Вопрос формирования коалиционного правительства не относится к компетенции действующего правительства, а является компетенцией парламентского большинства, заявил премьер-министр Виктор Ющенко на пресс-конференции в пятницу в Киеве, сообщает Интерфакс-Украина. «Правительство политически никто не уполномочивал формировать коалиционное правительство. И это нелогично. Мы готовы принять участие в этом процессе после того, как в рамках сегодняшнего парламентского большинства будет принято решение о создании коалиционного правительства», — сказал он. Премьер привел цитату из словаря Брокгауза и Ефрона (1895 года), в котором сказано, что коалиция, создаваемая в парламенте большинством, создает коалиционное правительство.
«Мы хотим формализовать наши отношения с парламентом. Но об этом необходимо говорить с участием Президента Украины, председателя Верховной Рады, большинства и правительства», — подчеркнул В.Ющенко.
Ультимативная форма и выдвигаемые слишком короткие сроки (очевидно, премьер имеет ввиду 5 апреля — срок отчета правительства о выполнении своей программы. — Ред. ) выглядят как «политиканство», отметил он. В.Ющенко подчеркнул, что для формирования коалиционного правительства необходима также политическая стабильность в стране, в том числе и стабильность самих партий. В.Ющенко также напомнил, что в Украине отсутствует закон о партиях, оппозиции, большинстве, Кабинете Министров, в которых была бы четко прописана процедура формирования и деятельности коалиционного правительства. По его мнению, эти вопросы не урегулированы и нынешней Конституцией Украины.
В череде «коалиционных» заявлений премьера, таким образом, вырисовывается совершенно четкая тактика: «поманить» большинство коалицией, а затем тормозить процесс, замыкая его внутри большинства и рассчитывая на саботаж со стороны пропремьерских фракций. Благо, правовых зацепок для того, чтобы играя на противоречиях в большинстве уклониться от реальных шагов к коалиционному правительству, действительно хватает.
Политические проблемы в Украине, которые различные силы оценивают по-разному, но наличие которых признают почти все, стали следствием не столько конкретного скандала, начавшегося четыре месяца назад со звуков магнитолы, сколько системного политико-экономического кризиса, который у нас не начинался, поскольку был всегда. Именно с этой точки зрения следует рассматривать нынешнюю политическую ситуацию, прогнозируя, кому это может быть выгодно, или думая, кто бы это все мог организовать. Французы в таких случаях советуют начинать с «шерше ля фамм», т.е. с поиска женщины. В наших условиях упомянутый рецепт не годится, поскольку женщина не только найдена, а даже арестована и содержится в следственном изоляторе (ее вклад в нынешнюю ситуацию требует отдельного исследования). Но все же попробуем по возможности последовательно остановиться на причинах и возможных последствиях последних событий с точки зрения всех потенциально заинтересованных сторон.
ВЛАСТЬ
После того, как действующий режим устоял и даже укрепился после выборов 98-го и 99- го годов, наступило время одержанную такими усилиями власть использовать по назначению. То есть не просто пользоваться ею для устройства хоть и серьезных, но не государственного масштаба дел отдельных бизнес-групп, а на самом деле строить пригодный для общего использования властный механизм. Страна ожидала от стабильной власти установления стабильных правил в политике и бизнесе, по которым можно заранее планировать жизнь больше, чем на несколько месяцев. Вместо этого власть пошла на рискованный, с точки зрения политических последствий, референдум, которым не добилась ничего для себя позитивного. Продемонстрировав способность подкрепить «всенародным одобрением» какое угодно свое решение, она сама создала почву для методов политической борьбы, результат которых мы теперь чуть ли не ежедневно наблюдаем. Поэтому вывод о том, что нынешний кризис «организовала» власть, совсем не кажется абсурдным. Во всяком случае «эффект бумеранга» является неоспоримым. Так оно, собственно, и было, поскольку каждая из провластных сил имела и имеет свой интерес, и эти интересы не всегда тождественны, а иногда даже противоположны. В том же случае, когда придется выбирать между своим интересом и защитой власти, выбор будет известно каким. Это совсем не означает, что нынешние события задуманы и спланированы в недрах провластных структур, на что намекают нынче отдельные аналитики. Если и хотел кто-то из близкого окружения пошатать немного главное кресло страны, то отнюдь не с такой амплитудой, которую имеем теперь. Процесс вышел из-под контроля и развивается уже по собственным законам.
Вчера премьер продолжил свою, на первый взгляд, парадоксальную линию в отношении парламентского большинства.
