Начало на 1-ой ПОЛОСЕ
Многие из них сходятся на том, что эта война имела губительные последствия и для Грузии, и для России. Последней оказалось непросто отвязаться от имиджа драчуна и агрессора. Как отмечается в редакционном комментарии британской The Times, это мешает решению и других «замороженных конфликтов», таких как Нагорный Карабах и Приднестровье.
«Для Грузии цена «вспыльчивой наивности» Саакашвили оказалась высокой: ему бросила вызов оппозиция, а вместе с ним обвинения в нарушениях прав человека и подтасовках во время выборов. К тому же стране придется потратить 1 млрд. долларов на реконструкцию. Вероятность вернуть Южную Осетию, как и вступить в НАТО, теперь ничтожно мала. Обозреватели ООН вынуждены были уйти, однако мира там не видно. Мировая общественность оказалась не готова к этому конфликту, проигранному обеими сторонами», заключает The Times.
Другое британское издание Guardian поместило вчера статью президента Грузии Михаила Саакашвили «Восстанавливающаяся Грузия полна решимости» и совместную колонку президентов Абхазии и Южной Осетии Сергея Багапша и Эдуарда Кокойты под заглавием: «Запад оказался не готов противостоять безрассудному Тбилиси».
Тем временем российские издания вчера вместо анализа печатали либо репортажи из Цхинвали, города «российской боевой славы», либо подсчитывали потери России во время прошлогодней войны на Южном Кавказе.
Очевидно, что сейчас надо больше заниматься не подсчетом трофеев или потерь, а думать о будущем и делать все, чтобы такое не повторилось. Ведь многие грузинские политики, зарубежные эксперты, в том числе грузинские, сходятся на том, что новая война между Россией и Грузией неизбежна, поскольку Москва не достигла поставленных целей во время прошлогоднего конфликта. И в этом плане вызывает обеспокоенность стратегия самоуспокоенности Европейского Союза, акцентирующая внимание на медленных переменах, и не занимающаяся неотложным решением проблем. Претендующий на роль мирового игрока ЕС должен сделать надлежащие выводы не только из прошлогодней войны на Кавказе, но и из попыток России восстановить сферу влияния над бывшими странами СССР. Брюссель должен сделать приоритетной свою программу «Восточного партнерства», ослабить визовые режимы и укреплять связи со странами, не входящими в ЕС. Иными словами, «если ЕС не поможет восточно-европейским странам преодолеть кризисы, разрушающие регион, то это сделает Россия», — отмечается в отчете аналитического отдела Европейского совета по международным отношениям. И только тогда можно, пожалуй, рассчитывать на получение положительного ответа на вопрос, сможет ли ЕС предотвратить войну на Кавказе.
С чем связана острая риторика со стороны российского МИД относительно Грузии накануне годовщины российско-грузинского военного конфликта, произошедшего в августе прошлого года? Следует ли это рассматривать как прелюдию к новой войне? Извлекли ли надлежащие уроки из прошлогодней войны США, Европа и Украина? Сможет ли международное сообщество предотвратить возникновение новой войны между Россией и Грузией? Что должна делать Украина, чтобы не стать следующей после Грузии жертвой России? Читайте об этом в комментариях украинского, грузинского, российского и польского экспертов.
«ГОТОВИТСЯ МЕЖДУНАРОДНАЯ ДИПЛОМАТИЧЕСКАЯ ПОЧВА ДЛЯ РАЗВЯЗЫВАНИЯ НОВОЙ ВОЕННОЙ КАМПАНИИ...»
Григорий ПЕРЕПЕЛИЦА, директор Института внешней политики Дипломатической академии при МИД Украины :
— Скорее всего, это похоже на провокацию. И резкие заявления России, обвинения Украины, а также вероятных сторонников Грузии в лице Соединенных Штатов Америки — все это, прежде всего, говорит о том, что готовится международная дипломатическая почва для развязывания новой военной кампании между Россией и Южной Осетией с одной стороны и Грузией — с другой.
Конечно, Грузия не заинтересована в возобновлении военного конфликта. Поскольку мы видим, что в Грузии существует достаточно серьезный внутренний кризис. Противостояние между президентом и оппозицией довольно острое. И в такой ситуации, когда страна так ослаблена в политическом, экономическом и военном плане, безусловно, возникновение нового конфликта для Грузии будет означать полное поражение и потерю ее суверенитета. Исходя из этого, ни оппозиция, ни официальная власть не заинтересованы в новой войне на Кавказе.
