структуры заимствования: кредитоваться нужно преимущественно дома. И не убаюкивать себя тем, что хорошо заняли в этом году. Причем даже больше, чем предполагали. Закон нарушили, испросив разрешения у Верховной Рады... Но так будет не всегда. Свободному капиталу не обязательно и в следующем году в таких же объемах ходить по этим рынкам. Потому что и в других странах возобновляется рост. Кроме того, деньги, которые занимаются внутри, наши коммерческие банки через механизм кредитной трансмиссии направляют в реальный сектор, а не вывозят через внешние долги. А еще, если уже занимать, то надо все-таки исходить из того, чтобы в годы роста одалживать поменьше, а отдавать побольше. Мы уже входим в пятый год роста и, несмотря на это, продолжаем наращивать долги.
— И тем не менее правительство снова делает крен в сторону внешних заимствований. Удастся ли их заполучить, ведь последний раунд переговоров с МВФ не принес, как известно, положительного результата?
— Я не стал бы торопиться с таким утверждением. Известно, что Украина получила деньги от Мирового банка — есть решение — $195 миллионов на завершение земельной реформы. Можно ли представить, что это было бы возможно в случае провала переговоров с МВФ? Работа с МВФ суперважна для внешних заимствований. И не только для них. Если бы переговоры с Фондом не дали положительных результатов, то я не думаю, что мировое инвестиционное сообщество повысило бы нам рейтинг. Если бы переговоры были неудачными и после окончания программы EFF у нас с МВФ установились напряженные отношения, то мы бы не разместили на миллиард еврооблигаций, причем на очень хороших условиях.
О неудаче в отношениях с МВФ можно было бы говорить только в том случае, если бы Украина срочно нуждалась в займе. Но у нас ничто «не горит». Бюджет успешно выполняется. ВВП растет хорошими темпами. И в этих условиях нам важны не деньги, а, в первую очередь, достижение понимания сторонами того, какая нам нужна программа. Это должен быть качественный национальный продукт, я подчеркиваю, национальный: программа — упреждающий стенд-бай с деньгами «на всякий случай». Ее принятие действительно ознаменует собой полное взаимопонимание с МВФ . А пока мы прошли очередной этап сближения позиций. Нацбанк доволен переговорами с МВФ. Мы получили много ценных советов, но при этом отстаивали свои взгляды, и наши позиции во многом сблизились.
— А нельзя ли нам вообще пожить без МВФ?
— Как говорится, не плюй в колодец, пригодится воды напиться. В наших отношениях с МВФ надо руководствоваться еще и этим положением. Я имею в виду не только деньги, но и то, что это ведущая в мире аналитическая структура, которая тестирует те или иные страны для международного сообщества инвесторов и отвечает на их вопрос, можно ли иметь с этим государством дело, стоит ли его инвестировать? Там мины есть или нет? После того как МВФ подпишет с какой-либо страной программу, инвесторы, ознакомившись с ней, уже точно знают, как поступать. А сегодня у Украины, может быть, в программе срочности и нет. И в деньгах срочности нет. И можно было бы жить без программы. Но все же, считаю, лучше иметь программу, чем не иметь, и тут я правительство поддерживаю. У нас есть кредитная история в отношениях с МВФ, другими международными финансовыми организациями и частными инвесторами. Мы в основном хорошо занимали и выгодно договаривались о пролонгировании долга. Хотя всякое удлинение долга обходится дороже. Реструктуризации отодвигают его, делают дольше. Это облегчает нам и нашему правительству жизнь сегодня, но долг-то остается, и налогоплательщик в конце концов заплатит больше. У нас такая долговая репутация: мы хорошо занимали и, начиная с 98-го года, хорошо договаривались с миром доноров, как эти долги переносить — с частными кредиторами, с Россией, с Парижским клубом. Каждый год мы с кем-то договариваемся. Правда, мы также аккуратно обслуживаем свои долги, то есть вовремя платим по ним проценты. Но что-то не получается у нас вырасти из этих штанишек и выйти в люди: научиться досрочно гасить долги и даже одалживать другим. Сейчас это предложение кажется даже несколько экзотическим — забыть о роли реципиента и одеть почетный мундир донора. Согласен, что до этого нам еще далеко, но почему бы не показать миру, что мы уже в состоянии думать об этом? К сожалению, правительство так не считает. И именно об этом свидетельствует проект бюджета, вынесенный на второе чтение. В правительстве, по-видимому, уверены, что у нас долг небольшой, можно еще занимать и занимать. Кто-то недавно сказал, что до опасных 60 % от ВВП еще далеко. Но это смотря как считать. К американскому ВВП в $12 триллионов эти наши $14—15 миллиардов внешнего долга —очень мало. Но когда у нас всего пятьдесят миллиардов ВВП, то это — почти треть!
