Отмечать День студента именно 17 октября — в день завершения студенческой голодовки 1990 года, ставшей одним из толчков к обретению Украиной независимости, стало бы лучшей памятью о тех событиях. Так полагают активисты студенческих организаций в 2005-ом. Вчера, в рамках акции «Украине — украинский день студента», они передали Президенту Виктору Ющенко текст соответствующего обращения. Предварительно оно было оглашено на немногочисленном митинге на столичном Майдане. После событий осени-зимы прошлого года название «Майдан» стало почти нарицательным. Теперь это почти культовое место для революционеров всех времен.
Сегодня практически все лидеры студактива имеют какое-то отношение к тем или иным политическим силам, больше всего — к партиям национального, правого толка. Так, вчера на майдане Незалежности собрались представители молодежного национального конгресса «Молодой Рух», Республиканской христианской молодежи, Украинского студенческого союза и прочие. Как признавались в неофициальных беседах участники акций, потенциал стать «локомотивом общества» они в себе чувствуют, но вот сделать это, находясь в тени «старших братьев», до поры до времени не могут. Согласно их коллективному мнению, 15 лет тому назад студенты столкнулись с аналогичной проблемой. «Студенчество и тогда было и сейчас остается скорее тараном, чем локомотивом», — говорят они.
Эту мысль разделяет политолог, активный участник тогдашних событий Олесь Доний. «Студенты начала 90-х неожиданно для самих себя столкнулись с непониманием, с нежеланием впускать их в свои ряды со стороны старших товарищей, прежде всего — представителей национал-демократического Руха», — сказал он в комментарии «Дню». Именно это во многом и стало причиной того, что изменилась не сама власть, а только внешняя ее форма, уверен Доний. «Радикальных перемен в методах и подходах к управлению страной, особенно кадровых перемен в ее руководстве мы требовали уже тогда, но логика «всестороннего компромисса», как обычно, победила. Рух Чорновила пришел к пониманию необходимости тех же изменений всего через два года, но было уже поздно, время упустили», — говорит политолог, рассуждая о том, почему эффект от обоих Майданов, разделенных полутора десятком лет, был «половинчатым». На этот раз, по его мнению, причиной стала разношерстность самой команды: «О стратегических вещах надо было договариваться заранее, а не через полгода после того, как пришли к власти».
«Дело не в том, что за 15 лет изменился Майдан, за это время другой стала сама политика. Тогда политикой были вера и идея, сегодня — власть и деньги. Тогда как рядовые члены манифестаций, так и их организаторы выходили на площадь не за собственные преференции, возможность участия в будущей власти, как это было во время «оранжевых» событий, но в надежде отстоять идеалы демократии и свободы», — полагает эксперт. Хотя, акцентирует Доний, эмоциональный порыв простых революционеров искренним был и в 1990-м и в 2004-м.