Что касается уроков, то, на мой взгляд, у нашей политической элиты нет единой позиции относительно последствий прошлогодней войны на Кавказе. Часть стоит исключительно на стороне российских интересов. И такая позиция кардинально противоположна официальной позиции Украины. Поэтому сложно рассуждать об уроках, которые извлекла Украина. Но если говорить в контексте национальной безопасности страны, ее внешней политики то, конечно, Украина сделала определенные выводы. Но насколько эти выводы воплощены в реальную практику — здесь есть большие вопросы.
Тем временем я считаю, что ЕС и США не сделали соответствующих выводов из этой войны. Об этом свидетельствует поведение Евросоюза в газовой войне России против Украины и заявления, звучащие со стороны ЕС, а также намерения США не портить отношения с Россией.
Безусловно, международное сообщество и, в частности, Евросоюз устами Швеции, которая сейчас председательствует в ЕС, должны призвать и Россию, и Южную Осетию, а также Грузию воздержаться от таких провокационных заявлений, какие звучали из Москвы и Цхинвали, и действий, провоцирующих возникновение нового конфликта.
По поводу роли НАТО как самой влиятельной международной организации. Исходя из политики, которую выстраивает сегодня Альянс, НАТО не намерено обострять отношения с Россией. Поэтому его влияние на ситуацию на Кавказе сегодня будет подобным той позиции, которую НАТО занимало во время российско-грузинской войны. Это предостережения, но только на политико-дипломатическом уровне.
Могу сказать, что ситуация в Крыму не будет приоритетной для России до полного разрешения вопроса по Кавказу и Грузии, в частности, упразднения государственного суверенитета этой страны. Только после того как будут улажены эти проблемы российской политики на Кавказе, мы увидим активизацию ситуации в Крыму, особенно с приближением 2017 года. Действительно, сегодня Грузия очень слаба и не имеет международной поддержки. Именно это и провоцирует Россию покончить с этой болевой для нее точкой на Кавказе. Поскольку грузинский политикум не намерен быть марионеткой России, то, очевидно, Грузия для России еще долгое время будет представлять проблему, которую очень сложно решить экономическим, информационным, культурным и религиозным воздействием, поскольку, в отличие от Украины, в Грузии это не действует. Поэтому у России не так много возможностей опосредствованного влияния на Грузию, кроме военных. Если бы у Москвы была возможность расставить свою элиту в органах государственной власти Грузии, тогда, конечно, вероятность возникновения такого конфликта значительно уменьшилась бы. А так поле инструментов влияния России на Грузию сужается. У России была надежда, что после поражения в российско-грузинской войне режим Саакашвили падет. Но мы видим, что этого не вышло. Таким образом, эта проблема для Москвы остается, и в такой ситуации Россия не может оставить Грузию в покое. Грузия тем более не может смириться с потерей Южной Осетии и Абхазии, и эта ситуация, собственно, генерирует процесс реанимации конфликта.
Характерно, что мы намного слабее Грузии. Особенно это касается нашей политической элиты, которая является самым слабым местом Украины. В нашем обществе нет сплоченности и адекватного восприятия действий России. А следовательно, и нет поддержки со стороны общества действиям украинской власти, направленным на защиту национальных интересов. Но поскольку Украина больше Грузии, то это представляет проблему для России. И потом все-таки Украина не демонстрирует жесткую позицию сопротивления российскому влиянию. И это смягчает наши отношения с РФ. Поэтому в Украине совсем другая ситуация по сравнению с тем, что мы наблюдаем на Кавказе. Соответственно, политика России по отношению к Украине будет другой. То есть вероятность возникновения военного конфликта между Украиной и Россией значительно меньше, чем между Россией и Грузией.
Но для избежания такого сценария есть только один рецепт: Украина должна быть сильной внутренне и влиятельной в этом регионе. Российская внешняя политика — это realpolitik по классическим канонам теории политического реализма. Россия имеет дело и равноправные отношения только с сильными. Слабых она не признает. Если мы хотим иметь партнерские и тем более равноправные отношения с Россией, то должны быть сильными, что будет вызывать уважение у самой России, а следовательно, и соответствующее отношение. А если мы демонстрируем постоянную слабость и часть нашего политикума показывает свою продажность, то как России уважать такую страну? Никак. Независимо от того, кто в Кремле будет руководить страной — Медведев, Путин, Иванов или Петров, — политика России останется такой же.