Так что нам наращивать долги не слишком показано. Лично я эту идеологию не очень поддерживаю. Мне кажется, что за четыре года экономического роста мы дозрели до того, чтобы начать умеренное, скромное, сбалансированное движение по пути сокращения нашего внешнего и внутреннего долга. Тем более, что рост продолжается и долг в этот момент можно было бы ужать... К сожалению, успешные макроциклы рано или поздно идут на спад. Вероятно, будут и годы рецессии, когда нам нужно будет занимать — и тогда мы быстро пойдем к этим 60%. Вот тогда ужать и захотим, да не сможем. Придется снова занимать... А возврат долгов МВФ — это реформостимулирующий ход. Конечно, там есть риски, но если вы досрочно возвращаете, то ставите себе высокую планку и вынуждены ее преодолевать, двигаться, поскольку ощущаете затылком необходимость реформ.
— Скорее всего, бюджет- 2005 снова будет сверстан со значительным дефицитом, хотя уже не первый год все в стране хотят выйти на бездефицитный бюджет. Зачем мы еще раз наступаем на любимые грабли?
— Почему не идем на профицит сейчас? Плохо дело с реформой бюджетного сектора. Не идут реформы второго поколения: прежде всего, административная и коммунальная; а также пенсионная — не так быстро, как бы хотелось. А потом — постоянный прессинг предвыборной атмосферы, постоянные смены правительств, отсутствие закона о Кабинете Министров, торможение политической реформы. Все это мешает экономическим реформам. Не останавливает, но мешает. Постоянное ожидание отставок, узкие предвыборные окна... Отсюда боязнь непопулярных решений. Власть боится делать что- то надежное в бюджетном секторе, потому что опасается гневной реакции парламента, Президента, электората. Но ведь пережили поднятие тарифов на коммунальные услуги? Это суперсложное было дело, очень тяжело шло. Пережили сокращение части льгот и дотаций. Все это нужно бы нам продолжить после предстоящих выборов. Но там пойдут парламентские... Поэтому я еще раз возвращаюсь к тому, о чем я уже говорил.
— Вы говорили, что у Нацбанка и МВФ позиции сблизились. А в чем, собственно, их различия?
— Нас упрекают в основном в том, что слишком быстрыми темпами растет кредитование экономики. Мы же считаем, что ослабление кредитования реального сектора, может быть, и логично для стабилизационных программ, но в условиях роста экономики и спроса на деньги лучшим выбором было бы не ослабление кредитования, а улучшение банковского надзора. Это поможет не допустить ухудшения кредитных портфелей и распространения неработающих кредитов. Особенность нашей позиции заключается в том, что мы, понимая эту озабоченность, все-таки не считаем, что есть основания сворачивать кредитную активность. Действительно, есть основания наращивать надзор, и сейчас в этом отношении Нацбанком многое делается. И еще. От нас хотят либерализации курсовой валютной политики, в частности, сокращения норматива обязательной продажи. Мы ведем соответствующую работу и считаем ее полезной. Но скорость этих перемен будет определяться готовностью рынка и граждан их воспринимать. Иначе могут возникнуть неприемлемые для финансовой стабильности последствия. Глава Нацбанка об этом говорил. Мы, подчеркиваю, довольны отношениями с Фондом, этими переговорами. Упреждающая программа нужна, но в работе над ней мы себя чувствуем лучше, чем в 1998 году при разработке программы ЕFF. Нам некуда спешить. Скорее всего, эта программа не появится ни в ноябре, ни в декабре. Но денежного голода все равно в Украине не предвидится. Тем временем диалог и консультации с МВФ продолжаются, мир об этом знает, знают международные инвесторы и соответственно реагируют.
В свое время, когда завершали программу ЕFF, то размышляли: создавать ли еще одну программу с МВФ или сотрудничать только через консультации? (Эти формы сотрудничества рассматривались тогда как равнозначные). Отдали предпочтение программе. Решили: это будет более надежный сигнал инвесторам. И я не считаю, что это была ошибка. Потому что программа включает и консультации тоже, а это прежде всего проверка правильности нашей экономической политики. Но был у этого решения и минус. Когда отдали предпочтение программе, то породили ожидания. Мол, подпишем ее быстро. Не учли некоторых нюансов. Стенд-бай, даже и упреждающий, это в основном стандартная стабилизационная программа, и идеология у нее стабилизационная. А экономика у нас не просто растущая. Если взять промышленность, то там просто бум — 15 %. Причем страна уже три года имеет профицит платежного баланса. Поэтому одевать стабилизационный костюм на тело растущей экономики не так-то просто: хоть он и сшит «навырост», но тесен для экономики в фазе экспансии. Его надо тщательно подгонять, примерять. И никакой драмы нет в том, что этот процесс требует терпения и времени. Поэтому сегодня не стоит питать иллюзий в отношении быстрого оформления программы с МВФ.
