Я видел это! Я видел Свободу слова на баррикадах! И пусть у меня нет таланта Делакруа, чтобы запечатлеть эту картину маслом на полотне. Но описать все увиденное с помощью обыкновенной шариковой ручки все же попробую, хоть я и не Гюго.
На кажущейся бескрайней площади грозно возвышалась чудовищных размеров баррикада, такой вот Левиафан, застывший на страже информационной свободы. Достаточно было увидеть ее издали, чтобы почувствовать мучительные страдания журналистской братии, достигшие того предела, когда отчаяние превращается в катастрофу. Из чего и кем была построена эта цитадель независимости прессы? Она была создана вдохновенным порывом клокочущей ярости всех честных СМИ! Вот видеокамера, вот мешок с песком, вот редакционный ксерокс, вот недоеденный хот-дог, вот ржавая арматура, вот ведерко для льда! Давай все, неси все, швыряй все! В одну кучу дружно свалили булыжники, картонные папки-досье, кирпичи, диктофоны, битое стекло, ободранные офисные стулья, жевательную резинку, мусор, проклятья. Это было величественно и ничтожно. Громады и атомы вперемешку; поваленная на бок Останкинская башня рядом с погнутым жетоном на метро — грозное братство всевозможных обломков; Сизиф бросил сюда свою каменную глыбу, а Стенька Разин — персидскую княжну. Все в целом внушало ужас. Это был Акрополь масс-медиа. Дух свободы клубился облаком над этой вершиной, откуда гремел глас четвертой власти, подобный гласу Божию; от этого гигантского сооружения исходило странное величие.
Сие нагромождение живой и неживой материи стало постаментом для прекрасной женщины. Ее тело слегка прикрыто набедренной повязкой из отснятого видео- и фотоматериала, на голове — самодельная пилотка, свернутая из львовской газеты «Экспресс». В одной руке эта полуголая правда сжимает радиоприемник с исправной ручкой настройки, в другой, высоко поднятой над головой, находится золотой мегафон для обнародования абсолютно объективной информации. У пояса подвешена противогазная сумка, так как вольному журналисту в нашей стране дышится сейчас очень нелегко. Уголки рта обезображены следами от заклеивавшего его скотча, ведь говорить обо всем и во весь голос до сих пор не дозволено никому. На обнаженном розовом плече синеет татуировка: «Семь раз проверь, а потом пускай в номер!». Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что эта юная красавица олицетворяет Свободу слова.
Справа от нее молодой человек в полосатом тюремном бушлате, накинутом поверх смокинга. Внешне он чем-то смахивает на Павла Шеремета. Юноша рвется навстречу сенсации с видеокамерой наперевес, еще не зная, что через несколько минут ее дорогостоящий объектив будет заботливо разбит кирзовым ботинком белорусского омоновца.
Слева от главной героини — невысокий парнишка, бесстрашный, подобно Гаврошу, и небритый, подобно Бабицкому. Он готовится совершить подвиг. Только его усилиями защитники баррикады гласности могут пополнить свои финансовые средства, оскудевшие после выплат баснословных денежных компенсаций за нанесение морального ущерба, «припаянных» представителям независимых масс-медиа на суде. А без денег, как известно, никакое существование, и тем более независимое, в принципе невозможно. И вот этот отчаянный сорванец, словно тень, мелькнул уже у самого подножья баррикады. Все пространство перед ней усеяно трупами олигархов, пытавшихся скупить мятежные СМИ на корню, но метко сраженные прицельными залпами компромата. Подобрав брошенный кем-то в суматохе чемодан, парень стал ловко перебегать от одного поверженного толстосума к другому, опустошая их кожаные бумажники, размерами, скорее, напоминающие патронташи. Набивая свою вместительную тару зелеными банкнотами, он так увлекся, что все дальше и дальше продвигался по мостовой, так что оказался на значительном расстоянии от баррикады. Тут его и заметили недоброжелатели, мечтающие о возвращении времен подцензурной прессы, недовольные ее попытками выйти из-под их опеки, замешанной на административно-принудительных мерах. Эти облаченные властью злодеи пустили в ход тяжелую артиллерию — в воздухе засвистели пудовые штемпеля с резолюциями: «Строго секретно», «Только для служебного пользования», «Огласке не подлежит» и т.п. Один из них наповал сразил нашего героя. Да, он погиб, лишился жизни при исполнении своего корреспондентского долга. И, пожалуй, единственным утешением для смельчака мог бы служить тот факт, что репортаж о его смерти, показанный в прямом эфире, имел головокружительный рейтинг.
Но отбросим малодушие и пессимизм. Дорогу осилит идущий. Кто не стучит в двери, тому не открывают. А значит, у нас все еще получится. Главное сейчас не опускать руки, чтобы потом иметь полное право с гордо поднятой головой пройти по бульвару Независимости прессы. Туда, где среди цветущих каштанов величественным исполином будет возвышаться незыблемая и прекрасная cтатуя Свободы cлова!
