На волне справедливого желания узнать правду и раскрыть резонансные преступления, совершенные во времена прошлой власти, четко просматривается и желание сыграть на трагедиях прошлого, постоянно разогревать ситуацию и стричь с нее политические дивиденды. Одной из таких трагедий является гибель Вячеслава Чорновила. Ее сейчас используют многие. Даже те, кто как раз сильно приложился и к расколу Руха, и к тому, чтобы Рух, утрачивая авторитет и влияние, попал в сложнейшую политическую ситуацию весной 1999 года.
Ниже мы приводим интервью с Владимиром Куделей, водителем того злосчастного КамАЗа, опубликованное в газете «Факты». Говорит ли он всю правду? Но некоторые мифы, уже было созданные вокруг трагедии, В. Куделя опровергает.
25 марта 1999 года лидеры Народного Руха Украины Вячеслав Чорновил и Геннадий Удовенко возвращались в Киев из рабочей поездки в Кировоград. В половине двенадцатого ночи машины подъезжали к Борисполю, как вдруг на дороге перед «Тойотой», в которой ехал Вячеслав Максимович, возник КамАЗ с прицепом. Водитель «Тойоты» затормозил слишком поздно. Вячеслав Чорновил погиб на месте. Его смерть повергла общество в шок. Аналитики сочли, что гибель Чорновила, изменившая баланс политических сил в стране, не могла быть случайной. Водителя КамАЗа еще до окончания следствия нарекли политическим киллером. А через пару лет и вовсе... «похоронили». Дескать, такова судьба всех исполнителей грязных заказов.
«ФАКТЫ» решили узнать, что же на самом деле случилось с водителем и еще двумя свидетелями, ехавшими в ту злополучную ночь в кабине КамАЗа.
«ГОВОРИЛИ, ЧТО НАС В ЛЕСУ ТРЕНИРОВАЛИ ПО РАЦИИ. АБСУРД!»
Чтобы разыскать следы водителя КамАЗа Владимира Кудели, задействовать Интерпол не пришлось. Он, слава Богу, оказался жив-здоров, правда, поменял место жительства. Три года назад, оставив семью и работу, Владимир Николаевич переехал из Александрополя на родину, в одно из сел той же Днепропетровской области. Прописался в доме у мамы, устроился на работу водителем в соседнее село и «залег на дно», ведя тихий, уединенный образ жизни.
— Ни в чем плохом за это время Владимир Николаевич не был замечен, — рассказал мне сельский голова Сергей Богомол, — никакие подозрительные личности к нему не приезжали. Наш участковый был бы в курсе. Я Куделю знаю с самого детства — мы же вместе с ним в одной школе учились, только он на год младше. Спокойный, нормальный хлопец. Не хулиган. Шоферит он давно — лет двадцать пять, еще с армии, наверное. И, надо же, попал в такую передрягу!
Водитель должен был приехать с работы только вечером. С трудом найдя его дом (на обшарпанной хате не было номера), мы принялись ждать его на улице. Новая жена Владимира Николаевича нас в дом не пустила, мотивируя это тем, что в хате не топится, полопались трубы, да и сам хозяин вряд ли захочет с нами разговаривать. Ведь журналистов он на дух не переносит.
Тем не менее главный свидетель трагедии, случившейся шесть лет назад, побеседовать с нами согласился. Правда, при условии, что он может выйти из машины «ФАКТОВ» в любой момент.
— Владимир Николаевич! Следствие квалифицировало случившееся как обычное ДТП и отвергло версию возможного теракта в связи с предвыборной кампанией. В отношении вас уголовное дело было прекращено по амнистии в ноябре 1999 года. Между тем людская молва продолжает считать вас исполнителем политического заказа.
— Ну с чего мне его было убивать? Я не знал ни Чорновила, ни Удовенко, они мне были все едины. Мне жалко, конечно, Чорновила, погиб он. Но я никогда не вникал в эту политику. Выступают там, ругаются, льют грязь друг на друга. Пускай что хотят, то и делают. Зачем же мне было встревать? Что, мне деньги заплатили? Так вы ж видите, как я живу. Когда это случилось, газеты писали: у него машина, у него двухэтажная вилла, ему хорошо заплатили. А когда приехали посмотреть туда, в Александрополь, увидели, что хатка старая, еще родителей жены. Да и здесь тоже домик не ахти.
— И все-таки ходят слухи, что вас каким-то образом смогли заинтересовать и вы долго готовились к этой поездке.
— Мне это смешно. Писали, что у нас были рации! На спине я носил эту рацию или где? Есть еще версии, что меня в лесу тренировали по рации. В лесу? КамАЗом? Да КамАЗ только на песок стал бы — зарылся бы моментально!
— А зачем вам было ехать из Днепропетровской области аж на Волынь?
— Меня туда командировало начальство, мы меняли зерно на технику для нашего хозяйства (ООО «Луговское», село Александрополь Солонянского района Днепропетровской области. — Авт.). Со мной поехал главный инженер Чернецкий и еще тракторист с Волыни — он работал у нас в Александрополе и хотел съездить на родину. Подумайте, если бы я ехал с заданием «убрать» Чорновила, стал бы я везти с собой из колхоза свидетелей?