— Когда кредиты МВФ у нас, мы их все-таки как-то «крутим»...
— Это традиционно ошибочное мнение. Уже было предложение, чтобы этими деньгами погасить долги по пенсиям, зарплатам... Это идет от незнания. Деньги, полученные по кредитам МВФ, целевого назначения, их нельзя использовать ни на потребности бюджета, ни для того, чтобы кредитовать экономику. Это запрещено! К примеру, вы пришли ко мне и одолжили денег, как у соседа, сославшись, скажем, на задержку зарплаты. А потом пошли с этими деньгами в казино. А если проигрыш? Вернуть нечем. Так и тут: эти деньги не для рисков. Если они размещаются — то в банках стран «семерки», супернадежных, с маленькими процентами, но с таким же супернадежным возвратом. Деньги, конечно, должны как-то работать, но рисковать ими ни во внутренней экономике (там риски огромные), ни во внешней — нельзя. Это деньги, которые «на всякий пожарный случай». Они, конечно, способствуют решению социальных проблем, но только опосредованно, через поддержку курсовой стабильности. Но непосредственно эти деньги использовать на социальные цели, как и на кредиты, — невозможно. Деньги МВФ — это часть наших резервов. Но это уже не большая часть. Если наши резервы — 7 миллиардов, то деньги Фонда — 1,8 миллиарда.
— У независимой Украины вначале не было золотовалютных резервов вообще. Теперь мы по несколько раз в месяц читаем сообщения об их пополнении. А сколько их вообще надо стране? Есть ли какие-то для этого нормативы?
— Я за то, чтобы побольше иметь резервов. Но некоторые говорят, что надо иметь запасов на три месяца импорта, другие — на полтора года, третьи — на два. Но почему не на три, не на пять? Надо иметь в виду, что резервы не достаются нам бесплатно. Национальный банк резервы покупает, печатает деньги, делает кредитную эмиссию — и за счет этого пополняет свои резервы. А еще деньги направляются на рефинансирование коммерческих банков. Между рефинансированием и покупкой валюты должен быть баланс. Надо иметь в виду, что резервы — это деньги, которые отвлекаются от реальной экономики. Мы платим 2 процента по западным кредитам, а потом размещаем резервы в западных же банках под 0,9 %. Разницу оплачивает налогоплательщик. Ну а ставка рефинансирования у нас в стране 7 %. Улавливаете отличие? Я считаю, что резервофилию надо постепенно преодолевать. Как, впрочем, и резервофобию.
— Вы утверждаете, что для Украины программа стенд-бай — это не срочно. Но можно предположить, что и у наших визави также ничего не горит. Тем более, излишка свободных финансовых ресурсов и у них нет. Вот они и затягивают принятие программы, выставляя все новые и новые требования. А если у нас лопнет терпение?
— Я еще раз хочу сказать, что при надежной монетарной и бюджетной политике, при низком дефиците бюджета, а еще лучше и без него вовсе — мы могли бы обойтись, как мы это уже делали в 2000-м, 2001-м, 2002-м годах. У нас были резервы и в полтора, и в три, и в четыре с половиной миллиарда. Но и инфляция была низкая: в 2001-м — 6 %, в 2002- м — 0,6 %. И наш курс валюты не слабел, и даже в номинальном выражении гривна крепла — при меньших резервах. Если вы будете иметь и 15 миллиардов резервов, но не будет доверия к политике банка, правительства, то эти резервы вас не спасут. Как не поможет и авторитет МВФ. Но отказываться ни от финансовой помощи, ни от консультаций этого признанного в мире учреждения нам нельзя ни в коем случае. Даже намек на возможное ухудшение отношений с ним будет нам стоить очень дорого в плане привлечения инвестиций и стоимости получаемых за рубежом кредитов. Удивительна трансформация позиции противников сотрудничества с МВФ. Вчера они с пеной у рта доказывали, что надо проводить самостоятельную политику, поменьше кланяться Фонду. Теперь, когда есть возможность несколько расправить плечи, не быть в позиции реципиента — они опять против. И зависимость от Фонда им уже не мешает. Я подозреваю, что на этот раз срабатывает обыкновенная боязнь: не хочется оставаться один на один с необходимостью ускорения структурных реформ.