«ПОДДЕРЖКИ США И ЕС БУДЕТ ДОСТАТОЧНО, ЧТОБЫ РОССИЯ НЕ ПОШЛА НА ОТКРЫТУЮ АГРЕССИЮ»
Гия НОДИЯ, директор Кавказского института мира, демократии и развития. Директор Международной школы кавказских исследований:
— Естественно, у нас такие заявления вызывают большое беспокойство. Причем основанием для этого является то, что в августе прошлого года Россия не достигла поставленных целей. Она не смогла установить контроль над Грузией, изменить политический режим в Грузии. Поэтому существуют опасения, что она все-таки снова продолжит попытки достигнуть своих целей. В Грузии большинство склоняется к тому, что новой войны не будет, что это, скорее, некоторое запугивание, и поддержки Соединенных Штатов и Запада будет достаточно, чтобы Россия не пошла на открытую агрессию. Но тем не менее все это вызывает достаточно серьезное беспокойство.
Сейчас в Грузии присутствуют европейские наблюдатели. И в какой-то степени это является сдерживающим фактором в том смысле, что России будет очень трудно убедить кого-либо на этот раз, что Грузия реально предпринимает какие-то военные шаги против непризнанных сепаратистских государств. Поэтому для нас очень важно присутствие европейских наблюдателей. Однако Грузии хотелось, чтобы в составе миссии присутствовали и американские наблюдатели. Поскольку это увеличило бы политический вес самой операции мониторинга. Конечно, очень ослабляет мониторинг то, что европейские наблюдатели не могут работать на территории Абхазии и Южной Осетии, что усложняет верификацию различных утверждений о военных провокациях.
Грузия борется за идею, чтобы международные полицейские или другие силы присутствовали в самой Абхазии и Южной Осетии. Но это очень сложно, поскольку Россия очень активно выступает против этого. Грузинская позиция заключается в том, что в сегодняшней ситуации для сохранения какого-то уровня стабильности именно такая операция была бы эффективным средством.
Грузия не скрывает того, что она стремится к закупке оборонительных вооружений, прежде всего противотанковых и средств ПВО. Закупка оборонительных вооружений в свете прошлогодней войны и продолжающихся российских угроз — вполне легитимное желание грузинского правительства.
В Североатлантическом альянсе существует консенсус: с одной стороны, говорить с Москвой о сотрудничестве, чтобы не изолировать Россию, но, с другой стороны, не поощрять какие-то ее авантюры. Во всяком случае, подавляющее большинство западных стран поддерживают именно эту позицию. Мы увидим, насколько такая позиция будет эффективным сдерживающим механизмом.
Если говорить о готовности или неготовности вступления Грузии в НАТО, то, естественно, нерешенные территориальные конфликты являются достаточно убедительным аргументом. Но можно тот же аргумент повернуть в обратном направлении. Неопределенность позиции Запада по отношению к Грузии является фактором обострения конфликта. Мне кажется, что история прошлого августа именно это подтверждает.
В настоящее время трудно ожидать изменения мнения в позиции главных игроков, поскольку существует негласный консенсус о том, что вопрос принятия Грузии в НАТО отложен до того момента, когда что-то изменится.
Тем не менее Грузия будет максимально стремиться усиливать эффективные инструменты сотрудничества с НАТО, а также с ЕС — с тем, чтобы у противников вступления Грузии в НАТО было меньше аргументов. Но, конечно, решения конфликта с Южной Осетией и Абхазией без каких-то радикальных изменений в самой России ожидать не приходится. Если какие-то страны захотят использовать этот аргумент против вступления Грузии в НАТО, то они будут продолжать его использовать.
Теоретически все в Грузии понимают, что необходимо действовать вместе по каким-то основным параметрам. Но, с другой стороны, оппозиция максимально старается использовать результаты прошлой войны в качестве оружия против действующей власти. Политическая поляризации продолжается, но она несколько изменилась по сравнению с весной.
«С РОССИЙСКОЙ СТОРОНЫ Я ВИЖУ ОГРЫЗАТЕЛЬСТВО И РЕАКЦИЮ...»
Николай ПЕТРОВ, Московский центр Карнеги:
— Мне кажется, что эта риторика связана с годовщиной событий и означает привлечение внимания к тому, что произошло тогда, нежели какие-то приготовления. Я думаю, что ни российская, ни грузинская стороны никак не заинтересованы сейчас в продолжении или эскалации конфликта и переводе его снова в военную плоскость.