БИЗНЕС
Для революции, как известно, нужны три вещи: деньги, деньги и еще раз деньги. Все, что нынче происходит, нуждается в достаточно серьезном финансовом обеспечении. И в далеком уже 91-м акции протеста оплачивались далеко не из шапки, пущенной по кругу сочувствующих. И сейчас кто- то все это оплачивает, что, в общем, не является чем-то недопустимым. Хотелось бы только знать, кому именно выгодно поддерживать напряжение и информационно ее сопровождать, расходуя на это средства? Поскольку всей правды мы никогда не узнаем, можно смело делать предположения, почти ничем не рискуя. Время зарабатывания быстрых капиталов за счет близости к власти неминуемо подходит к концу. Воровать в стране и вокруг нее уже почти нечего, а зарабатывать производством или услугами намного тяжелее, тем более что и это возможно исключительно при содействии государства. Логичным выглядело бы законодательное закрепление гарантий для бизнеса путем снятия существующих преград для легализации теневой экономики. Нужно ли это на самом деле самым главным нашим бизнесменам? Способны ли они быть такими же успешными в нормальном бизнесе? Скорее всего — вряд ли. В условиях открытой конкуренции можно проиграть, а если и выиграть, то на несколько порядков меньше того, что было раньше. Большая рыба в чистой воде почти не ловится, а поэтому держать воду мутной — естественная цель всех «олигархов», у которых нет легального бизнеса. Ситуация, когда «страна в опасности», объективно выгодна всем, кто вместо легальных правил стремится перманентно перераспределить собственность. Если же в борьбе за особенно мутную воду вокруг себя кто-то один попадает в немилость или даже за решетку, то это входит в загодя известные «ужасы войны», и к этому должен быть готов каждый, кто в ней участвует. С другой стороны, в условиях нынешнего кризиса количество правонарушителей, которые захотят объявить себя «политическими», может расти в геометрической прогрессии. Чтобы этого не произошло, количество «политических» нарушителей закона, а ими потенциально являются сегодня едва ли не все, кто зарабатывает хоть какие-то реальные деньги, должно кем-то контролироваться. Для этого и нужны политики, к которым и переходим.
ПОЛИТИКИ
В нашей ненормативной политкультуре открытая поддержка власти всегда была для серьезных политиков нежелательной. На самом деле политик должен либо иметь власть, либо бороться за нее. Отечественная властная и оппозиционная конфигурация такой возможности не дает. Власть у нас безымянная и беспартийная, оппозиция профессиональная и безответственная. Фамилии первых руководителей у нас известны, но может ли хотя бы одна политическая сила заявить, что она имеет власть? Не может. И такое неестественное состояние дел является далеко не последним возбудителем политического кризиса. Недаром же ряды непримиримой и радикальной оппозиции регулярно пополняются вчерашними должностными лицами и спикерами, которые мгновенно разворачивают свои политические структуры на 180 градусов, а если те не поворачиваются, создают новые с нужным курсом. Изначально низкий потенциал подобных образований имеет способность быстро расти в условиях общего недоверия к власти, характерной для кризисных времен. И чем дольше традиционно сильные политические игроки будут удерживать «вооруженный нейтралитет», тем тяжелее им будет, осмелившись на серьезные действия, потеснить «выскочек». Но неминуемой (для власти, если она хочет устоять с пользой для страны) является смена на авансцене: место организаторов нужных процентов «за» и мастеров кулуарных договоренностей должны занять специалисты, чьи голоса не рискуют быть узнанными на многокилометровых пленках секретного прослушивания. Бесспорно, добровольно на такую замену мало кто согласится. Желающих прийти или активизироваться в большой политике будут обвинять в том, что они этот кризис и организовали. Причем обвинения тем или иным образом могут раздаваться как со стороны оппозиции, так и со стороны дискредитированных провластных группировок.
