В щедрую пору родилась Анна Петровна Волошин из Золотоношки. Такой же красивой и богатой обещала быть и судьба девушки, ведь пришла Анна в мир на большой праздник Спаса, который пророчил счастье и судьбу... Уже в утешение себе и на радость детям, внукам и правнукам встретила Анна свой 90-й август. Чего только не пришлось пережить ей за эти годы. Коллективизация, страшный голодный 33-й, жестокое военное лихолетие, тяжелая работа в колхозах за трудодни, боль потери родных глубокой бороздой пересекли жизни, навеки оставив царапины в душе женщины.
Но, спасибо Богу, сквозь призму всех этих бед и лихолетия проглядывала и красочная радуга в жизни Анны: брак с любимым мужем, рождение и теплые улыбки детей, внуков, правнуков, которые благодарно греют сердце.
...Всплывают воспоминания обо всем житом-пережитом, рассказанное и познанное. «Мать Александра говорили, что мою бабу Лукерку выменял пан у своего киевского товарища на собаку. Так попала она в Золотоношку, где и вышла замуж за местного парня Василия — моего деда», — часто вспоминает Анна один из поразительных эпизодов истории своего рода.
Далее — воспоминания о детстве, хоть и небогатом, но до поры до времени веселом. С детства имела Галя нрав боевой, веселый, а что уж была разговорчивой и сообразительной! В школе училась на «отлично» и «хорошо», любила свою учительницу Ивгу Назаровну. А еще любила литературу и имела чрезвычайную память. И сейчас может продекламировать стихи из тогдашней школьной программы.
Но начались печали. Коллективизация... Раскулачивание...
Не был род Анны богатым, да и бедными не были, потому что трудолюбивые все. Галин дед Василий (Ткаченко) очень дорожил своей мельницей, и когда «сгоняли» крестьян в колхозы, не спешил туда. Но забрали все. Пришли и вывели из конюшни коня, 4 коровы, 10 овечек, а деда из мельницы выгнали. Запечалился дед по своему добру. Пошел к мельнице, лег там на сырую землю и заснул. На следующий день уже не встал на ноги. А через три дня деда не стало. Взял тогда отец Петр свою корову и коня и «добровольно» пошел в колхоз.
А далее — голодный 33-й. Активистами уже забрано почти все. Еще мало. Еще пришли искать хлеб. Металлической клюшкой протыкали пол в сенях; в доме, где была выемка от станка, тоже перекопали пол, раздолбили прыпечек. Разочарованные, что хлеба не нашли, переполовинили сундуки и забрали лучший товар и клюшкой начали стягивать вышитые рушники с икон. И тут... о находка! Из-за иконы Божьей Матери вываливается узелок с фасолью, скрытый матерью Александрой в надежде, что иконы не коснется жестокая рука и дочкам Лиде и Анне хоть в ближайшее время будет что дать есть. Но не те это были люди, чтобы их остановила Матерь Божья.
Следующий фрагмент... Дома уже нечего есть. Достает мать из сундука остатки приданого и вместе с Галей едут на Черниговщину менять все это на хлеб. Так ездили четыре раза, пока вывезли все. Слава, Богу, выжили. Да и привезенные домой сумки еды матери Александре приходилось делить не только на свою семью, ведь сколько было голодных, еще больше обездоленных людей, которым даже менять нечего было или просто не было сил.
Закончилось детство Гали в 12 лет, когда летом пошла с девчонками в колхоз телят пасти. А уже совсем распростилась Анна с беззаботной порой в свои 14. Был то год 1941-й. Тогда же полностью закончилась и школьная учеба.
Далее девушке пришлось работать на крайне недетских работах. При фашистской власти столько попотела на Лубненской дороге, столько молодого здоровья отдала, что нечего и говорить.
Да и то ничто по сравнению с вербовкой в Германию. Девять раз принудительно пытались вывезти Анну и девять раз сбегала, рискуя жизнью: то из поезда на ходу выпрыгивала, то, заприметив, что конвоир на мгновение задержался, прямо из-под носа у него выскальзывала. Убегала вызывающе, как-то даже по-детски бездумно. Ведь разве же думается много в 15. Вот где больше всего понадобилась боевитость характера и бесстрашие. А сбежав, возвращалась в дождь, в жару или холод преимущественно голодная. Ночевала либо в поле, либо среди разрушенных зданий, притаившись где-то около уцелевшего дымохода или опечка.