По моему мнению, то, что произошло год назад, было обоюдным провоцированием. По большому счету, обе стороны и проиграли в результате. Если вы помните, тогда прелюдия была очень длинная, взаимные провокации шли на протяжении многих месяцев. Сейчас, мне кажется, ситуация и в Грузии, и тем более в России такая, что вряд ли кому-то из реально принимающих решения хотелось бы вспоминать о том, как все происходило год назад. Другое дело, понятно, зачем нужно напомнить об этом или использовать во внутриполитических или внешнеполитических целях. Ведь экономический кризис, который пришел во все страны сразу после войны, в какой-то степени заслонил ее и сделал чем-то давним и уже забытым, и стершимся в памяти. Мне кажется, осмысленная и понятная тактика грузинской стороны заключается в том, чтобы актуализировать это и напомнить мировому сообществу о том, что происходило год назад, и что сейчас кажется давним прошлым.
Российской стороне это не особенно нужно. И здесь у России, мне кажется, есть ошибочная точка зрения, что все это забыто и быльем поросло. И Запад уже принял позицию России и не хочет все это ворошить. С российской стороны я вижу «огрызательство» и реакцию на то, что заявляет и делает грузинская сторона. Кроме того, очевидно желание южноосетинской стороны, а не российской, каким-то образом дополнительно о себе напомнить и придать себе больший вес, в том числе в глазах российского руководства.
Мне кажется, что риторика Карасина и МИДа в целом, — это скорее закрепление того, что Россия считает результатом событий годичной давности. Россия, в отличие от Запада, не ревизовала свои позиции, заявленные год назад, и считает, что Запад должен их принять такими, какими они заявлялись тогда. А это в том числе и жесткая риторика относительно недопустимости вооружать режим, который продемонстрировал себя как недостаточно ответственный. То есть в риторике Карасина я вижу просто защиту позиций, с которыми Россия выступила год назад, и которые она считает для себя очень важными, и требует если не признания там новой конфигурации сил на Кавказе, то признания ее собственной позиции в этом отношении.
Как Запад считает нужным подчеркивать, что он не менял и не собирается изменять своей позиции в отношении того, что произошло год назад, так и российское руководство постоянно подчеркивает это.
Что касается наблюдателей, то здесь, как говорят, нашла коса на камень. Запад считает неприемлемым для себя признание того, что Абхазия и Южная Осетия не являются частью Грузии, и соответственно этому должны быть оформлены миссии. А Россия считает невозможным какое бы то ни было продолжение миссий, если только не признается тот факт, что Абхазия не является сейчас частью Грузии. И найти здесь компромисс довольно сложно, потому что эти риторические, демонстративные позиции важны для той и другой стороны. И ни одна из них не готова идти на компромисс и не готова отступить.
Что касается предыстории возникновения замороженных конфликтов в Грузии, то здесь, как в любых ситуациях этнотерриториальных конфликтов, не бывает правых и виноватых. Здесь не бывает кровавых грузин, кровавых осетин или кровавых россиян. Особенно если конфликт зреет и продолжается десятилетиями. Как на войне не бывает одной стороны чистой, а другой стороны грязной. Одной — миролюбивой и высокоморальной, а другой — постоянно все нарушающей. Так, в общем, и здесь. Нельзя занимать позицию исключительно пророссийскую или прогрузинскую. Можно видеть ошибки и преступления, которые совершала одна и другая сторона.
Если говорить о большей ответственности России за возникновение абхазского и южноосетинского конфликта, то уверяю вас, что действия российского руководства не очень отличались от того, как в аналогичных ситуациях действуют другие страны. Очевидно, что эти два грузинских конфликта в какой-то степени могли использоваться в игре и развитии отношений между Россией и Грузией. Очевидно и то, что они имеют гораздо более глубинную природу, чем просто спекуляции нехороших российских политиков, которые противостоят хорошим грузинским. Очевидно, что во времена Гамсахурдии грузинской стороной были сделаны многие ошибки, которые привели к очень серьезным изменениям, и лечить эту проблему можно было достаточно долго и достаточно осторожно. А в силу политических причин Саакашвили был нужен быстрый успех.
