Нынешние осенние каникулы не порадовали учеников Владимир-Волынской школы-интерната для глухих детей. Все помыслы воспитанников в последний месяц прикованы к спальне № 1 — в ней в конце сентября поместили гуманитарную помощь от немецких благотворителей. Несколько ящиков мальчики-старшеклассники, выгружая машину, таки похитили и долго радовались, деля обувь, одежду и шоколадки.
С тех пор, как в школу начала поступать помощь из Германии, дружный когда- то коллектив раскалывают зависть и подозрения.
ТИХИЙ ЗАГОВОР
Владимир-Волынская школа-интернат только сначала удивляет тишиной во дворе. На самом деле в вылизанных до идеальной чистоты корпусах кипят еще те страсти...
«Уважаемая редакция! Мы хотим, чтобы нас услышали все, кто не безразличен к судьбе глухих детей, которые проживают во Владимир-Волынском интернате. Несколько раз в год немецкие благотворители пытаются устроить нам праздник бескорыстной гуманитарной помощью. Но мы ее только видим, когда выгружаем. Потом директор ее закрывает в складах, в спальне №1, в слуховом кабинете, который служит ему черным кабинетом. И все. Дальше мы ждем конфет и шоколадок, мы ждем одежду и обувь, шампунь и зубную пасту, щетки и мыло. Они спрятаны в его кабинете (слуховом) напротив прачечной.
Помощь поступила в школу еще 22 сентября. Нам дали только один раз по шоколадке. А сам директор ежедневно несет сумкой много наших конфет и шоколадок домой. Мы видим, когда гуляем во дворе. А еще раздает чужим дядям и тётям, которые приходят в гости. Нам оставляет только пустые ящики, которые потом убираем.
Уважаемая редакция, приедь и увидишь сама, мы хотим поговорить с тобой. Только не задерживайся, потому что скоро каникулы, и мы поедем домой. А как приедем, то опять везде будет пусто. И мы опять будем ждать праздника, который для нас так никогда и не наступит.
С уважением — ученики спецшколы».
И 22 подписи. С каждого класса — от 8-го до 12-го — по несколько учеников.
Погожим утром на хозяйстве была только Лилия Михайловна Лищук, заместитель директора по учебно-воспитательной работе. Кутаясь в пальто (в старых корпусах, где еще «во времена Польши» размещался детский приют при монастыре, пахнет холодом и сыростью), объяснила, что директор Иван Иванович Лунчук как раз поехал в одно из пригородных сел договариваться про овощи для школы (не подозревая, что написали на него ученики, которые эти овощи будут есть). 25-летний опыт работы в спецшколе дал ей основания однозначно утверждать, что письмо писали не ученики.
— Мир неслышащего ребенка ограничен, и грамматическое строение слова у него другое...
Однако не кривила душой и рассказала, как в прошлом году на учительском собрании встала одна из педагогов и спросила: почему не дают гуманитарку учителям, воспитателям и обслуживающему персоналу? Тогда же в комиссию по распределению было включено (по требованию педагогов!) и представителей от старшеклассников. Лилия Ми хайловна не отрицает факта, что слуховой кабинет также использовали как временный склад для гуманитарки, поскольку существующие склады были ею переполнены.
— Ученикам давали гуманитарку ящиками... За один раз не могли вывезти все домой, хвастались, что оделись сами, одели родителей, братьев, сестер и даже соседям перепало.
ВЫЗВАЛИ ВОЛКА ИЗ ЛЕСА...
Первые же старшеклассники, которые на уроке физкультуры играли в теннис, оказались подписавшими письмо в редакцию, а далее, вероятно, сыграла свою роль местная «почта»: круг обиженных вокруг нас все увеличивался и увеличивался. И если бы эти дети могли говорить, наверно, старые стены интерната лопнули бы от крика... А так мальчики и девочки только отчаянно жестикулировали, пытаясь объяснить нам, что делается в школе с гуманитаркой. Лилии Михайловне непросто было переводить сказанное ими, поэтому она вступала в горячую дискуссию с учениками. Но жесты были слишком красноречивы, чтобы их не понять (тем более, что некоторые дети, пусть плохо, но говорят).
Так вот, претензии учеников сводятся к тому, что гуманитарку возят только им, именно им, и ее должны сразу раздавать. Они не верят, что после растаможивания (а именно это сдерживает нынешнюю раздачу) что-то получат, так как за каникулы часть вещей исчезнет. Их возмущает, что директор первым открывает ящики. Они утверждают, что получали вещи уже с ценниками, что дало им основания сделать вывод: детям выдали то, что не успели или не захотели продать. На уроке химии Света Рак спрашивала директора, когда будут выдавать гуманитарку? Он сказал ей: «Молчи! У меня сейчас урок!», но и на перерыве ничего не объяснил. Ученики объясняют, что не раз видели, как директор носил гуманитарку домой, и жалеют, что не поймали его за руку...