Позже, когда освободили село от фашистов, Анна вместе с другими женщинами и девушками для советских бойцов копала окопы, делала насыпи на авиаполигоне, противотанковые изгороди в лесах около Золотоноши и Канева. Не раз попадала под авиаудары.
Весть о победе встретила и с умопомрачительной радостью, и со жгучей болью в то же время, ведь с войны не вернулся отец Петр. Последнее письмо получили от него из госпиталя Тбилиси. Писала медицинская сестренка, что тяжело ранен в грудь... Больше вестей не было. Радовалась хоть за подружку Саньку (Левченко), ведь та накануне, 8 мая, получила письмо от своего отца, который писал, что жив и здоров. А Анна скорбела по своему. Но вскоре зарыдала и Санька, так как получила похоронку на отца. А Анне вскоре таки улыбнулось солнце.
Однажды в июньский день, именно в храмовый день, когда Анна с другой подружкой Анной (Кутовой) пасли «за Трохимом» лошадей, заметили, что из Первомайского шел солдат. И в который раз защемило у Анны сердце: «Возвращается к кому-то отец, а моего нет...» Но пришли люди из села коней запрягать и принесли весть: «Галина! Говорят, твой отец домой пошел!». Добралась ко двору, а там за столами уже сидело немало людей. Подходила ближе, искала глазами отца и не могла найти то ли от радости, то ли от волнения, аж пока весело не вскрикнула мать: «Петр, Галя пришла!» И повернулся солдат в гимнастерке... Все слова застряли в горле...
Но радость от встречи с отцом впоследствии была омрачена рассказом о его тяжелом ранении и прогнозе врача, что только пять лет проживет Петр с осколком около сердца, а тогда он сдвинется. К сожалению, прогноз исполнился, четыре года жил с обломком снаряда, на пятом он таки впился в сердце. Войны не бывает в прошлом...
На то время Анна уже была замужем. После войны возвращались ребята домой, влюблялись в девушек. Облюбовал себе и Анну вчерашний фронтовик Николай Волошин. В 1947-м отгуляли скромную свадьбу, объединили судьбы. Но в счастливую супружескую жизнь ворвалась и первая печаль. Всего три дня прожила их дочка-первенец. Наверное, и здесь догнал отголосок войны...
Позже, спасибо Богу, Анна с Николаем родили троих детей: дочек Марию и Ольгу и сына Михаила. Трудно было, везде разруха, но не грустили, неусыпно работали и понемногу на ноги становились, детей поднимали. В старой хате было уже тесно. Решили новую строить, уже не глиняную, а деревянную. Поехал Николай в Карелию лес пилить и себе дров на дом заработать. Вернулся — жаловался, что половину здоровья своего оставил в карельских лесах. А Анна и дома тянула хозяйство, и в колхозе работала на самой тяжелой работе — дояркой. Но Анна не жалеет, говорит, что любила свою ферму, коров, телят. 35 лет проработала дояркой. А всего около 55 лет трудилась в колхозе.
Вернувшись из Карелии, Николай с Анной начали строить дом. Но постигла семью неожиданная беда. На 47-м году жизни внезапно умер Николай. Горе Анны и детей было неутешительным. Плакала за мужем днями и ночами (и сейчас, вспоминая, величает его — «мой хозяин»).
С тех пор уже 46 лет одна, без «своего хозяина». Сама дом достраивала, детей женила, внуков нянчила и как всегда — неутомимо и тяжело работала: и на ферме, и в поле на свекле, и дома на огороде, а еще находила время вышивать, кружева вязать, на станке ткать, внукам на праздники караваи печь. Чего только эти руки на своем веку не делали!
Так дай же, Боже, Анне Петровне еще не одно десятилетие веселые песни петь и буйными цветами родной двор, село и всю нашу Украину украшать...