«...У РОССИИ НЕТ ХОРОШЕГО ПОВОДА, ЧТОБЫ НАПАСТЬ НА ГРУЗИЮ»
Войчех БАРТУЗИ, департамент по вопросам Кавказа Института восточных исследований, Варшава:
— Я не уверен, что в данный момент существует очень большая угроза начала второй войны между Россией и Грузией. По моему мнению, со стороны России это свого рода попытка напугать грузинское общество. В том смысле, что после войны в августе прошлого года сильно упала популярность прозападного направления. Много людей думает, что Россия очень близко, она — мировая держава и поэтому с ней надо как-то наладить отношения. И в этом контексте на Россию хорошо работает ее попытка держать грузинское общество в постоянном страхе.
В данный момент у России нет хорошего повода, чтобы напасть на Грузию. А все эти заявления, что грузинская сторона делает какие-то провокации, на самом деле недостоверны. Присутствующие на месте наблюдатели ЕС не подтверждают эти заявления. Со своей стороны, грузинские власти в данный момент не желают провоцировать Россию. Я думаю, что действия сепаратистских лидеров и Москвы в большей мере работают на грузинское общество.
Я согласен с мнением экспертов, что Россия не осуществила цели, которые она поставила себе в прошлом году. Я не исключаю возникновения войны между Россией и Грузией. Но я не думаю, что России нужна война именно в данный момент. Вряд ли Россия начнет войну буквально в ближайшие недели. Я думаю, что она подождет еще некоторое время. Осенью или зимой в Грузии начнется новый раунд протестов против Саакашвили. Кроме того, вследствие экономического кризиса экономическая ситуация в Грузии ухудшается.
Я думаю, что в Европе многие понимают угрозу, которая нависла над Грузией. И в этом контексте миссия наблюдателей ЕС является самым главным элементом безопасности, с точки зрения Брюсселя. Поэтому срок действия этой миссии был продолжен. Возможно, что она будет даже расширяться.
Грузинская сторона хотела бы, чтобы миссия расширялась и за счет американцев и турков. Чем больше стран вовлечены в миссию, тем лучше. Я знаю, что вопрос привлечения американцев к этой миссии будет обсуждаться осенью. Вероятность их включения в состав миссии ЕС составляет 50 на 50.
Что касается оценки прошлогодней войны на Кавказе, то она на самом деле во многих европейских странах давно сделана. В некоторых СМИ специально появляется информация о том, что якобы доклад ЕС о российско-грузинской войне будет пророссийским или антигрузинским. Я расцениваю это как средство нажима тех, кто готовит этот доклад.
Что касается роли НАТО. Я думаю, что самая большая проблема для ЕС и НАТО состоит в том, как вести свои отношения с Россией. Действительно, как сказал Расмуссен, с одной стороны, надо бы более жестко поступать с ней, — а с другой стороны, Россия очень важный партнер для Европы. И многие в европейских государствах думают, что из-за Грузии не надо портить отношения с Россией. Я думаю, что в Брюсселе между этими двумя вариантами будет какой-то компромисс, который не будет хорошим ни для Тбилиси, ни для Москвы.
Действительно, самый главный успех Москвы после войны в августе прошлого года заключается в том, что сейчас никто не прогнозирует скорого принятия Грузии в НАТО. Даже если говорить о десятилетней перспективе, то большинство экспертов сомневается, что это возможно. Ведь НАТО было главным поводом, который испортил отношения между Россией и Грузией.
Я почти 9 лет занимаюсь Грузией. Могу сказать, что одна из главных ошибок после прихода к власти команды Саакашвили состояла в том, что очень жестко был поставлен вопрос членства в НАТО. Например, Азербайджан, в стратегические планы которого входит вступление в НАТО, не настроил против себя Россию так, как это сделала Грузия. Я думаю, что после прошлогодней войны Грузию, а также и Украину ожидает тяжелый период. И самое главное для них — навести порядок внутри страны. Перед командой Саакашвили стоит очень большая задача успокоить ситуацию внутри страны, как в политическом, так и в экономическом плане. То же самое касается украинского руководства. И, кроме того, важно постоянно продолжать работу на сближение с Евросоюзом.
С другой стороны, действительно, важно, что у Грузии есть интерес вступить в НАТО. Но я думаю, что было не совсем правильно со стороны Саакашвили по два-три раза в неделю напоминать об этом жесткими заявлениями. Вместо этого надо было тихо работать, или, другими словами, меньше говорить, а больше делать. Я думаю, если бы грузинские власти в последние годы меньше говорили, то, возможно, события развивались бы по-другому или война случилась бы позже.
ЦИТАТЫ
