В прошлую пятницу была опубликована история жизни «Ровесницы Октября из села Голенищево» («День», №117) Химы Хтомовны Остапчук, которая все время страдает за то, что не хочет быть бедной, презирает пьяниц, имеет классовую ненависть к бездельникам.
Типичная история своеобразна тем, что баба Химка, возвысившись над обстоятельствами, защищала, как могла, свое человеческое достоинство. Одна, без мужа, на которого опереться бы в жизни, потоптанной колхозными буднями. Именно эта черта характера усложнила ей жизнь, повлекши за собой не всегда приятное к ней отношение со стороны односельчан.
Судьба Химы растрогала газетчиков «Дня». Возникло желание — сделать бы что-то приятное для Химы Хтомовны. Решили командировать к ней корреспондента во второй раз. Может, это внимание заставит иначе посмотреть на бабу Химку тех, кто, растворившись в колхозной кутерьме, еще только приноравливаются к переменам в селе. Ну, не с пустыми же руками ехать «послу» редакции к персонажу публикации. Собрались. Главный редактор Лариса Ившина предложила купить бабе наилучший платок. Взяли и продуктов, которых в магазине села Голенищево еще не было.
Баба Химка ждала гостей: «Был вчера сельский председатель Христик, говорил, что приедут...». Петра Христика предупредил о приезде председатель Летичевской райгосадминистрации Григорий Колчан: «Беру пример с редакции «Дня». Захотелось познакомиться с этой своеобразной женщиной». Химка деньги считать не стала, в сумки с продуктами даже не заглянула. Поскольку ж с гонором.
«У меня платков полный сундук. И рядно есть. Аж шесть штук. Показать? Красивый платок привезли, такого еще не было. Возьму, когда в церковь пойду».
После чего взял слово Григорий Колчан: «Вот, подписал распоряжение о материальной помощи вам, Хима Хтомовна, как ветерану сельскохозяйственного производства».
Единственный Химин глаз пустил слезу, сурово глянул на сельского председателя Петра Христика. Мол, такие они, наши: «Сорок лет в колхозе отработала, так только раз на собрании в клубе мне музыку играли и...». Баба долго пыталась вспомнить, что еще, кроме музыки, тогда ей вручили. «Грамоту, премию или, может, платок на незабываемую память об ударных колхозных буднях?» — попробовал ей помочь. «Нет», — ответила, так и не вспомнив ничего.
На дворе, куда мы вышли из хаты, чтобы «те пьяницы увидели, что у бабы высокие гости, и лопнули от зависти», настала очередь для публикации о «ровеснице Октября». Баба начала с первой страницы. «День» — прочитала. А уже потом — о себе: «Ро...вес...ни...ца...». Как заголовок, так и подзаголовок осилила. «Дальше я уже не смогу. В глазу стало темно», — заявила. Сосредоточилась на фотографии: «О, моя скамейка...». Почему-то тут вспомнила о наезде. «Зажило и без специальной мази. Я вазелином смазывала. Весь вымазала. Но нога еще болит», — показала на травму. «Мотоциклист, коляской немного зацепил случайно», — оправдывается сельский председатель. «Специально наехал на меня тот пьянчуга, улица широкая», — не соглашается пострадавшая в ДТП. «Может, вам, Хима, хату электрифицировать? — спрашивает с сочувствием председатель райгосадминистрации Григорий Сагайдак. «Говорила уже: ни Ильича, ни его лампочки мне не нужно. Вот было хорошо, когда лампочка на столбе светила», — показывает на опору электролинии, поставленную возле плетня ее хаты еще в период выполнения плана ГОЭЛРО. «Возобновим вечернее освещение нашего Голенищева», — обещает сельский председатель Григорий Сагайдак. Потом заверяет, что и «тимуровцев из школы отправим, чтобы воду носили, помогали бабе на огороде в уничтожении сорняков и «красного оккупанта» (так в селах колорадского жука называют. — Ред. ), и мотоциклиста-«пьянчугу» к порядку призовем, и... ».
В то же время Петр Христик доложил председателю райгосадминистрации о «текущем моменте» в Голенищево: «Единоличники и те, которые сдали в аренду свои земельные паи, понемногу входят в жатву. Кто комбайном, кто с серпом и косой. Есть единоличные хозяйства, которые крепнут с каждым днем». Слушает это баба Химка, о своем думает. Может, вспоминает, что и сама — из крепкого, и разрушенного, уничтоженного «Великим Октябрем» крестьянского рода. Землю, инвентарь, скот, хату забрали, да характер Химкин им не по зубам оказался. «Я вам скажу, что если бы колхозы были и доныне, то все пропали бы. Помните же, что дела шли все хуже и хуже. Уже ничего не могли сделать теми административными рычагами. Наконец, люди начинают понимать, что без труда ничего не будет», — считает председатель райгосадминистрации.
Хима Хтомовна согласилась с Григорием Сагайдаком. Она провожает нас до самой калитки. «Пусть мне госпожа Ившина свою карточку подарит», — говорит. Не объясняет, зачем ей фотография. Приезд гостей восприняла как должное. Смотрит на обе стороны сомлевшей на жгучем июльском солнце своей улицы: как там те пьяницы еще не лопнули от зависти? Увидела, как две женщины наблюдали из-за своих заборов за нашим прощанием. Дядька, проезжавший улицей, учтиво поздоровался со своей повозки с бабой и ее гостями. Может, и улица восприняла внимание к бабе Химке, как должное...
