В «Дне» от 23 сентября №172 я рассказала читателям историю, которая произошла со мной в одном из столичных троллейбусов. Контролеры, не дождавшись от меня штрафа, или со злобы, или по другим каким-то соображениям порвали мой честно купленный проездной, мотивируя это тем, что дни на нем были не выбиты компостером, а вырезаны лезвием. При этом на мое возмущение реакция оказалась более чем спокойной: «У вас нет свидетелей». Однако описанные мною события имели дальнейшее развитие, которое, я думаю, будет небезынтересно нашим читателям.
Тогда рассказ писался на эмоциях. Сев и вылив свои мысли на бумаге, я почувствовала, что мне стало легче, но чувство того, что тебя унизили, не проходило. Тогда я решила побороться, чтобы эта ситуация чему-то научила людей, которые превышают свою власть.
В троллейбусном депо, в которое я обратилась поначалу, мне посоветовали искать правду на Сырецкой (если это настоящие контролеры), там в них свое (контролерское) депо. Так вот, на следующий день, после работы, мы с отчимом, который согласился мне помочь, собрались в депо. Предварительно перезвонив, объяснили ситуацию. Посочувствовали. Обещали разобраться, приезжать сказали к пяти часам вечера. Именно в это время там собираются все контролеры.
Первое, что я сделала, выйдя из дома, — подошла к киоску, в котором покупала проездной, и попросила киоскершу письменно засвидетельствовать, что она продала мне этот билет и что дни в нем действительно были вырезаны лезвием, а не выбиты компостером (который, как оказалось, она получила лишь 2 дня назад). Бабушка оказалась столь небезразличной к моей неприятности, что не только подтвердила факт продажи билета, но и согласилась, если будет нужно, подъехать со мной, чтобы подтвердить это. Кроме того, я узнала номер рейса, номер троллейбуса, в котором случилась со мной эта история, нашла кондуктора, который работал на этом рейсе, и которому я предъявляла билет, записала номер его удостоверения и спросила, согласен ли он подтвердить, что действительно имела место такая ситуация. И еще одно приятное удивление — он согласился. Вообще, все складывалось как нельзя лучше.
Шла в депо, и несла на душе неприятный осадок. «А может, ну его, — говорил мой внутренний голос, и здесь же сам прекословил себе, — ты так легко опустишь руки?»
Я зря всматривалась в незнакомые для меня лица. В числе присутствующих моих знакомых не оказалось.
«Обратитесь в другое депо, на Большевик», — посоветовали нам. На следующий день, встав в шесть, мы пошли в депо. На подходе к депо я увидела отъезжающий троллейбус, а в нем... троих контролеров — моих позавчерашних знакомых. В диспетчерской застали крик и шум, кто-то привел возмущенного «зайца»: «Штраф-то я заплачу, но чего ради было топтать мое удостоверение».
Мы объяснили причину своего визита. Выслушали, а потом, показали каталог с фотографиями, где я узнала одного из трех «моих» (за эти дни они все-таки успели стать моими) контролеров. Сказали подойти к часу дня, обещали разобраться. Но один из присутствующих там контролеров, отведя меня в сторону, процитировал свою коллегу: «Вы же ничего не докажете, у вас свидетелей нет». То, что без свидетелей тяжело что-то доказать, контролеры выучили хорошо.
Когда днем я шла вторично в депо, то самым первым моим желанием было, чтобы все скорее закончилось. И желательно, хорошо.
Начальник предложил мне сесть, потом сказал, что (не могла поверить своим ушам) во всем разобрались и мне возвратят деньги за те дни, которые я не проездила (правда, в поисках депо я израсходовала на проезд уже половину этой суммы. О том, чтобы мне возместили моральные убытки, я уже молчала). Но я спросила, извиняться ли хотя бы передо мной, и услышала ответ: «Они будут серьезно материально наказаны» Почему-то особое ударение ставилось на слове «материально», вроде бы от этого я должна была почувствовать особое облегчение.
Начальник положил на стол мое заявление, а из-под стекла, которое лежало на столе, вытянул заранее приготовленные для меня 9 гривен (то есть, учитывая свой профессиональный опыт, он знал, как будут разворачиваться события) компенсации за непроезженные дни. Я расписалась в получении денег. Выйдя из депо, я вздохнула с облегчением и с привкусом разочарования: неужели начальник так ничего не понял. К этому ли я стремилась? А в голове вертелось: «Материально наказаны, серьезно материально наказаны». Доказала ли я что-то в этой борьбе, и не с конкретными людьми, а с ситуацией, типичной и унизительной? Деньги вроде возвратили, обещали наказать виновных, что же не так? И вдруг я поняла: «Мое заявление положили в стол и дали ли ему ход — я не уверена. Письменных подтверждений относительно компенсации мне на руки не дали. То есть было похоже на то, что дело просто «замяли». И снова в голове крутится фраза: «Свидетелей нет»...
