«В тюремной камере было 15 человек. Пройтись по этой каморке могли только двое одновременно. Днем спать нельзя было. Ночью же на следствие...»
Плачут не слабые, а искренние. Плачут не от телесных мук, а от душевных. Плачут не потому, что ничего не знают, а потому что знают слишком много.
Слезы на глазах самого дорогого соседа — дедушки Богдана я вижу всегда: когда прихожу в гости и ухожу на занятия, когда беседуем и молчим, когда радуемся и когда грустим. Разговаривая со мной в тот вечер, он смеялся, кое-где с сарказмом, но слезы, по-видимому, никогда не высыхают на его глазах. Часто опускал голову и говорил: «Так было... Ты это можешь знать».
Рассказываю вам о событиях его жизни, потому что вы тоже можете это знать. В 1928 году в с. Бобьятин на Львовщине родился еще один борец за соборную независимую Украину Богдан Микитюк. Дороги освободителей нашего государства очень похожи. Их пытали, унижали достоинство, хотели сделать рабами, не считали людьми и... боялись.
Направление движения для маленького Богдана определила семья, а сопровождал его Бог. Религиозная семья (отец был дьяком в церкви) заложила в сердце ребенка моральные ценности. Что такое патриотизм, отвага показывал старший брат Иван, который был в ОУН. Однажды он возвращался домой с литературой для учебы членов организации. А в доме польский милиционер как раз делал обыск. Мать жаловалась, просила Богдана сообщить брату об опасности. 10-летний мальчик шмыгнул между ног поляка и крикнул Ивану, чтобы тот убегал...
Закончив седьмой класс, Богдан поступил в Торговую школу в г. Сокали, где была Молодежная ОУН. Получил псевдоним «Армянин» и приступил к исполнению обязанностей. Организовал группу из пяти человек, проводил с ними занятия в хате, где когда-то жилы поляки. Изучали оружие, готовились к борьбе. Немцы раскрыли организацию, поэтому все ушли в подполье. У соседа Панаса выкопали укрытие и там прятались. Работали командно. Если друг на плоту вывешивал белый рушник, значит все спокойно, если же черный — нужно быть осторожным.
Рассказывал дедушка, что однажды пришел домой помыться. Все шум подняли — засада. Мама дала сыну свои сапоги, юбку, в руки молитвенник, на голову платок завязала и благословила. Вот так украинец добежал до убежища и спасся от русских солдат. Советские партизаны заверяли крестьян, что «вскоре будет установлена советская власть, прогонят немцев и жить станет лучше». А на следующий день как хлынули в село те, с которыми должно было быть спокойно, так в сундуках, на полках у жителей ничего не осталось. Было это накануне Пасхи. Все, что христианский народ приготовил к праздникам, заработал тяжелым трудом, забрали. Через два дня опять бы забрали продукты, если бы не Богдан. Парень спрятался за гумном, взял карабин и выстрелил. Испугал ворюг, так что они больше не рисковали в с. Бобьятин приезжать.
С помощью Омеляна Ивана, у которого была кличка Орест, получил направление в Сокальское педагогическое училище, будучи в то же время связным. Для этого, правда, имя изменили. С тех пор в документах дедушки написано Петр, но для близких людей он остался Богданом. «Очень интересно осуществлялась связь, — замечает сосед. — В с. Лещатове на пастбище ивы срезали, а внутри дупло было. Туда клали почту и оттуда забирали. Как-то осенью, перед Анной, было очень холодно, болото. Пока доехал до Лещатова, ноги отмерзли. Как спрыгнул с коня, так и упал, и не мог встать». Не раз еще в жизни этого человека были падения, но всегда поднимался. Потому что не умеет сдаваться. Из-за надменности, эгоизма одних приходится страдать другим.
