Полгода назад, в торжественной обстановке, была перерезана
красная лента на пороге Запорожского ночлежного дома для бездомных. Радостная
весть о долгожданном событии со скоростью молнии облетела город. В сторону
ночлежки потянулись паломники. Некоторые, опасаясь оказаться за бортом
«новой жизни» (в начале заведение располагало лишь двадцатью койками),
«забивали» места заранее, жалостливо обхаживая директора ночлежного дома
Владимира Прудкого.
Бездомные смотрели на него как на Бога. Шутка ли, этот
человек предлагал крышу над головой, бесплатный завтрак, чистые простыни,
горячий душ, теплый туалет, стол и электроплиту, умывальник, стиральную
машину и даже заботу медсестры. Раз в неделю молодая красавица перебирает
волосы, проверяя постояльцев на вшивость: и для тела польза и для души
наслажденье! Впрочем, предлагал не даром. Это впоследствии и заставило
некоторых несчастных обратить свои стоны в обратную сторону. Взамен на
маленькие радости «человеческого быта» администрация выставляла обитателям
ночлежки ряд бескомпромиссных условий: «дома» не пить и не являться с «работы»
пьяным, не скандалить, уважительно относиться к товарищам и обслуживающему
персоналу, мыться, стирать носки, нижнее белье и верхнюю одежду, мыть полы,
облагораживать прилегающую территорию, четко следовать распорядку дня.
Короче говоря — все как в лучших домах...
— Мы, — вспоминает Владимир Прудкий, — вместе с «родителями
идеи» создания ночлежки — начальником городского управления социальной
защиты населения Вадимом Пришельцем и директором общества с ограниченной
ответственностью «Парковка» Александром Надточием, пытались создать для
этих людей такие условия, которые послужили бы толчком для переосмысления
ими своего прошлого и настоящего, шансом для возвращения в «здоровое»,
если можно так сказать, общество. Учитывая, что основную часть контингента
ночлежки составляют люди с уголовным прошлым, отсидевшие не один срок,
я, как профессиональный психолог, настоял на том, чтобы в этом доме ни
в коем случае не дежурили милиционеры, о чем нас долго пыталось уговорить
руководство городского УВД.
— Мое мнение было однозначным, — говорит Владимир Прудкий,
— ночлежный дом должен стать центром социальной адаптации, но ни коим образом
не ассоциироваться с тюрьмой. На мой взгляд, результаты проделанной работы
в какой-то степени оправдали наши ожидания. Пока в ночлежке прижились семь
человек. Глядя на некоторых, сегодня никак не скажешь, что еще полгода
назад они были бомжами в традиционном понимании этого слова.
Впрочем, среди бомжей также есть разные люди, хотя судьбы,
в общем-то, схожи у всех. Первые — из разряда «окончательно падших». Как
правило, они надолго в ночлежке не задерживаются. Они безвозвратно ушли
от нормальной человеческой жизни. Она им чужда и, если хотите, экономически
невыгодна. Скажем, если они побреются, помоются, оденут предлагаемую Красным
Крестом чистую одежду то уже не смогут бесплатно пользоваться услугами
общественного транспорта. Во-вторых, эти люди на редкость свободолюбивые
и не терпят принуждений, предпочитая скорее замерзнуть в своей норе на
городской свалке, чем подчиниться законам общежития.
— Мы, — продолжает Владимир Иванович, — не пытаемся переубеждать
таких. У них есть выбор, и они осознанно его делают. Бывают случаи, когда
совсем приходится туго, — просятся обратно. Мы их пускаем, затем, они снова
уходят. К примеру, совсем недавно подходит ко мне один из наших жильцов.
«Иванович, — говорит, — я хочу выпить». Ну что же, в конце-концов, каждому
иногда хочется пропустить рюмку, другую. Я ему в ответ: «Пожалуйста, иди
утром в город, выпей, а к вечеру возвращайся трезвым». Он же категорически
настаивал на выписке, заявляя, что так пить не может: если уж начал, то
пьянствует три-четыре недели кряду. Написал заявление, ушел. После этого
несколько раз возвращался и вновь уходил, пока окончательно не скрылся
из поля зрения. Наверное умер. Ему было всего лишь за сорок».
Встречаются, конечно, и откровенные подонки. По словам
Владимира Ивановича, не так давно в ночлежку приблудилась собака. Очень
симпатичная, рыжей масти. Ее полюбили. Назвали Жужей. Собака умела улыбаться.
По команде — «улыбка!» — на ее морде сиял добродушный оскал. С приблудной
Жужей бомжи делили свою скромную трапезу, и она платила им взаимностью:
охраняла дом, провожала «на работу», радостно виляла хвостом, приветствуя
своих новых хозяев по возвращении. К великому сожалению, век Жужи оказался
недолог. Кто-то из бомжей спьяну убил собаку...