«ЕСЛИ БЫ МЫ ПОСИДЕЛИ МИНУТ ДВАДЦАТЬ В КАФЕ, НИКАКОЙ АВАРИИ НЕ БЫЛО БЫ»
— И все же. Почему вы выбрали именно эту дорогу? Эксперты утверждали, что есть более короткий и удобный путь до Волыни. Например маршрут Александрия — Смела — Мироновка — Обухов.
— Мы постоянно этой дорогой ездили на Волынь. А однажды поехали через Александрию и увидели: там такая дорога, что почки отбивает. У нас ведь груз! И через нее надо ехать часа четыре, чтобы проехать. А сюда выехал на Днепродзержинск и пошел на Кременчуг. Ровная трасса идет. Ни затяжных подъемов, ни резких поворотов... Мы выехали из Александрополя в 12.30. Я планировал проехать Киев до полуночи и за постом ГАИ переночевать. Рано утром выехать и около полудня быть уже на Волыни. Да откуда мне было знать, что Чорновил тоже поедет по этой дороге? Он мог возвращаться в Киев десятью дорогами.
— Некоторые политики считают, что вас могли использовать «вслепую»: попросить остановить какого-то должника или сказать, что нужно перекрыть дорогу преступнику. Это можно было сделать с помощью шантажа или денег. Дать 500 долларов и сказать: «Мужик, будет ехать такая-то машина, стой, не съезжай».
— Никто во время поездки ко мне не подходил, никто не останавливал. И потом, как ночью можно узнать, эта машина или не эта? Там же, как потом писали в газетах, ехало две машины — Удовенко и Чорновила. Они в любой момент могли поменяться местами. Сначала, кстати, так и было. Первой ведь ехала машина Удовенко, а потом на каком-то участке пути машина Чорновила их обогнала. И как это все подогнать и свести в одной точке — их машины, мою, увязать все по времени, ведь и они, и мы, останавливались в пути? Это же нужны вертолеты, техника специальная. А вдруг бы появилась еще какая- то третья, вообще случайная машина? А я тут стою, да?.. Я вот что думаю: посидели бы мы еще минут двадцать в кафе — никакой аварии не было бы! Разминулись бы. Просто оно как совпадение получилось...
— Говорили о возможном использовании психотропного оружия, с помощью которого можно управлять человеком.
— Да ну какое оружие? Это вообще уже! Не понимаю. Я ехал спокойно. Никаких «голосов» и приказаний не слышал, сознание не помутилось, голова не болела.
— Тем не менее, как ваша машина оказалась на дороге именно в тот момент, когда по ней проезжал Вячеслав Чорновил?
— Я пропустил поворот в объезд вокруг Борисполя. А по Борисполю грузовикам запрещено. Когда увидел, что проскочил поворот, решил остановиться и развернуться. Пропустил одну машину. Увидел, что на трассе никого нет, и стал разворачиваться.
«ВОДИТЕЛЯ ЧОРНОВИЛА, ДУМАЮ, МОЖНО БЫЛО СПАСТИ»
— Когда вы увидели свет фар другого автомобиля, почему не нажали на газ и не рванули вперед, чтобы освободить дорогу?
— Легко сказать — рванул! Там же не только КамАЗ, прицеп еще был. Все вместе метров 12. Машина груженая — 14 тонн! И сдвинулась она бы ну на 20 сантиметров. В любом случае дорога была бы занята. И было бы еще хуже. Машина Чорновила ударилась бы уже не в дышловку, а попала бы под гильзу, что поднимает прицеп. Ее разрезало бы надвое, как консервную банку. А это был бы взрыв. Нет иномарки, нет КамАЗа. И все трупы... И потом, я даже подумать не мог, что водитель «Тойоты» начнет тормозить так поздно.
— Он мог не заметить огней КамАЗа?
— Следователи ставили эксперимент: «Тойота» выезжала на такое расстояние, на каком находилась в ту ночь, а это около километра, включала свет, и КамАЗ было видно. У водителя «Тойоты» оставалось время, чтобы среагировать.
— Может быть, он уснул за рулем?
— Конечно. Он или спал... Или подвыпившим ехал.
— Вы думаете, водитель Чорновила допустил бы такое?
— Наверное, нет. Но тогда я даже не знаю, что это должна быть за ситуация, чтобы он огни не заметил. Он мог объехать КамАЗ, даже улететь в кювет. И все были бы живы. Водитель же, я слышал, мастер спорта, водил профессионально. А это тренированность, реакция, какие-то варианты. Но он тормозил и все. Причем всего за 35 метров до удара. Странно. Тормозил так, что даже сгорела резина и колеса передние отпали.
— Вам делали экспертизу на алкоголь?
— Да. Я был трезв. А мои соседи в машине — тракторист и инженер — сидели подвыпившие. Они кушали в кафе и употребили по сто граммов.
— Люди, ехавшие следом за машиной Чорновила, в «Пежо» Удовенко, говорят, что вы сидели в кабине, когда они подъехали. А вы утверждаете, что, увидев машину Чорновила, выскочили из КамАЗа и стали махать руками, предупреждая об опасности. Что-то тут не сходится.