Видит Бог: Лилия Михайловна, которая, к ее счастью, не имеет к дележу гуманитарки никакого отношения, абсолютно не пыталась защитить честь мундира, но искренне пыталась убедить воспитанников в очевидном: гуманитарка за каникулы нигде не денется, однако должна быть среди неё часть и для учителей, воспитателей, обслуживающего персонала; директор вынужден первым ее пересматривать, чтобы отобрать вещи общего пользования: полотенца, постель, отправить на склад продукты; если вещи и были с ценниками, то такими их могли получить из Германии. Наконец, разве не заменили немцы в интернате почти всю мебель? В спальнях теснилось по 18 кроватей, а теперь они двухъярусные — места больше...
В толпе неслышащих детей все настойчивее повторялся один и тот же жест. «Закон, гуманитарка должна делиться законно», — вот что он значил.
КЛЮЧ ОТ «ТЕМНОЙ» КОМНАТЫ
Вынуждены согласиться с тем, что неслышащие дети — достаточно наивные и доверчивые, что их слишком легко спровоцировать на вот такой «заговор». Определенную роль играет и то, что вырастают они на полном государственном обеспечении иждивенцами, как должное воспринимая чистую постель, которую не стирают их мамы, и полные тарелки на столе. При этом пенсии (пусть в среднем всего 50 — 55 гривен) остаются в семьях. Действительно, не настолько грамотные, чтобы могли так складно написать письмо. Но это же нужно довести и детей, и педагогов с их мизерными зарплатами, чтобы старые немецкие шкафы, печатная машинка, которая не печатает, компьютер, который еще не работает, изношенные другими вещи разрушили доверие, которое между ними всегда присутствовало. Уже помещение школы-интерната является своеобразным позором для местной власти. Столетние избушки, спальни на два десятка человек, отсутствие спортивного, актового зала, примитивный туалет на улице, в который 108 детей в дождь и пургу ходят еженощно... Заложен фундамент под новую школу, но когда еще стены вырастут?!
Иван Иванович Лунчук, который является директором больше 20 лет, немецкую гуманитарку считает большим благом. Еще бы. В последние годы интернату не выделяется ни копейки на приобретение мягкого инвентаря: одежды, постели... Он ведет меня на склад, где хранится еще прошлогодняя гуманитарка. (Сентябрьская сложена в первой спальне, таможенник ее «запечатал», а директор — от беды подальше, потому что если печать сорвут, его могут оштрафовать, — приказал закрыть ее «под замок» из жести).
Склад — это две комнатки в небольшом домике. Одна полностью забита мешками со стиральным порошком, ящиками с одеждой и обувью (даже тяжело понять, как здесь что-то найти). В другой — на стеллажах горы постельного белья, полотенец, и также горы нерозданной одежды. Поэтому «золотой запас интерната» целый год многим печет глаза... Директор считает, что всю одежду сразу раздавать не стоит, так как приходят новые ученики, а детей к написанию письма подстрекнули две учительницы, которые в свободное от работы время торгуют на рынке «гуманитаркой». Мол, они хотят быстрее получить свою часть и ее продать. Тяжело поверить, что учителя завели такую бучу ради пяти-семи вещей, которые бы получили с гуманитарки...
— А как же заглянуть в слуховой кабинет, названный в письме «темной» комнатой, и в который тоже, как пишут дети, выгружали часть гуманитарки?
Ключа не оказывается. Лилия Михайловна сказала, что он у заместителя директора по слуховой работе Тамары Васильевны, которая пошла в гороно. Директор говорит, что ключ у преподавателя, который придет через полтора- два часа. А Тамара Васильевна, вернувшись из гороно, удивляется:
— А разве у директора нет ключа?
— Господи, как нас замучила эта гуманитарка! — в сердцах сказал молодой учитель физкультуры. — В коллективе ссоры. Дети изменились... Одному достанется шоколадка в зеленой обертке, другому в красной — друг другу завидуют. А разве им это нужно? Им бы современные слуховые аппараты...
«Мы знаем кто украсть в одежду про Германия Если не помогать то я буду пишет в Киев» — листочек с таким содержанием ткнула одна из старшеклассниц. Ей или ее однокласснице не дали куртку, которую она просила.