На втором курсе на студента, который был связным, донес в КГБ Степан Гринюк. В 1948 году Богдана арестовали. Правда, Степана Гринюка впоследствии убили оуновцы. В КГБ связиста Богдана жестоко пытали, но он ни в чем не сознался. Пробыл в тюрьме на Лонцького год и девять месяцев. Заповедь националиста «Ни просьбы, ни угрозы, ни пытки, ни смерть не заставят тебя раскрыть тайну» — навсегда запечатлелось в памяти.
В тюремной камере было около пятнадцати человек. Садились плечо к плечу и в таком положении находились целыми днями. Лишь иногда разрешали пройтись по комнате, но только двум одновременно. Днем спать нельзя было. Если кто-то дремал, то выводили, обливали водой, часто били и опять в камеру. Ночью же на следствие. «Бока у меня были синие. Есть давали так, что меня носило, 30 кг весил». Сидел молодой парень в других тюрьмах Львова, Золочева, пока в Москве рассматривали дело. Московское особое совещание осудило заочно на 10 лет лишения свободы и 5 лет лишения прав. Дали Богдану подписать приговор, а он отчеканил буквами: «Не признаю. Я ни в чем не виноват». Сказал мне дедушка эти слова, искренне засмеялся и продолжал рассказывать: «Отправили меня в «лагерь смерти» в АР Коми СССР. Везли нас в «телятнике», может, месяц. Каждое утро и вечер пересчитывали. Всех загоняли в один угол. Два солдата стояли с длиннющими палками, а третий писал: «Один. Два. Три». При этом палкой шныряли. Порой специально несколько раз перегоняли из одного конца в другой, мол, не сходилось».
Привезли в лагерь. У ворот стоял мужичина, пальцем указывал и дерзко говорил: «Видите куда идете? Туда идете, назад вывезут». «Так и было», — вздыхает дедушка. По его словам, многие люди из стран Прибалтики доживали там последние минуты. Все старые, калеки, молодых мало. Рассказывает, что лежали ящики с отходами из столовой. Латыш или кто другой пороется, найдет голову рыбы, наклонится, сосет-сосет, так и умер. Пришли, вытянули из ящика, да и повезли. Однажды привезли вагон с углем. Молодой Богдан разгружал и натолкнулся на сахарную свеклу. Быстро спрятал за пазуху, принес в барак, разрезал по кусочку и раздал каждому: «Это было, как конфета».
Еще был интересный случай в жизни Богдана Микитюка. Кто-то скажет, что это стечение обстоятельств, другой — на все воля Божья. Приехал вербовщик отбирать заключенных для работ на шахтах. Взял двух, которые еще могут жить. Подошел связной, просит, чтобы его записали, а ему:
— Ты что, иди отсюда. Ты скоро сдохнешь!
— Я буду работать.
— Как будешь работать, когда ты еле ходишь?!
Отошел парень, думает: «Пропащая жизнь, долго не осталось». Слезы покатились. Глянул на него вербовщик и говорит: «Иди сюда! Я тебя запишу. Что с тобой там будут делать, не знаю». Через несколько дней их повезли в г. Инту. Комиссия, увидев Богдана, который весил 30 кг, не знала, что с ним делать. Решили дать на общие работы. Парень обрадовался. А в этом лагере были и украинцы. Увидели побратима, показали его повару, попросили откормить. Так он одну котлету под гречку, вторую, — на гречку, так парень и отошел. Работал на деревообрабатывающем комбинате, потом электриком. В 1953 году Богдан опять пролил слезы... радости. Уже не стоило было просить кого-то об общих работах. Нужно было ехать на Родину и продолжать завоевывать независимое соборное национальное государство.
Людей, на глазах которых никогда не высыхают слезы, осталось слишком мало. Их нужно уважать, любить. Наконец, просто быть благодарными за то, что наше поколение уже не мучит жестокий враг, не выдирает из рук последний кусок хлеба. Своими бессмысленными идеями, непродуманными поступками давайте не утверждать, что их жертвы были напрасными. Нам нужно перенимать их опыт, ведь они прошли школу жизни. Времени мало...