ОППОЗИЦИЯ
Судьба людей, которые носят по улицам чучело, пытаясь убедить зарубежных журналистов во всенародной поддержке своей акции, является противоречивой и неблагодарной. Им полностью могут поверить за далекими границами или в ближней провинции. Но им никогда не поверят «наверху». Символом маргинальности «акционеров» является допуск ими к соучастию в акции организации УНА-УНСО, которая еще никого и никогда не привела к успеху, сея вокруг атмосферу недоверия, вражды и провокации. Понимая низкий потенциал «уличной политики» в смысле активизации народных масс, вдохновители «акций протеста» все больше напоминают режиссеров-постановщиков, готовых претворить в жизнь любой сценарий. Заявляются и конкурирующие коллективы, которые организовывают параллельные акции, не менее удачно отрежиссированные и пригодные для создания телевизионных версий для выпусков новостей. Все это есть не более, чем артподготовкой для серьезных переговоров оппозиции с властью. От регулярных «залпов» с улицы власть уже не может защититься. Понимая это, совет Форума национального спасения на заседании в четверг принял решение о нецелесообразности возобновления палаточного городка в центре Киева и о переходе к другим формам деятельности, сообщил в интервью агентству «Интерфакс-Украина» народный депутат Владимир Филенко (фракция «Реформы-Конгресс»). «Мы, скорее всего, будем подавать кассационную жалобу на решение Старокиевского суда о сносе палаточного городка», — сказал депутат. По его словам, в ближайшее время будет обнародовано «очень резкое» заявление в связи с ликвидацией палаточного городка «с акцентом на нарушение конституционных прав и введением чрезвычайного положения в отдельно взятом Крещатике и соответствующими оценками суда и силовых структур».
В то же время, председатель парламентского комитета по вопросам свободы слова и информации Александр Зинченко (СДПУ(о)) комментируя ликвидацию палаточного городка участников акции «Украина без Кучмы», отметил, что суд «не запретил акцию, а изменил место ее проведения». «Нельзя даже говорить о том, что акцию перенесли с Крещатика, так как эта улица начинается от Европейской площади, где и расположена арка Дружбы народов, куда и предложено перенести акцию. И делать трагедию из этого, по меньшей мере, безнравственно», — сказал он. А. Зинченко также отметил необходимость выполнения судебного решения. «И милиция его выполнила, так как законодательство предусматривает ответственность за невыполнение судебных решений», — добавил депутат. Кроме этого, заметил А.Зинченко, «население уже устало от того, что в центре столицы проходит бесконечный митинг. Делать жизнь людей слишком заполитизированной неправильно», — сказал А.Зинченко. Безусловно, прислушиваться к уличным лозунгам или допытываться у профессиональных демонстрантов об их конечных намерениях — такое же напрасное дело, как спрашивать участников прошлогоднего референдума о бикамерализме. Тем более что на серьезный разговор из уличных колонн пригласят всего лишь нескольких лиц, чьи ягодицы еще помнят тепло кресел во властных структурах. Приятно, что все это понимают.
ПРЕССА
Со свободы прессы, собственно, все как будто и началось. Изменилась ли в результате сама пресса? На первый взгляд изменилась: занудные полунамеки первой половины 2000 года забылись, как кошмарный сон, газеты, радио, ТВ, не говоря уже об Интернете вновь наполнились живым языком дискуссий споров и компромата. Значит ли это, что пресса стала более свободной? Или просто журналистов допустили на одну ступеньку выше, чтобы они разглядели хотя бы что-то в тумане отечественной политики? Имеем ли мы пример газетного или телевизионного расследования на основе собственной информации журналистов, а не на подброшенных для них четко дозированных сведений? Даже скандальные и сенсационные «записи Мельниченко» выдаются журналистам маленькими порциями по отдельным дням как когда-то номенклатурные продпайки. Бросили информационную кость — пресса ее обсасывает, ожидая новой с большими остатками мяса, т.е. фактов. Что это имеет общего со свободной прессой, которой так увлекается свободный мир? Кризис отечественной прессы является явлением как раз экономическим, а не политическим. Пресса, т.е. производство информации, так же, как и любое другое производство, в условиях нашей уродливой экономики не способна сама зарабатывать деньги на свое развитие. И никакие указы, никакие законы не изменят ситуацию, пока не заработает экономика и не накормит рекламными средствами прессу. Ибо даже наиболее смелые наши журналисты враз теряют свою смелость, услышав вопрос об источниках финансирования своих бесстрашных изданий. Поскольку деньги на оппозиционную прессу, так же, как и на всю оппозицию, тоже добыты способом, который был бы невозможен, если бы у нас была нормальная открытая рыночная экономика. Когда же один из вождей оппозиции утром вопит с трибуны об «уголовной власти», а вечером «носит передачи» обвиняемым в уголовных преступлениях, говорить о свободной прессе не приходится.