Вторая категория обитателей ночлежки — люди, которых выбросили
«под забор» тюрьмы, другие жизненные обстоятельства. В большинстве случаев,
у этих бомжей за плечами техническое и даже высшее образование, опыт работы
по нескольким профессиям. У каждого были жена, дети. По словам Владимира
Прудкого, учредители и содержатели ночлежного дома, основные «ставки» делают
именно на этих людей. «Как мы убедились, — считает начальник городского
управления социальной защиты Вадим Пришелец, — им нужно немного помочь,
и они не просто вернутся в общество, но и начнут приносить ему пользу».
«У меня не было другого выбора, как вновь и вновь возращаться
на нары, — делится с «Днем» сорокасемилетний Александр Маслов. — Половина
моей жизни — это тюрьма. До того, как сел, 12 лет работал шахтером в Суходольске.
Однажды, по пьянке зарезал человека. Дали «восьмерку», отсидел шесть. Вышел,
мать умерла, семья отказалась, на руках справка об освобождении, идти некуда,
денег нет. Ну и завертелось. Жить как-то надо. На работу без паспорта и
прописки не устроишься. Промышлял как мог: ходил на прополку, грузил металл,
вставлял людям зубы. Я, кстати, неплохой зубной техник. В свое время учился
в Таганрогском медучилище. Да жена еще была стоматологом, подучивала. В
протезировании могу дать фору любой клинике. Брал дешево. Клиентов было
много. Жаль, что дело это уголовно наказуемое. Вновь сел. Вновь вышел.
Мне, человеку с золотыми руками и «почетным» уголовным прошлым, стыдно
подбирать бутылки. Если бы была работа! А так — делать нечего. В тюрьме
умирать не хочу. Я видел, как там хоронят нашего брата. Я не раз пытался
зажить по- человечески. Даже снял квартиру. Однако не потянул. Сто гривен
в месяц — для меня большие деньги. Пришлось вернуться в ночлежку. Я благодарен
людям, которые открыли для нас это заведение».
Александр Маслов — неформальный лидер ночлежки. В тюрьме
таких людей называют «паханами», в армии — «дедами», в школе — «авторитетами»,
в детском саду — «шалопаями». Впрочем, случаи «дедовщины» в привычном смысле
этого слова здесь редки. Инциденты, по словам Владимира Прудкого, прогнозируемы
и наказуемы моментальной выпиской баламутов.
Сегодня ситуация в ночлежке спокойная. У бомжей — летний
«сезон отпусков». Идет постоянная ротация. Одни приходят, другие уходят.
А вот к зиме ситуация накалится. Противоречий, особенно между двумя вышеназванными
прослойкам бомжей, не избежать.
С опасениями директора Владимира Прудкого вполне согласен
и бездомный Мальцев. «Я, — признался Александр, — до зимы хочу сформировать
свою команду. Не думайте, что мы будем чинить беспредел. Напротив — поддерживать
порядок. Я чужого никогда не возьму и не позволю брать другим».
С «Днем» пооткровенничал и пятидесятилетний Анатолий Рекухин
— часовых дел мастер. «Раньше, — рассказывает Анатолий, — я был культурным
работником. Закончил три курса Московского университета имени Крупской.
Учился на режиссерском отделении театрального факультета. Жаль, диплом
получить не пришлось. После армии работал актером в Ивановском и Владимирском
городских театрах. Приехал в Запорожье, предложили должность директора
Куйбышевского дворца культуры. Платили мало. Ушел на стройку, занимался
отделочными работами. Сами понимаете: тут шабашка, там шабашка — в общем,
спился. Семья распалась, за ней — вторая. Сейчас ремонтирую часы — это
мое хобби с детства. Доход небольшой, но все же. Меня знают во дворах как
хорошего мастера. Доверяют. Кормят даже иногда. Да и товарищи мои притащат
со свалки сломанный будильник, я его отремонтирую — и на базар. Выручку
пропиваем вместе. Так и живем. Ночлежка для меня — второй и единственынй
дом».
— Жаль этих людей, — продолжает начальник Запорожского
городского управления социальной защиты Вадим Пришелец. — Ночлежный дом
— это, безусловно, доброе начинание. Однако для его обитателей этого мало.
К сожалению, кроме одежды, одноразового питания от баптистов и трехразовой
кормежки дежурных по общежитию, которую любезно организовывает торговый
дом «Рута», еженедельного медицинского осмотра на педикулез и профилактических
мероприятий в городской санэпидстанции, бездомные нуждаются в паспорте,
прописке, без которых невозможно трудоустройство. Совместно с акционерным
обществом «Парковка» (его соучредителем является городской совет) мы планируем
создать реабилитационный центр, специалисты которого помогали бы бомжам
и освободившимся из тюрем решать вышеперечисленные проблемы. Однако все
это пока лишь мечты.