— А как они могли видеть, когда машина Удовенко подъехала через три минуты? И они-то успели затормозить. Значит, КамАЗ было видно издалека?
— Как вы думаете, можно было кого- то спасти из погибших? (В аварии погиб также сидевший за рулем «Тойоты» Евгений Павлов и был тяжело ранен пресс- секретарь В. Чорновила Дмитрий Понамарчук, дремавший на заднем сиденье. — Авт.)
— Ну, может быть, водителя Чорновила, хотя, может, я и ошибаюсь. Когда мы вытаскивали его из машины, он был еще жив. Но долго не было «скорой». А Чорновил погиб сразу. Срезало капот, выдавило лобовое стекло, и его как скальпировало. Мне как сказали: «Ты знаешь, кто это такой? Это же Чорновил!» Я говорю: «А кто это, хоть объясните!» Мы пытались оттянуть прицеп, чтобы высвободить машину и вытащить Чорновила. Но «Тойоту» намертво зажало. Утром прибыл кран, прицеп подняли, и только тогда машина отпала.
— Пассажиры в «Тойоте» были пристегнуты или нет?
— Пристегнуты. Мы разрезали ремни.
— А подушки сработали? Материя не болталась?
— Нет, не болталась. Но это уже эксперты устанавливали.
— Как сложилась судьба ваших попутчиков, которые сидели с вами в кабине КамАЗа? Кстати, что они делали в момент аварии?
— Скорее всего, спали.
— Тем не менее говорят, что они потом загадочным образом исчезли как ненужные свидетели.
— И кто мог выдумать такое? Ну да, тракторист Шолом через полгода умер. В 42 года, у себя на Волыни. Но у него было слабое сердце. И все сразу стали говорить, мол, начинают убирать свидетелей. Но инженер Чернецкий, слава Богу, жив. Я, как видите, тоже в порядке. Хотя, когда я еще жил в Александрополе, сосед принес мне статью, где обо мне было написано, и говорит: «Слушай, так тебя уже вообще в живых нет! Ты уже все, покойник!» Еще говорили, что я уехал в Москву и там спрятался. Но я никуда убегать не собирался. Мне нечего скрывать.
— Когда расследовали дело, какие-то методы физического воздействия к вам применялись?
— Нет.
— Следствие определило, на ком именно лежит ответственность за это ДТП?
— Определило, что мы оба с водителем Чорновила виноваты. Кто-то в большей степени, кто-то в меньшей. Мне поставили в вину, что я при развороте не убедился в безопасности движения и не принял меры для освобождения проезжей части, когда на ней появилась машина. Водитель «Тойоты» слишком быстро гнал. Якобы 180 километров в час. Но вы, конечно, понимаете, что тут такая ситуация... Он погиб. И в связи с его смертью уголовное дело не возбуждали. А меня через восемь месяцев амнистировали. На тот момент у меня было двое несовершеннолетних детей.
— Почему вы уехали из Александрополя? Вам кто-то угрожал? За вами следили? Или в селе к вам изменилось отношение?
— Никто мне не угрожал. И слежки за собой не замечал. А в селе, наоборот, меня поддерживали. Подписи собирали, чтобы послать письмо президенту Кучме в мою защиту, что я не мог пойти на такое. Из села же я уехал потому, что разладилась семейная жизнь... К тому же у меня тяжелобольная мать, и я решил вернуться туда, где родился. Вот и все. Сын остался с бывшей женой. Дочка тоже. Она от первого брака жены.
— В дальние рейсы выходите?
— После того случая нет.
— Вы не задумывались, почему это случилось именно с вами?
— Да я вроде особо по жизни не грешил. Мои предки тоже. Родители у меня нормальные люди. Мать бухгалтером проработала всю жизнь, отец водителем. Дед с бабой у меня фронтовики, их уже нет в живых.
— Если вернуть прошлое и представить, что вы стоите на этой дороге и опять мчится эта же «Тойота». Что бы вы сделали?
— Ну ничего нельзя сделать. Это доли секунды!.. Доли секунды. Так же бы и действовал.
— Вы в Бога верите?
— Крест ношу.
— Исповедуетесь?
— Да. Хожу в церковь. Ставлю свечки за упокой души погибших. Но, с другой стороны, хочу все это скорее забыть. Уйти нормально на работу, прийти, покушать, лечь и отдохнуть. Все! Чтобы тебя больше никто не искал, не терзал!
Мужчину начала бить нервная дрожь.
— Ложусь спать — и у меня в глазах вот это все! Четыре месяца после этого уснуть не мог — трупы перед глазами стояли!.. Сердце стало хватать, пришлось лечь в кардиологию в Днепропетровск. Думал, отойдет, забуду. Но, как только весна, журналисты едут и едут, я уже не могу!.. Не знаю, что они хотят расследовать, не знаю! Я их гоню, а они едут! Есть же какой-то предел? Но все постоянно тычут в это место, и оно все сильнее и сильнее болит...
Он попрощался, вышел из машины и побрел по грязи к дому, сгорбившись под струями затяжного дождя.