ЗАГРАНИЦА
В нынешнем положении для украинских гордецов наиболее удобным выходом было бы махнуть, как когда-то на заграницу рукой: пусть себе «клевещут». Желание совершить именно так чувствуется в каждом движении в ответ на очередную «обеспокоенность» международных организаций, политических кругов и даже правительств стран Запада. Россия извне ведет себя немногим мягче, понимает, что каждое новое ослабление украинской власти автоматически подталкивает бывшую «республику-сестру» назад к северной родственнице. Молдавский сценарий с приходом к власти коммунистов, которые заявляют о желании присоединиться к российско-белорусскому союзу воочию продемонстрировал, как это бывает. Интересно, что в российской прессе уже просматривается снисходительное, псевдозападное отношение к Украине как к коррумпированному государству, в котором бизнес сросся с властью, а политические убийства почти норма. Нашим политикам стоит подумать, почему в государстве, в котором якобы не продолжаются олигархические войны, не убивают журналистов и депутатов Госдумы, раздаются такие оценки о стратегическом партнере? Примечательной также является позиция НТВ: количество негативных материалов об Украине почему-то возросло после активизации внимания правоохранительных органов к Ю. Тимошенко — в Украине, и обострения ситуации «Газпром» — НТВ — Кремль — в России.
Вряд ли хотя бы одна из противодействующих по кассетным делам сторон стремится к потере Украиной независимости. Хотя и те, и другие, увлекшись выяснением отношений, практически синхронно толкают государство именно на этот путь. Да, полностью наша независимость ни России, ни Западу не нужна. Они возьмут ее столько, сколько захотят. А что касается Запада, то наша репутация там не лечится еще со времен ареста в США бывшего нашего премьера Павла Лазаренко. Если кто-то думает, что Европа или Соединенные Штаты поступятся хоть на мгновение своими стратегическими интересами ради помощи демократии в Украине или защиты нашей независимости, то это — или сознательный самообман, или страшная ошибка. Если с нашей территории в сторону богатого мира будут угрожать полетом ядерных ракет или взорвется еще один Чернобыль, тогда — другое дело. В остальных случаях, даже самых драматических и, не дай Бог, трагических, из-за «шенгенской» границы будут высказывать только обеспокоенность и советовать нам самим решать свои проблемы. Пример с экспертизой в Вене «пленок Мельниченко» показал, что никто наши заботы добровольно на свою голову не возьмет. Как бы ни рассказывали о безумной влюбленности Америки в Виктора Ющенко, его отставка повлечет за собой лишь ту самую обеспокоенность, от которой даже прикурить не удастся. Слабая или ослабленная Украина совсем не является нежелательной для наших западных соседей. Одним потенциальным конкурентом меньше — вот и все. Но устраивать ради нашего ослабления международную секретную операцию, как это кто-то у нас хочет представить, это уж слишком. Мы способны навредить сами себе намного больше, чем любые зарубежные спецслужбы.
СТРАНА
Таким образом получается, что в нынешнем политическом кризисе так или иначе заинтересованы все ее участники с обеих сторон. Не заинтересованными в этом кризисе остаются только те, кто не принимает в нем участия, а это — подавляющее большинство населения. Едва научившись выживать в условиях кризиса экономического, люди совсем не желают кризиса политического. Потому что такой кризис может привести к резкому изменению во власти, а еще ни одно такое изменение не прошло без ощутимого удара по благосостоянию населения. Те, кто на самом деле работает и зарабатывает, очень не любят законодательные изменения. Поскольку каждое новое постановление — дополнительное посягание на заработанную малость. Нельзя сказать, что кризис в политике совсем среди людей не чувствуется. Но ощущается он совсем не там, где думают организаторы скандалов. С каждым днем украинцу все труднее выехать за границу, нам все меньше доверяют, нас пытаются меньше пускать к нормальным людям. Иммиграционные службы богатых стран уже видят в каждом прибывшем украинце потенциального политэмигранта. Только этого им не хватало.
К НАЧАЛУ
Излюбленным аргументом власти во время кризиса является мнение, что протестующие мешают работать. И призывы идут соответствующие: давайте работать, мол, а не митинговать и спорить. И сегодня такими призывами переполнены эфиры государственных радио и ТВ. Теоретически утверждение власти является верным и с ним можно было бы согласиться, если бы само государство уже который год не мешало своим гражданам работать и зарабатывать себе на жизнь. Иными словами, власть не только не преодолела экономический кризис, а продолжает его углублять. И потому в поисках причин политического кризиса не следует рыскать по секретным файлам заграничных или собственных спецслужб. Таким образом можно найти только предлог, которым необязательно могли стать смерть журналиста или «кассетный скандал». Не будь этого, нашлось бы что-нибудь другое. Поэтому обвинять в политическом кризисе власть может только себя и оппозицию, которая вполне заслуживает такой власти. И в себе же политики должны искать силы этот кризис преодолеть, если они не хотят, чтобы эти силы нашел в себе кто-то другой.