По словам директора АО «Парковка» Александра Надточия,
основная проблема — незаинтересованность большинства чиновников в решении
социальных проблем. «Сколько говорили о строительстве того же ночлежного
дома? Пять лет! И еще столько же говорили бы! Управление социальной защиты
и наше предприятие продемонстрировали уникальную, — считает Александр Надточий,
— схему взаимодействия городской власти и коммерческих структур. Горсовет
— наш соучредитель. Ставит задачу, и мы ее выполняем. Причем бюджет не
теряет ни копейки. Мы своими силами сделали ремонт здания, благоустроили
территорию, изготовили мебель, благотворительные организации передали бытовую
технику. Мы же из своей прибыли обеспечили выплату заработной платы обслуживающему
персоналу. Короче говоря, общими усилиями нам удалось сделать первый конкретный
шаг, и в Запорожье появился ночлежный дом. Дальше мы планируем присвоить
этому заведению статус юридического лица. У ночлежки откроется свой банковский
счет. Желающих оказать помощь более чем предостаточно. Однако, пока ночлежный
дом остается подразделением коммерческой структуры, законодательный механизм
не позволяет этого делать. Иначе говоря, у ночлежки появятся собственные
деньги, которые позволят создать реабилитационный центр. Когда его специалисты
решат проблемы паспортов, идентификационного кода, прописки (кстати, прописывать
бездомных мы планировали по адресу центра), в управлении соцзащиты появится
гораздо больше шансов трудоустройства бездомных. В конце концов, их можно
было бы привлекать на уборку улиц, тех же автостоянок.
К сожалению, судьба нашего предприятия на сегодняшний день
находится в весьма неопределенном состоянии. Мэр Запорожья Александр Поляк
как-то заявил, что «Парковка» городу не нужна. Если нас расформируют, —
считает Александр Надточий, — прекратит свое существование и ночлежный
дом. Кстати, в следующем году истекает срок аренды, в которую городское
УВД передало нам это здание».
В сложившейся ситуации содержателям запорожской ночлежки,
подобно ее обитателям, не остается ничего другого, как следовать принципу:
утро вечера мудренее. Забегать наперед не приходится. Учредители заведения
готовятся к зиме. Она станет первым серьезным экзаменом. Малейший организационный
просчет может стоить человеческих жизней. Пятьдесят коек — ничто. Бомжей
в городе — тысячи. Когда ударят морозы, борьба за место под крышей развернется
не на шутку.
КОММЕНТАРИЙ
Для того чтобы выяснить, насколько остро стоит проблема
с беспризорными, мы обратились за разъяснениями в официальные учреждения.
Но все оказалось не так-то просто. В пресс-центре Министерства труда и
социальной политики сообщили, что, согласно распределению полномочий и
обязанностей между госорганами, подобные вопросы решаются местной властью,
поскольку они «не являются государственной политикой» на высшем уровне.
В свою очередь, в Киевской горадминистрации саркастически заметили, что
это учреждение «бомжами не заведует», и предложили обратиться в Главное
управление социальной защиты населения. После того, как последняя структура
посоветовала переадресовать вопрос Киевскому центру социальной адаптации,
появилось досадное ощущение, что проблема беспризорных и сама является,
так сказать, «бомжем», странствующим между различными учреждениями и никак
не находящим себе достойного «места жительства». Будто в самом деле государственной
политики в сфере социальной защиты самых незащищенных граждан у нас все-таки
не существует.
Но нет, не перевелись еще в Украине благодетели, и три
из четырех вышеупомянутых структур все же имеют отношение к «заведованию
бомжами». А председатель Киевского центра социальной адаптации Александр
ФИЛИПОВИЧ даже ответил на вопросы, связанные с решением проблемы беспризорных:
— Наш центр адаптации работает с 1996 года, предоставляя
помощь социально незащищенным гражданам, к которым, конечно, относятся
и бомжи. В основном беспризорные поступают к нам в центр из приемника-распределителя,
где они проходят специальную комиссию перед тем, как попасть сюда. Конечно,
по мере возможности мы пытаемся помогать и тем беспризорным, которые обошли
приемник, хотя бы элементарно подкармливаем. Люди идут к нам с удовольствием,
некоторые живут даже и до года, со временем они обживаются, находят себе
работу. Горгосадминистрация уже выделила немалую сумму денег на расширение
нашего приюта (который сможет вместить около 400 бомжей), на открытие мастерских,
где наши подопечные могли бы работать и обеспечивать себя. Не всегда усилия
работников нашего центра адаптации приводят к существенным результатам.
Причина, по- видимому, состоит в наличии какого-то «инстинкта странствий»
и привычки не обременять себя ни обязанностями, ни честным трудом. Но треть
«пациентов» все-таки остается, временами даже дело доходит и до свадьбы.
Хочу отметить, что, кроме горадминистрации и Главного управления
социальной защиты населения, нам никто не помогает. Некоторые благотворительные
организации, наши и зарубежные, появляются на горизонте, сначала предлагают
нам помощь, а потом исчезают. Наверное, начинают понимать, что дело далеко
не прибыльное.
Следовательно, как видим, государство вроде и заинтересовано
в адаптации и возвращении в социум тех своих граждан, которые при определенных
обстоятельствах оказались выброшенными на обочину жизни. Но существующие
структуры своей деятельностью могут охватить только небольшой процент людей,
нуждающихся в помощи. Что же в таком случае делать с другими? По словам
того же Александра Филиповича, реальное количество бомжей в Украине просто
не возможно подсчитать, их уже десятки тысяч, и ни одна государственная
структура такой статистики не ведет.
Подготовила Наталья МЕЛЬНИК
